Мужчина, женщина, ребенок

— Статистикой.

— Вот это здорово! В присутствии таких людей я всегда тушуюсь. По арифметике я дальше таблицы умножения не продвинулся.

— Равно как и мой муж, — засмеялась Шейла. — Нашу налоговую декларацию ежегодно заполняю я.

— Да что вы! В таком случае мое восхищение вами не знает границ, — сказал Гэвин Уилсон, и на сей раз его улыбка явно относилась не только к арифметическим познаниям Шейлы.

Убедившись, что лед окончательно сломан, Шейла вернулась к делу.

— Надеюсь, вы понимаете, что основательная переработка текста имеет для вас даже большее значение, чем для нас.

— Да, но если я вас правильно понимаю, от меня потребуется огромная работа.

Шейла кивнула.

— Ваш редактор готов взять на себя свою долю.

— Иначе, как неприкрытым давлением, это не назовешь, — отозвался Уилсон. — Ну что ж, давайте начнем. Я постараюсь не впасть а полное уныние.

— Могу я по-прежнему говорить с вами откровенно?

— Даже резко. Лучше услышать критику от вас, чем от других моих оппонентов. К тому же, я от природы наделен гибкостью и сговорчивостью.

— Вот и прекрасно, — продолжила Шейла. — «Англо-американское отношение» желательно снабдить новым эпилогом. Остальное возражений не вызывает.

— Мне дьявольски повезло. Особенно если учесть, что именно благодаря этой книге меня пригласили в Гарвард. А как насчет «Общего рынка»?

— Видите ли… — Шейла медленно подыскивала слова, стараясь выразить свою мысль как можно тактичнее.

— Согласитесь, что даже сейчас, когда мы тут с вами беседуем, обстановка меняется. Притом некоторые ваши предсказания… как бы это поточнее сформулировать… явно не попали в цель.

— То есть, грубо говоря, я попросту сел в лужу. Например, насчет того, что Европейский парламент никогда не будет созван, и тому подобное. Словом, ясновидящий из меня никудышный.

Все это он произнес без тени досады и неожиданно добавил:

— А теперь разрешите задать вам очень серьезный вопрос.

— Какой?

— Что вам известно о ресторане под названием «Харвест»?

— Гм… по-моему, он вполне приличный.

— В таком случае, едем туда.

Марго наверняка сидит за своим всегдашним угловым столиком. Впрочем, не все ли равно? Ведь это в интересах дела.

К ланчу Гэвин приоделся. То есть надел поверх футболки полотняный пиджак. В ресторан они приехали довольно поздно. Большинство посетителей заканчивало десерт и кофе, а Марго, по-видимому, уже ушла.

Кембридж задыхался от удушливого июньского зноя. Поэтому вместо аперитива они заказали чай со льдом. В преддверии долгих редакционных препирательств разговор свелся к чисто светской болтовне.

— Над чем сейчас работает ваш муж?

— Ни над чем серьезным. Месяц на Кейп-Коде целиком отводится на чтение беллетристики.

— Как и подобает настоящему ученому. А я бы и рад подавить в себе страсть к сочинительству, но все еще одержим стремлением публиковать свои труды. У вас есть дети?

Этот, казалось бы, более чем безобидный светский вопрос грубо вытолкнул Шейлу из приятного состояния временной амнезии.

— Да, — помедлив какую-то долю секунды, отозвалась она. — Двое. Две девочки — девять и двенадцать лет. А у вас?

— Тоже двое. Совсем взрослые. Сын на медицинском факультете в Оксфорде. Джемма пока еще дома с моей бывшей женой, но нынче осенью собирается прослушать курс чего-то вроде сравнительной литературы в Лондонском университете. Вряд ли они сильно скучают по своему отцу, но мне их очень не хватает.

— Но ведь по линии Госдепартамента вам приходится часто бывать в Англии?

— Только от случая к случаю, да и то всего лишь на денек-другой. Я им звоню по телефону, но всякий раз оказывается, что они безумно заняты. Я думаю, что пропаганда моей жены сыграла свою роль.

— Вы с ней в очень плохих отношениях? Простите. Мне, наверное, не следовало это спрашивать.

— Да нет, почему. Мы в чрезвычайно скверных отношениях. Она так и не простила мне отъезд в Штаты. Не то чтобы ей не нравилась Америка, она там вообще ни разу не была. Просто она принципиальный противник утечки британских мозгов. Заставив меня выбирать между собой и Гарвардом — и, разумеется, никак не ожидая, что я предпочту ей университет — она с тех пор испытывает ко мне некоторую неприязнь. Я все еще ее люблю — если это имеет какое-нибудь значение. И тоскую по детям. Впрочем, я, кажется, повторяюсь. Простите. Я наверно наскучил вам болтовней о своих семейных делах.

Он глянул на Шейлу. По ней совсем не было видно, что ей так уж безумно скучно, но ему очень хотелось произвести хорошее впечатление на эту умную и привлекательную женщину.

— Вы мне нисколько не наскучили, — возразила она, искренне радуясь возможности обсуждать не свои, а чьи-то чужие семейные проблемы. — Вам очень тяжело?

Казалось, вопрос Шейлы застал его врасплох.

— Разве это заметно?

— Конечно, нет, — поспешно сказала она, — да и вообще с моей стороны бестактно задавать подобные вопросы.

— Нет, не бестактно. Просто незачем.

Тут пришел ее черед удивиться.

— Я вас не понимаю, — сказала она.

— Вы достаточно проницательны, чтобы все понять, не задавая вопросов. Наверняка уже к середине моего монолога вам стало ясно, что мое самолюбие, скажем так, слегка уязвлено. В противном случае чего ради я стал бы распространяться на эту тему, когда у нас и без того найдется о чем поговорить.

Шейла не знала, что ответить. Странным образом она была польщена. Она никогда не считала себя способной видеть насквозь кого-либо, кроме детей и мужа. Но Гэвин явно старался к ней подольститься. Недаром он слывет дамским угодником.

Когда она хотела вынуть из сумки кредитную карточку, он накрыл ее руку ладонью.

— Что это вы собираетесь делать?

— Как что? Платить за ланч. Все расходы за счет издательства.

— Прошу вас, перестаньте. Мы всего лишь обсуждали мои семейные неурядицы.

— Нет, это был деловой ланч, и прошу вас не мешать мне предъявить счет Издательству. Трата представительских придает мне вес в собственных глазах.

Она высвободила руку, нашла кредитную карточку, подозвала официанта и расплатилась.

— Благодарю вас, Шейла, — с улыбкой сказал он. — Вы всегда так твердо стоите на своем?

— Нет, только когда дело касается моих служебных обязанностей.

К половине шестого они тщательно проработали четыре главы, отметив на полях места, требующие переделки или по крайней мере уточнений и новой редактуры. Шейла постепенно начала уставать.

— Простите, Гэвин, — сказала она, с трудом подавляя зевок, — но мне предстоит долгий путь на Кейп-Код. Я прочитаю оставшиеся главы, отдам ксерокопировать страницы, которые желательно переделать, и пришлю их вам в Вашингтон.