Мужские игры

Он прервался, ошалело глядя на исказившееся лицо руководителя.

– В миру!
– бешено повторил Забелин.
– Ах я, затупина! Именно что в миру!
– Подскочив, он поцеловал Подлесного и, оттолкнув, побежал из кабинета.

– Может, с тобой?!
– понимая, что Забелин нежданно взял след, Подлесный побежал за ним.

– Делай что сказал!
– донеслось снизу.

У Забелина даже не хватило терпения припарковаться. Просто бросил машину, перегородив ею и без того узкую проезжую часть, и побежал в церковь.

– Где староста?

– насмерть перепугал он старушку, торгующую свечами в церковной лавке. И вслед за тем увидел ее, указывающую на фрески, рядом с бородатым парнем - очевидно, приглашенным реставратором.

– Алексей Павлович!
– Татьяна Антольевна Решечкина благостно протянула навстречу руки.

– Где?! Помните, вот здесь?
– прерывающимся голосом, напоминающе тыча пальцем в сторону чудотворной иконы, бормотал Забелин.
– Богомолка!

– Ах та девочка! Да, как же! Нашла успокоение в Боге. Вот ведь как...

– Где?!
– совершенно перестав владеть собой, Забелин с силой обхватил ее за плечи.
– Татьяна Анатольевна, миленькая! Я вас очень люблю. Но - или где, или задушу, к чертовой матери!

Пальцы его и впрямь принялись передвигаться к шее.

– Так это она из-за вас!
– поразилась Решечкина. Углом зрения увидела перепугавшихся немногочисленных прихожан.
– Опомнитесь. Мы в Божьем храме!
– Она решительно вывернулась и быстро пошла из церкви. Следом, не сводя с нее глаз, шел Забелин.

На крыльце Решечкина болезненно потерла сдавленные плечи.

– Больная она. Оттого и обузой вам стать боялась. А Бог - он всех пригреет.

– Да без поповских штучек разберемся! Моя она! Татьяна Анатольевна, при всей к вам симпатии, развалю, к черту, все, что построил!

– Не богохульствуйте. И не поминайте врага человечества всуе. Грех это. Вот уж не думала. Надо ли тревожить девочку? Уж как ей трудно! Звонила мне вчера настоятельница. Отложили ей постриг. Земного в ней еще много осталось.

– Стало быть, не до конца постами ухайдакали. Где она, Татьяна Анатольевна? Поймите наконец - моя она. Если уж перед Богом - то жена она мне. И ей, кроме меня, никто сейчас не нужен. И никто другой не поможет. А от Бога вашего она и так не уйдет. Все мы ему достанемся.

– Боюсь, не все. Вам бы, Алексей Павлович, на исповеди облегчиться. Замусорена душа-то.

– Не сегодня, ладно?.. Имейте в виду - не скажете, теперь сам найду.

– Не скажу. Но съезжу.

– Вместе поедем. Сейчас же!

– Ну уж нет. Сначала с реставратором закончу. Тоже Божий человек. А не уследишь - тут и обворует.

Зазвонил мобильный телефон.

– Алеша! Алешенька!
– от непривычного, по-бабьи подвывающего голоса Натальи Забелин сжался в предчувствии беды.
– Максичка!..

– Пропал?!

– Только что у меня был. Заявил, что один уедет. Опять что-то понес насчет того, что с ним рядом опасно. Мол, Онлиевский на хвосте...Я его выставила. Решила, что опять сбежать решил.

– Ты можешь быстрее?

– Не врал он, Алешенька! Консьержка снизу позвонила. Его у подъезда при ней схватили и в машину кинули. Она выскочила, кричать стала. Ну, они ей предъявили, что какой-то РУОП и будто за мошенничество в казино. Да он же в казино месяца три не был. Господи!..

– Номер машины хоть?.. Ладно! Будь на телефоне!

– Спаси его, Алешенька! Ведь сам же втянул.

– Сказано - жди!
– Забелин отключился.

– Несчастье?
– чутко догадалась Решечкина.
– Так езжайте. Я одна. Попробую что смогу.

– Нет уж, Вы смогите! Скажите, что плохо мне без нее. Что нужна она мне. Не я ей. А она мне! Так и скажите! Вот для нее!
– сунул старосте связку ключей и, поцеловав поспешно в увядшую щеку, бросился на улицу, откуда давно доносились крики водителей прижатых им к бордюру машин.

– Скажу. Все скажу, - Решечкина задумчиво перекрестила его со спины.

Забелин ворвался к Курдыгову с охранником на плечах.

– Рвется, слушай!
– не решаясь ударить странного, нетерпеливого посетителя, объяснился охранник.
– Я ему говорю, кто ты? А он, понимаешь...

– Ступай вон. Все вон!
– при виде исступленного вице-президента "Возрождения" Курдыгов выбежал из-за стола.
– Что случилось? Беда, да?

– Беда, Аслан, да! Помощь твоя нужна.

По мере того как Забелин сначала сбивчиво, а потом, приходя в себя, более связно, рассказывал о случившемся, Курдыгов мрачнел, стараясь не показать этого. В какой-то момент он нажал на кнопку, пробормотал что-то вбежавшему помощнику и продолжал слушать, огорченно причмокивая.

– Против Онлиевского, стало быть. М-да, неперспективно.

– Флоровский-то здесь ни при чем. Хвоста распустил, так это просто меня прикрывает!

– Но ты-то. Сам понимаешь, что с тобой...

– Да не обо мне речь, Аслан! И ничего со мной теперь не будет. Я эти акции треклятые сегодня утром на "Профит", институтскую компанию, переоформил. Так что - некого, считай, заказывать.

– Но тогда? Денег нет, акций нет. С чем сам остался?

– С собой, с собой, Аслан! Иль мало? Не время сейчас. Разотрут ведь мужика.

– Это конечно.
– Курдыгов подставил ухо вбежавшему помощнику, жестом кисти вновь отпустил.
– Уже выяснили. Стало быть, мошенничество и впрямь предлог. Узнал, куда друга твоего увезли. Под Онлиевским они. Туда кривого хода нет.

– Так скажи хотя бы где. Я сам туда прямиком поеду!

– Не горячись, не мальчик! Вместе поедем. Всё по закону сделаем. Только козырного туза с собой возьмем.
– Курдыгов посмотрел с кавказской хитрецой, которую обычно старательно прятал под сшитым на заказ европейским, по последней моде, костюмом.

...- Ну что?
– Пышнотелый человек в накинутом на плечи мундире капитана милиции и с перебинтованным горлом глотнул еще стакан горячего молока, впихнул в себя бутерброд и пренебрежительно посмотрел на двух молодых милиционеров. По их удрученному виду всё и так стало ясно.