Мужские игры

– В чем?
– под его прямым взглядом Гуревичу стало неуютно.

– Знаешь, в чем. И все знают! Только морды в столы упирают. Но вы же Центробанк. У вас на глазах в одночасье всю систему, что десять лет отстраивали, смели к чертовой матери. Вы сами в колокола бить должны. К президенту прорываться. А я какую неделю валяюсь у ваших ног чуть ли не с челобитной. Да черт с ним, с президентом этим непросыхающим! Вот реальные расчеты. Если сегодня вы мне вернете хотя бы двести миллионов долларов из моих же резервов, то я собью ажиотаж вкладчиков, проведу неотложные платежи и запущу банк. А это тысячи забуксовавших предприятий, миллионы людей, что в полной панике. Избирателей, если больше нравится. И тебе нечего сказать?

Гуревич облизнул бледные губы. Помолчал, пытаясь подобрать нужную формулировку. Но не нашел:

– То же самое я говорил два часа назад.

– Ты?
– заинтересовался Второв.
– И кому?

– Сегодня рано утром состоялось экстренное правление "По вопросу оказания поддержки системообразующим банкам".

– И что ж нарешали?
– тон его не оставлял Второву надежды.

– Вот копия проекта решения. Специально для тебя захватил.

Второв жадно взял сложенный вчетверо лист бумаги, придвинул к самым глазам.

– Этому?!
– с прежней силой взревел он.
– Да он же и так всё село разворовал. И в эту-то прорву еще триста миллионов долларов? О чем же вы думаете-то?!

Второв требовательно придвинулся к Гуревичу, но тот поспешно поднялся, отошел к столу:

– Я, пожалуй, кофеечку выпью.

– Понятно. Стало быть, очередной откат, - расшифровал молчание зампреда Второв.
– Страна сотрясается, а они знай откатывают. Просто ума не хватает объять. Да разве сами-то не на этой же земле живете?!

– Тебе налить?

– Помнишь, может, в детстве фильм такой приключенский прошел на экранах? "Золото..." какое-то. Там герои дорвались до золотых россыпей и набивают карманы. Вдруг землетрясение началось. Скалы содрогнулись. А они - набивают. Уже обрушилось все и спасения нет и сами это видят...

– И все-таки загребают.
– Гуревич подошел с чашкой кофе.
– Я чиновник, Владимир Викторович. Снизу мои возможности кому-то кажутся безграничными. А на самом деле выделен мне участок, его и окучиваю. И делать это мне дозволят, пока правила игры соблюдаю.

– А правила не ты устанавливаешь, - насмешливо посочувствовал Второв.
– От всех одно и то же. Как денег выцыганить, так каждый таким крутым себя выпячивает, а как помочь - сразу мышкой бессильной прикидывается.

Побледневший Гуревич, боясь сорваться, изо всех сил сжал чашку.

– После правления, Владимир Викторович, я имел разговор с Самим. Попросил об аудиенции.
– Он отставил чашку, медленно вытер губы салфеткой.
– Вышел с предложением взять "Возрождение" под непосредственный контроль ЦБ. Финансировать под залог пакета акций и использовать отлаженную расчетную систему и разветвленную филиальскую сеть.

– Другими словами, на основе "Возрождения" возобновить банковское обращение, - быстро отреагировал Второв.
– Очень неплохая мысль! Очень, очень толковая. Потом к нам прицепить другие здоровые банки и - все еще можно поднять! Мы готовы передать контрольный пакет государству.

– Предложение признано нецелесообразным, - холодно оборвал Гуревич.

Он отвернулся, чтобы не видеть сгорбившегося при очередном ударе Второва.

– Так куда же вы меня толкаете? Сливать, как другие, активы?

– Даже это не получится, - печально произнес Гуревич.
– Банк приговорен, Владимир Викторович. Подняться ему не дадут. Прости, но есть установка.

Второв припомнил диктофонную запись, горько усмехнулся, - получается, не так уж привирал Снежко.

– Стало быть, установки Центральному банку России теперь спускает Онлиевский?

– Так ты знал?!
– живо отреагировал Гуревич. Не дождавшись ответа, вытер салфеткой вспотевшее лицо.
– Спускают сверху. От первого лица. А что там у них меж собой?... Полагаю, тебе надо встретиться с Онлиевским.

– Полагаете, стало быть? И зачем?

– Онлиевский проявляет огромную заинтересованность в "Возрождении". Па-ра-лизующую всех заинтересованность. Понимаешь меня? Надо договариваться. Других путей тебе не оставили.

– И если договоримся, то, конечно?..

– Зеленая улица, - заверил Гуревич. Боясь, что уверенность эта будет неправильно истолкована мнительным Второвым, поспешно открестился: - Сам понимаешь, это не мой уровень.

Он сбился и замолчал, ожидая ответа. Молчал и Второв. Наконец кашлянул:

– Ну, допустим. Когда можно организовать такую встречу?

– Когда?
– Гуревич посмотрел на циферблат.
– Минут через десять - пятнадцать. Онлиевский ждет моего звонка.

– Стало быть?!
– Второв, в ком не осталось уже душевных сил удивляться, замотал лобастой головой.

– Конечно, - стараясь говорить бесстрастно, подтвердил Гуревич.
– А ты как думал? Да если бы я поехал на встречу с тобой без санкции руководства, где бы я завтра был?.. Так что?

Второв, закрыв глаза, откинулся в кресле.

– Так что, Владимир Викторович?
– всматривавшийся Гуревич заметил наконец, как поднялись и опустились его веки.
– Вот и ладненько! Тогда звоню. Где тут телефончик-то? А то ведь в ваших казематах мобильный не берет.

– Вот-вот будет!
– объявил он, вернувшись через десять минут.
– Я пока с мэтром пообщался. Занятный старикан. Дряхлый, а живенький. И надо же - помнит!

Подошел, поколебавшись, к неподвижно сидящему в прежней позе Второву:

– Может, и к лучшему, а, Володь? Ведь сколько лет тянешь. Отдышешься... Ну, отдыхай, отдыхай. Пойду встречу.

Еще через десять минут зацокали быстрые шажки, и с лестницы сбежал Марк Игоревич Онлиевский. Следом появился поспевавший с трудом Гуревич.

Второв нехотя поднялся.

– Какие хоромы! Здравствуйте, здравствуйте, Владимир Викторович!
– Онлиевский шагнул первым, радостно стиснул вялую ладонь.
– Польщен встречей... Может, удобней к столу?

– К столу так к столу, - Второв приготовился передвинуть кресло, но Онлиевский, опередив, сам быстренько ухватился за витые ручки и перетащил на два метра.