Мужья на блюдечке

Так я и пронежилась все отведенное мне время. Усталость от тяжелой ночи растворилась, оставив после себя лишь истому и странное предвкушение. Не похоже было на то, что в этом дворце меня будут мучить и обижать. Я очень на это надеялась.

Я любовалась своим отражением в идеально ровной поверхности серебристого кристалла. Смотрела на себя, и не узнавала ту Суоми, к внешности которой уже привыкла. То же лицо сердечком, те же широко распахнутые глаза. Те же волосы, но на этот раз они выглядели совершенно по-иному. Две пряди, собранные у висков, завиваясь и образуя обруч, скреплялись сзади сверкающим украшением. Вплетенные в них нити с жемчужинками ярко переливались перламутром на фоне темных, блестящих волос.

Я приподняла край длинной туники, доходящей до середины икры, и полюбовалась полупрозрачными шароварами кремового цвета. Широкая резинка, удерживавшая их, была настолько свободной, что штанишки вольготно болтались на бедрах, выставляя на обозрение пупок и большую часть живота. Сначала, обнаружив, что они едва прикрывают девственно чистый лобок, я смутилась. Но успокоилась, когда служанки надели на меня тунику из тонкой, но плотной ткани. И пусть разрез на груди и был очень глубокий, все же эта туника, усеянная по низу рукавов и подола сверкающими камешками нежных оттенков, скрывала все, что должно быть скрыто. Шароварчики, собранные тонкими резинками на узких щиколотках, кокетливо выглядывали из-под туники. Светлые туфельки-шлепанцы с затейливой вышивкой оказались как раз мне в пору. Одна из служанок, надевавших их мне на ногу, удивленно поцокала языком и даже пробормотала себе под нос:

— Какая крошечная ножка…

Идя по светлым коридорам вслед за слугой, я ощущала себя настоящей принцессой. Никогда в жизни я даже представить не могла себе, что бывают такие красивые, и в то же время удобные одежды. И даже впервые в жизни я почувствовала себя красавицей.

Предстоящая встреча с теми, кому предстояло стать моими мужьями, пугала меня и заставляла нервно сжиматься кулачки. Слишком хорошо я помнила то, как они похотливо держали меня в своих объятиях там, у озера. А теперь я, по собственной воле, отдалась им в руки. Надеюсь, моя жертва будет не напрасной, и вскоре моя семья сможет облегчить себе жизнь с помощью даров, отданных за меня.

В какой-то момент из коридора мы попали в помещение, показавшееся мне смутно знакомым. Высокие колонны, увитые ледяными лианами с огненными цветами, чаши с торчащими из них кристаллами-сосульками и ярким огнем, жадно облизывающим их. Я уже видела подобную комнату. В своем сне. Поэтому, когда слуга толкнул, открывая передо мною створки двери, я закрыла глаза, ожидая, что мой сон превратится в явь. Сделав шаг, я так и замерла, не открывая глаза.

Вздрогнула, скорее почувствовав, чем услышав, как закрылись позади меня двери. Легкий ветерок всколыхнул навстречу мне воздух, окутав нежным, пьянящим ароматом. Мне даже показалось, что я и вовсе стою не в помещении, а под открытым небом.

Занятая своими мыслями и впечатлениями, испуганно вздрогнула, когда совсем рядом раздался голос:

— Наша ария, кажется, спит на ходу.

И тут же почувствовала легкое прикосновение к щеке, шее. Изнемогая от волнения и любопытства, открываю глаза и тону в темном взгляде с искрящимися в нем льдинками. Его лицо слишком близко находится к моему. Он смотрит на меня с каким-то холодным ликованием, будто радуясь победе или тому, что я, наконец-то, принадлежу ему. Креззо пришлось наклониться, чтобы посмотреть мне в глаза. Сегодня его волосы высоко подняты и подвязаны синей лентой. И все же он ничуть не выглядит женоподобно. А как-то слишком уж мужественно и уверенно. Может, виной всему квадратный волевой подбородок и длинный прямой нос с высоко вырезанными крыльями.

И губы…

Вот тут я уже зависла по-настоящему. Я бесстыже пялилась на эти казавшиеся твердыми губы и только и думала о том, поцелует ли он меня?

И он поцеловал. Сначала он просто приблизил ко мне губы так, что я смогла вдохнуть его дыхание. Свежее, морозное. Не леденящее, а освежающее, словно брызги воды у водопада. А затем и прижался ими, ничуть не насилуя, а словно ожидая согласия.

Стоило только мне приоткрыть губы, как он, позабыв о спокойствии и деликатности, ворвался в мой рот. Его руки мгновенно оплели меня, приподнимая вверх по его телу. Повиснув в воздухе в его руках, словно кукла, я животом ощутила его дикое, животное возбуждение.

А его язык полностью заполнил мой рот, безобразничая с такой силой и скоростью, что я попросту потерялась в своих ощущениях. Новых, жарких, головокружительных. Между его порывами я не успевала ни вздохнуть, ни ответить. Он был везде: обвил змеей мой язык, прошелся по зубам, будто пробуя их остроту, пощекотал внутреннюю часть губы. И вдруг с силой втянул в себя мой язычок. Незнакомая ранее с такой лаской, я пискнула, пытаясь отстраниться. Но он уже посасывал мой язык, прикусывал и опять обнимал его своим языком так, что голова кружилась, заставляя меня позабыть обо всем на свете.

14-2.

— Осторожнее, братишка. Как бы наша девочка не забыла, как дышать, — раздался за спиной голос огненного брата и по ребрам, по животу заскользили, вырывая меня из прохладных объятий его руки-змеи.

Оказавшись на мгновение в воздухе, без опоры, лишь удерживаемая на весу жалящими жаром руками, я резко вдохнула, стараясь унять скачущее в груди сердце.

Мгновение — и я уже сижу на невысокой мягкой софе, а у ног, не спеша убирать от меня свои руки, на одном колене сидит Найвен.

Как же рано я вздохнула с облегчением! Взгляд этого жгучего брюнета полон такого огня, что того и гляди искры, плещущиеся в нем вырвутся на свободу и устроят тут настоящий пожар.

Одна его рука все еще лежит на моем бедре, а другая медленно поднимается к лицу, оглаживает тыльной стороной щеку, осторожно гладит бровь, скользит по носу, словно проверяя его прямоту. И мягко нажимая, касается губ, оттягивает немного нижнюю и тут же проникает в образовавшуюся щель пальцем. Я дернулась от неожиданности, но было поздно. Его палец уже проник в рот, встретившись с моим язычком. На лице мужчины застыло завороженное выражение, губы его приоткрылись, а язык повторял в воздухе каждое движение его пальца. Едва я, не удержавшись, шевельнула язычком, он шумно втянул воздух и даже прижмурился. Стоявший за его спиной блондин напрягся и подался вперед.

Широко открытыми глазами я наблюдала, как на груди у мужчин через белоснежные, глубоко расстегнутые рубахи стали проявляться яркие узоры. На груди у Креззо — огненные, обжигающие его ледяную кожу. У Найвена — ледяные, замораживающие его огонь. Да и кончики пальцев на моих руках стало нестерпимо покалывать.

Я чувствовала, как внутри набухает паника и затягивается странный тугой узел где-то в районе солнечного сплетения. Романтическое настроение, владевшее мной все утро, вдруг стало стремительно таять.

Несколько мгновений спустя я даже не сразу осознала, что ничьи руки больше меня не касаются. Пока слуги, появление которых я пропустила, накрывали на стол, разделявший сейчас меня и мужчин, я прислушивалась к своим ощущениям. Во рту горит, живот свело судорогой, а колени противно подрагивают. А шелковые штанишки бесстыже намокли. Несмотря на то, что воспалившиеся узоры явно доставляли им беспокойство, они выглядели странно довольными.

Мне даже показалось, что я лишь получила краткую передышку. Стоит только слугам уйти, все начнется сначала. В предвкушении я даже облизала горевшие губы. Увидев, как это движение подействовало на мгновенно нахмурившихся мужчин, я прикусила губу и плотно сжала колени.