Музы и мелодии

Хотел ли я играть? Нет. Но я не собирался портить шоу и подставлять Куинн и Джонаса, а значит, мне нужно бежать на дорогу и забрать гитары до того, как их приберут как мусор.

Ледяной воздух ударил в лицо. Я как можно тише закрыл дверь, чтобы Зои смогла еще немного поспать. Она бы разозлилась, увидев, что я ухожу без нее. Хотя повода не было: бары и винные магазины в такую рань не работали.

Подъездная дорожка была длинной, и это, наряду со многим другим на этом ранчо, мне нравилось. Даже если кто-нибудь разыщет меня, фанаты не смогут собраться у входной двери.

Сердце замерло, когда я добрался до дороги.

Гитары исчезли.

Слава богу, животные не пользовались мобильными телефонами, и можно было не опасаться, что олени, жующие траву, снимут мою истерику.

Я направился обратно к дому, согревая дыханием озябшие руки и перебирая все мыслимые и немыслимые ругательства. Мало того, что я практически выкинул сто тысяч на обочину, теперь придется просить кого-то привезти гитары из пентхауса. Покупать новые — не вариант. Нельзя нормально отыграть концерт на инструменте, который ни разу не держал в руках. Просто нельзя.

Аромат кофе я учуял еще в прихожей.

Зои сидела за кухонным островком и просматривала расписание на сегодня, одновременно принимая утреннюю порцию кофеина.

Эта женщина была постоянна, как прилив, но вместо того, чтобы раздражать меня до чертиков, как еще пару месяцев назад, сейчас меня это почти... успокаивало.

Она даже не подняла глаз, пока я готовил себе чашечку кофе.

— Я не хотел тебя будить, — сказал я в качестве извинения.

Она приподняла брови, не отрывала глаз от ежедневника.

— Понял. Я идиот. — Я сел на высокий табурет рядом, но не стал придвигаться ближе

— Ты — просто нечто, — Зои вздохнула. — И не ты меня разбудил, а сигнализация.

Она вывела на экран телефона видеозапись с камеры наблюдения, которая активировалась при любом движении снаружи.

— Ты видела, как я уходил?

— Это очевидно. — Она нашла в ежедневнике какую-то запись и перенесла в расписание.

— И ты не побежала за мной. — Это был вопрос и утверждение одновременно.

— Нет. Подумала, что ты либо собрался на пробежку, либо решил испытать терпение местной популяции медведей. И, честно говоря, это не я удерживаю тебя от посещения бара, а ты сам. За последние два месяца ты мог легко туда ускользнуть.

Я пытался осмыслить ее слова, но все время зацикливался на одном:

— Здесь поблизости водятся медведи?

Она склонила голову набок, и вздохнула так тяжело, что страницы ежедневника зашевелились.

— Даже не собираюсь на это отвечать.

С фанатами я бы мог справиться, но с медведями? Теперь ранчо нравилось мне чуть меньше.

— Я вроде как создал проблему, — медленно произнес я, чувствуя на языке горький привкус.

— О? — Зои отхлебнула кофе и перевернула страницу ежедневника. На завтра у нее уже был запланирован саундчек и интервью на радиостанции перед выступлением.

— Сегодня день сбора мусора.

Зои покачала головой.

— Нет.

Я наморщил лоб.

— Да. Его собирают по четвергам.

— Нет. — Она постучала пальцем по маленькой наклейке в верхней части завтрашней страницы с изображением мусорного ведра. — Завтра. И именно поэтому я не выставила мусорные баки на дорогу. Ты этого не заметил, когда ушел посмотреть, нельзя ли спасти свои гитары.

Я моргнул. Конечно, она знала. Если бы я мог, то, наверное, покраснел. Но этот корабль отплыл много лет назад: когда фанат опубликовал фотографии из отеля, на которых я лежал голый в полной отключке.

— Дай угадаю, гитары пропали? — спросила Зои, переводя взгляд с телефона на ежедневник и прищуриваясь. — Кто, черт возьми, это добавил?

— Я бы не сказал, что они пропали, но признаю, что их нет там, где их оставлял.

Я слегка наклонился, чтобы посмотреть, что ее смутило.

— Перед завтрашним шоу появилась встреча, но я ее туда не добавляла. Вот почему у меня есть свой ежедневник, — она покачала головой. — Значит, кто-то забрал гитары, которые ты выбросил, как мусор? Сюрприз-сюрприз.

— Именно. — Хоть мне было не до веселья из-за гитар, я чуть не рассмеялся. Она умудрилась нахамить мне, даже не взглянув в мою сторону.

— Если только ты не думаешь, что медведи...

Тут она бросила косой взгляд в мою сторону.

— Нет? Хорошо. Тогда да, кто-то забрал гитары, которые я выбросил, как мусор. — Я повторил ее слова дословно, за вычетом саркастического тона.

— Теперь придется звонить в офис, как только он откроется, — проворчала она.

— Знаю. И... мне очень жаль. Кому-то придется съездить ко мне домой и взять как минимум четыре гитары из студии, — я почесал трехдневную щетину.

— Мне нужно позвонить в офис, чтобы договориться о встрече, а не о гитарах, — поправила меня Зои и отхлебнула кофе.

— Понимаю, ты злишься, но не думаешь же ты, что завтра я буду играть на какой-то там…

— Твои гитары в моей комнате, — перебила она, открывая электронную почту на телефоне.

— Что?

— Ты слышал. Твои гитары в моей комнате, но я не верну акустическую, пока не буду уверена, что ты ее не сожжешь. О, отлично! Самолет будет готов в любое время после трех. Я помню, ты не хочешь надолго задерживаться в Вегасе, но если совсем сократить наше время там, то ты пропустишь ужин с Джонасом и Куинн.

Зои принесла все гитары обратно, кроме акустической, которую умыкнула из моей комнаты раньше. То, что я это не заметил, показывает, в каком состоянии был прошлым вечером. Она знала, что утром я пожалею о своей истерике и защитила от последствий. У меня защемило в груди.

Облегчение смешалось с благодарностью и немалым стыдом. Я обхватил ладонями Зои за затылок и поцеловал. Целомудренно, держа язык за зубами, но я вложил в поцелуй каждую каплю своей благодарности.

Желание вспыхнуло, заставляя сердце биться быстрее, и все это от простого прикосновения ее губ.