Музы и мелодии

— Спасибо, — прошептал я, отстраняясь.

Да, мы точно на встречных курсах. Это было видно по глазам Зои и по тому, как она скользнула взглядом по моим губы, прежде чем отвернулась.

— Не за что. Тебе нужно собраться к полудню. Я заказала тебе новые кожаные штаны. Они уже в Вегасе, а твой психотерапевт будет ждать тебя после шоу, как ты и просил, — продолжила как ни в чем не бывало.

Я прищурился.

— Ты действительно собираешься притвориться, что я тебя только что не целовал?

Она усмехнулась.

— Беру с тебя пример. А сейчас насчет запланированной встречи...

Я обхватил ее лицо обеими руками и проник языком в рот, целуя с мастерством, которому научился за годы общения с незнакомыми женщинами. Естественно, Зои к ним не принадлежала: она не была безликой, безымянной или не запоминающейся.

Я почувствовал легкий привкус мяты, когда Зои растворилась в поцелуе, хватая меня за толстовку.

Так. Черт. Подери. Хорошо.

С каждым разом целовать ее становилось все приятнее и горячее. Я мог бы провести весь следующий год, только и делая, что целуя Зои. И этого все равно было бы недостаточно. Я хотел большего, чем просто поцелуй. Я хотел попробовать на вкус каждый дюйм ее тела. Хотел ощутить, как она кончает, пока я глубоко внутри нее. Услышать, как с ее губ срывается мое имя, а потом найти на своей коже маленькие полумесяцы от ее ногтей.

Я хотел ее, и именно поэтому перестал целовать.

Зои быстро заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Так о чем мы? — спросил я, безуспешно пытаясь успокоить дыхание.

— Я проснулась в твоей постели этим утром, — ответила она с явным вызовом.

Я сжал зубы, борясь с желанием уйти.

— Да.

— Есть идеи, как я там оказалась? — в ее взгляде читалась просьба ответить.

— Может, это медведи?

Целовать Зои до беспамятства —это одно. Обсуждать то, что происходит между нами — совсем другое. Я уже сказал ей, что это не игра. Сколько еще она может хотеть?

Я отвернулся и сделал большой глоток кофе, не заботясь о том, что обжигаю горло, которые понадобятся мне завтра.

— Точно. Будь готов к полудню. — Зои закрыла ежедневник и встала.

Что бы я ни делал с ней, все неправильно. Отстраняться от нее — неправильно. Целовать — неправильно. Продолжать было бы еще хуже. Но эта маленькая вспышка боли в ее глазах убила все возражения.

— Я положил тебя туда, — признался я, хватая Зои за запястье. Она не отдернула руку. — Я нашел тебя спящей на полу, и... — я зажмурился и сделал глубокий вдох. — Мне было невыносимо видеть тебя там, и знать, что ты спишь в коридоре из-за меня. Поэтому я уложил тебя в постель.

Я медленно поднял на нее взгляд.

— В твою постель, — прошептала Зои.

— Она была ближе.

Она усмехнулась и высвободила руку.

— Я хотел, чтобы ты была в моей постели. — Я поднялся на ноги, встав во весь рост, пусть и не в метафорическом, а в прямом смысле. — Я не спал с тобой или что-то в этом роде. Просто... хотел, чтобы ты была в моей постели.

Зои удивленно распахнула глаза.

— Я бы предпочла проснуться рядом с тобой, а не в твоей постели одна.

Тупая боль разлилась по моей груди, перерастая во что-то одновременно болезненное и сладостное.

— Это действительно плохая идея.

Хотя звучат очень заманчиво.

— Почему ты убежал от меня в самолете, а потом не обращал на меня внимания целую неделю?

— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — я поежился.

— Без проблем. Что произошло вчера в доме моих родителей? — она смотрела на меня сверху вниз, хотя я был на голову выше.

— Черт возьми! — я потер лицо.

— Выбери что-нибудь одно, а о другом я пока забуду, — предложила она.

— А если нет?

Она сглотнула и приподняла подбородок на добрый дюйм.

— Тогда можешь найти кого-нибудь другого, кто останется с тобой, потому что я не смогу тебе помочь, если ты не поговоришь со мной.

Я выругался про себя, осознав, как сильно не хотел, чтобы она уходила. До этого в моей жизни было только два человека, от которых я не мог уйти: Джонас и Куинн — я слишком сильно заботился о них. А теперь Зои ворвалась в этот маленький круг без разрешения. Что, наверное, к лучшему, потому что я бы никогда ее сам не впустил.

— Хорошо. — Табурет заскрипел по полу, когда я задвинул его под островок. Возможно, это сделало меня трусом, но я выбрал более легкий путь. — Я подумал, что было бы лучше сохранить некоторую профессиональную дистанцию между нами, учитывая, в каком направлении развивались события.

— Потому что тебе не понравилось целовать меня? — Зои нахмурилась. — Не знаю, заметил ли ты, что пару минут назад поцеловал меня снова. Дважды.

— В смысле, мне не понравилось целовать тебя? — я быстро помолился о терпении. — Если хочешь, подойди сюда, я дам почувствовать, как сильно мне нравится целовать тебя.

Она шагнула ближе.

Я отпрянул.

— Черт! Не могла бы ты, пожалуйста, позволить мне быть порядочным хоть раз в жизни?

— Объясни, — она снова села.

— Я хочу тебя. — От этого признания у меня немного екнуло в груди, и я провела рукой по волосам. — Позволь мне быть предельно откровенным. Я хочу, чтобы ты была обнаженной, подо мной, в моей постели, на этом столе, у этой стены, в душе, на качелях на веранде, в лесу...

— Я поняла, — выпалила она, заливаясь румянцем еще сильнее. — Но зачем тогда бежишь в ванную, как будто хочешь смыть мой вкус с губ? В самолете ты просто хотел проверить, как много я тебе позволю? Мне показалось, ты сказал, что не играешь со мной.

У меня отвисла челюсть, и прошло пару секунд, прежде чем я смог ее подобрать.

— Все было не так. Я ушел в ближайшую комнату, где мог себя запереть, потому что знал, что если останусь на том диване, то окажусь внутри тебя в течение следующих тридцати секунд.

Зои открыла рот.

— Теперь понимаешь? — Я передвинулся за островок, чтобы между нами было хоть какое-то материальное препятствие. — Я не хотел использовать тебя таким образом. Ты можешь честно сказать, что желала трахнуться, когда за тонкой занавеской были стюардесса и пилоты?

Она слегка отстранилась, задумчиво нахмурив лоб.

— Ну, я бы не стала использовать именно это слово. Что касается ситуации: тогда мне было все равно, даже если бы за занавеской притаились журналисты.

Я застонал и схватился за края островка.

— В этом-то и проблема. Тебе было все равно, а я почти не соображал, поэтому поступил ответственно и дал нам обоим время собраться с мыслями.

— И это заняло неделю?

Зои скрестила руки на груди, и я заметил, что на ней нет лифчика.