Музыка горячей воды
Шрифт:
Положил сдачу на стойку. Я посмотрел, едва он собрался уйти.
– ЭЙ! – заорал я. Он развернулся:
– Что такое?
– Это сдача с десятки. Я тебе дал пятьдесят долларов.
– Ты мне десятку дал… Я обратился к девушке:
– Послушайте, вы же видели, правда? Я дал ему пятьдесят долларов!
– Вы дали Джимми десятку,- сказала она.
– Что это за хуйня? – спросил я. Джимми двинулся прочь.
– Тебе это с рук не сойдет!- заверещал я ему вслед.
Он даже ухом не повел. Дошел до компании на том конце стойки,
Я сидел и думал. Девушка рядом, закинув голову, выдула носом султан дыма.
Можно разбить зеркало за стойкой. В другом месте я уже так делал. Но все равно сомнительно.
Я что, сдаю позиции?
Этот гондон меня прилюдно обоссал.
Его спокойствие нервировало больше, чем габариты. У него что-то еще в рукаве. Берданка под стойкой? Он хотел, чтоб я сыграл ему на руку. У него все тут свидетели…
Я не знал, что делать. У выхода была телефонная будка. Я встал, дошел до нее, бросил монету, набрал случайный номер. Сделаю вид, что звоню корешам, и они сейчас подскочат и разнесут заведение в щепки. Послушал гудки на другом конце. Потом они прервались. Ответила женщина.
– Алло,- сказала она.
– Это я,- ответил я.
– Ты, Сэм?
– Нуда, да, слушай…
– Сэм, такой ужас сегодня был! Кучеряшку сбило машиной!
– Кучеряшку?
– Нашего песика, Сэм! Кучеряшка умер!
– Ладно, слушай! Я в «Красном глазе»! Знаешь, где это? Хорошо! Бери Левшу, Ларри, Тони и Большого Анджело и давайте сюда! Ясно? Да, и Кучеряшку прихвати!
Я повесил трубку и остался сидеть в будке. Может, в полицию позвонить? Но понятно же, что будет. Все поддержат бармена. А меня заберут в трезвяк.
Я вышел из будки и вернулся к табурету. Допил. Потом поднял пепельницу и швырнул, посильней. Бармен посмотрел на меня. Я встал, вытянул руку и ткнул в его сторону пальцем. Затем повернулся и вышел на улицу, а мне в спину несся хохот его компании…
Я зашел в винную лавку, взял две бутылки вина и отправился в «Отель Хелен» – через дорогу от того бара, где только что был. У меня в этой ночлежке жила подруга – такая же алкашня, как и я. На десять лет меня старше, она там работала горничной. Я поднялся пешком на второй этаж, постучал, надеясь, что она одна.
– Крошка,- звал я ее из-за двери,- у меня неприятности. Меня наебали…
Дверь открылась. Бетти была одна и пьянее меня. Я вошел и закрыл за собой дверь.
– Где твои стаканы?
Она показала, я распечатал бутылку и налил нам. Она сидела на кровати, я – на стуле. Бутылку я передал ей. Она закурила.
– Ненавижу эту дыру, Бенни. Почему мы больше не живем вместе?
– Ты начала бегать по улицам, крошка, я просто с ума сходил.
– Ты ж меня знаешь.
– Нуда…
Бетти вытащила изо рта сигарету и рассеянно сунула ее в постель. Я заметил дымок. Подошел и поднял ее руку. На комоде стояла тарелка. Я взял и принес ей. На тарелке засохла какая-то еда, похоже на тамале. Тарелку я поставил на
кровать рядом с Бетти.– Вот тебе пепельница…
– Ты же знаешь, я по тебе скучаю,- сказала Бетти.
Я допил стакан, налил еще.
– Слушай, меня через дорогу обсчитали с пятидесяти долларов.
– А откуда у тебя взялось пятьдесят долларов?
– Не бери в голову, появились. Этот сукин сын недодал мне сдачу…
– А чего ты ему не дал в морду? Испугался? Это Джимми. Бабы его обожают! Каждую ночь, как бар закроется, выходит на стоянку и поет. А они стоят вокруг и слушают, а потом одна какая-нибудь с ним домой едет.
– Вот кусок говна…
– В футбол играл за Нотр-Дам.
– Да что за срань? Ты на него тоже западаешь?
– Я его не перевариваю.
– Это хорошо. Потому что я счас пойду и рыло ему начищу.
– По-моему, ты боишься…
– Когда-нибудь видела, чтоб у меня очко играло?
– Я видела, как оно у тебя несколько раз проигрывало.
На это замечание я ничего не ответил. Мы бухали дальше, и беседа наша отвлеклась на что-то другое. Я ее особо не помню. Бетти – когда не бегала по улицам – была вполне доброй душой. Здравая, но попутанная, понимаете. Спилась окончательно. Я, к примеру, мог на день-два завязать. А она нет.
Грустно. Мы разговаривали. Между нами было такое понимание, от которого нам друг с другом было легко. Потом настало 2 часа ночи. Бетти сказала:
– Иди посмотри…
Мы подошли к окну, и внизу, на стоянке, был Джимми. Пел, конечно. Его слушали три девушки. Все очень смеялись.
Главным образом насчет моих 50 долларов, подумал я.
Потом одна села с ним в машину. Остальные две ушли. Машина минутку постояла на месте. Зажглись фары, заработал мотор, и он уехал.
Вот пижон, подумал я. Вот я фары не включаю только после мотора.
Я посмотрел на Бетти.
– Этот гондон и впрямь думает, что он ого-го. Я начищу ему рыло.
– У тебя кишка тонка,- ответила она.
– Слушай,- спросил я,- а у тебя под кроватью бита еще лежит?
– Ну, только я не могу с нею расстаться…
– Еще как можешь,- сказал я, отдавая ей десятку.
– Ладно.- Она выудила бейсбольную биту из-под кровати.- Надеюсь, выбьешь хоумран…
На следующую ночь в 2 часа я ждал на стоянке подпирал стенку бара, притаившись за здоровенными мусорными баками. С собой у меня была бейсбольная бита Бетти – старая «Особая Джимми Фокса»*.
* Джеймс Эмори Фокс (1907-1967) – американский бейсболист, хиттер и игрок первой базы.
Ждать пришлось недолго. Появился бармен со своими девушками.
– Спой нам, Джимми!
– Спой нам свою какую-нибудь!
– Ну… что ж, ладно,- ответил он.
Снял галстук, сунул его в карман, расстегнул воротничок, задрал голову к луне.
Я человек, которого ты ждешь…
Я человек, которому даешь…
Я тот, кто не ведет поебкам счет…
Я тот, кого ты просишь: вставь еще…