Музыка Макса (трилогия)

— Я его пристрелила! — громко перебила я Макса.

От того, что я впервые сказала это вслух, меня саму передёрнуло. Я уткнулась в чашку с кофе, только чтобы Макс так удивленно на меня не смотрел.

— Что? — переспросил Макс, всё ещё сотрясаясь от смеха.

— Что слышал, блядь! ПРИСТРЕЛИЛА! — разозлилась я.

Смешно тебе, сука? Макс перестал смеяться. Некоторое время он молчал, обдумывая услышанное.

— Боже мой, ты серьёзно? — выдавил он из себя, когда понял, наконец, что я не шучу. Я вздохнула и опустила глаза. — Я…Нет, это что, французский юмор такой?

— Нет.

— Почему ты не в тюрьме? Ты что, в розыске?

— Не-е-т, — бесцветным голосом выдавила я из себя. — Мне охуеть, как повезло! У комиссара не было против меня ни одной улики, ни мотива. Плакала я очень убедительно и безутешно. Если бы ты там был, то в этот раз дал бы мне «Оскар». А быть может и два!

— Пиздец! — воскликнул Макс поморщившись. — И ты так хладнокровно об этом говоришь…

Что есть, то есть. Я не испытывала больше никаких эмоций, вспоминая Алонсе. Рассказывать подробности своей парижской жизни мне тоже не хотелось. Макс протянул ко мне руку и взял меня за подбородок. Он провел большим пальцем руки по моему шраму на щеке. У меня дыхание перехватило от этого интимного прикосновения. Я непроизвольно приоткрыла рот и тяжело задышала, приводя дыхание в норму.

— Наверное, у тебя были весомые причины, чтобы решиться на такое! Это его рук дело? — голос Макса сделался совсем стальным, а его палец скользнул по моей нижней губе. Он хочет меня поцеловать? И я этого хотела, но я просто опустила глаза, и отвернулась. Макс откинулся на спинку стула и судорожно вздохнул. — Я чувствовал, что что-то случится. Это я виноват! Я не должен был отпускать тебя. Мой долг был заботиться о тебе и оберегать.

— Ты мне ничего не должен. Ты…Мы… — я захлебнулась словами. С Максом у меня всегда путаются мысли.

— Я обещал это не тебе, а Богу.

— Макс, я сейчас перед тобой! И мне нужна твоя забота, как никогда! — Макс отвел взгляд и отошёл к окну. Он достал из кармана сигареты. — Макс, пожалуйста!

В подтверждение своих слов, я подошла к Максу и попыталась обнять. Он отстранился, не дав мне это сделать.

— А мне нужно время, чтобы всё обдумать, — жестко сказал он. — Нельзя уехать на 4 года, а потом вернуться и щемиться в жизнь к человеку.

— Я знаю, Макс. Позволь напомнить, что я уехала от женатого человека, в семье которого мне места не нашлось! И это я сейчас делаю к тебе первый шаг, не смотря ни на что! — зло выпалила я. — Я не тороплю тебя. Я лишь высказалась о своих желаниях и потребностях. Если у тебя не осталось ко мне больше чувств, так и скажи! Скажи, что тебе на меня кромешно похуй, и я уйду прямо сейчас! Куплю билет на самолёт и улечу обратно во Францию!

— Так и есть, — тихо сказал Макс, глядя в окно и нервно постукивая о подоконник пачкой сигарет. — Можешь проваливать!

Я была готова к такому повороту. Макс не был бы собой, если бы так легко пошёл ко мне в руки. На понт Макса не возьмёшь.

— Не провожай! — бросила я Максу.

Круто развернувшись, я ушла в детскую и, забрав свою куртку и телефон, вышла из квартиры

17. Макс. День первый

ПУСТЬ ОНА УХОДИТ!

Уходи, малыш! Оставь меня доживать в одиночку!

Сжимаю обеими руками край подоконника так, что хрустят и пальцы и хлипкий, как выяснилось, пластик, только чтобы не броситься за ней следом. Когда я ее драл на этом самом подоконнике, он казался крепче.

Тогда все и было крепче: алкоголь, подоконники, нервы, чувства, наша связь, я сам.

Давай быстрее, детка, рви резко, с места, с мясом!

Слышу, как хлопает входная дверь и внутри меня что-то реально обрывается. Летит стремительно вниз, но не шлепается на дно, а продолжает и продолжает лететь. От этого щекотно в животе так, что тошнота подступает к горлу. Нет во мне дна, хоть я сам давно не на поверхности. Во мне бездна. Такая же огромная, каким я был когда-то.

Великий и гениальный Максим Глинский! Любимчик женщин и черная зависть прочих медийных личностей! Заботливый сын, верный друг! Мужчина Мечты, Любовь всей жизни Хельги Дюран!

Никакие регалии не забыл?

И где он теперь? Кончился. Жалко его? Не-е-ет. Нихуя не жалко! Мне вообще никого не жалко! Ни себя, ни Ольгу, ни муженька ее покойного, ни Еву пиздаболку.

Закуриваю дрожащими от перенапряжения пальцами. Сигарета ломается. Достаю другую. Вижу в окно, как Ольга идет к своей машине. Головка гордо приподнята, хвост развевается на ветру. Снова волосы отрастила… Ей очень идет. Походка плавная, но решительная. Она на секунду замирает у машины, как будто чувствует, что я на нее смотрю. Она не просто чувствует, она это знает. Она вообще меня знает.

На мгновение мне кажется, что она сейчас обернется и тоже посмотрит на меня, но она отмирает и продолжает идти к машине. Есть в ней сила не оглядываться. Для этого нужно много сил. У нее и раньше они были, у соплячки мелкой, а сейчас она выросла. Без меня оперился, окреп мой птенчик. Была же цыпленком — в рот мне заглядывала. А теперь? Орлица! Кого она пыталась разжалобить? Меня? Она?

Это я сломался. Она не может. Из другого материала сделана.

Оля, Оля, Оленька… Какая же ты стала взрослая…

Секунда, другая… Уехала.

Сука, она не должна была возвращаться! Не должна! Зачем она приехала? Французишку своего грохнула? Да неужели это правда?

Боже, в моем давно остывшем аду заметно потеплело, так что я весь взмок.

Я потушил окурок, открыл бутылку с коньяком. Надо успокоиться и взять себя в руки! Я не дам ей выцарапать меня из своего нынешнего мира. Только не ей!

Хотел по привычке из горла хлебнуть, но потом отчего-то передумал. Сполоснул кружку из-под кофе и налил в нее бухло.

Нахуяриться и лечь спать — вот чего мне хотелось больше всего. Чтобы эта встреча оказалась моим глюком. Чтобы не было ее. Чтобы все было, как раньше. Чтобы я не начал снова чувствовать. Неважно что. Бесчувственным быть очень хорошо. Просто заебись!

Этого очень сложно добиться. Я потратил много времени и усилий, чтобы похоронить в себе все и всех, и живых и мертвых. И мне совсем не улыбается, что что-то начало оживать и шевелиться на этом кладбище.

У Ольги там самая красивая могилка. Была… Я любил мысленно посещать ее и подолгу разговаривать с малышкой, зная, что она мне все равно ничего не ответит. Она реально, как будто вернулась с того света. Из прошлой жизни. Не моей.

Та жизнь была НАШЕЙ. В ней я думал, что она моя. Что без меня она всего лишь маленькая, глупая девочка. А оказалось, что это я всегда принадлежал ей, как пес. Вилял хвостом, прыгал до небес. Хозяйка уехала, и песик исдох. Без нее я такой, как был вчера. А сегодня она уже разворошила весь бетон, что я упорно над собой заливал. Как ей это удается?

Скоро приедет сраный клининг. Я огляделся по сторонам, как будто увидел впервые этот бедлам. Когда я мыл посуду в последний раз? Снег еще лежал. И меня это не волновало!