Музыкальный Дом

Пацци висел, как на виселице, во внутреннем дворе.

В ее голове наступила абсолютная тишина, будто выключили работающий весь день телевизор. Эбигейл тут же скрылась обратно в комнате, пока ее не заметили. Волосы встали дыбом, будто по шее провели пером, руки задрожали. Туристы переговаривались и фотографировали на камеры. Они считали, что это экспозиция. В каком-то роде так и было, разве нет?

Переведя взгляд на Джулиано, который уже беспокойно и с подозрением посматривал в сторону балкона, она пришла в чувство.

— Вызывай своих. Двойное убийство гражданских, убийство сотрудника полиции и подозрение в убийстве библиотекаря. Доктор Фелл. Нам нужен его адрес.

В Италии не было как таковых серьезных организаций по поимке преступников. поэтому неудивительно, что, когда в Воспитательный дом, который находился на площади Благовещения, среди прочих вошли Джек и Эбигейл в компании нескольких инспекторов, все расступились и безоговорочно отдали ему главенствующую роль в расследовании. «Головная боль американцев, сами пусть и разбираются», — доносились до Эбигейл чужие разговоры.

Вокруг суетились медэксперты, собирая отпечатки с ручки двери, с фойе и комнат, которые занимали Лектер и Беделия под именами Лидия и Роман Фелл. Государственные учреждения часто выделяли квартиры в зданиях, которые принадлежали Культурной Ассоциации Флоренции, вот почему Эбигейл не смогла найти информацию о покупке квартиры.

— Что по телам? — Джек сразу перешел к делу.

Джулиано сверил имена по отчету.

— Два брата, Карло и Бруно Фонтеллино, отпечатки нашлись в базе по мелкому мошенничеству, пьяным дракам и живодерству. Здесь проездом, сами проживали на юге вместе с матерью на свиной ферме.

— Кто-то, кроме нас, открыл охоту на Лектера.

Эбигейл пожала плечами.

— И получили первое предупреждение.

— Кто получил?

— Они. Мы. Любой, кто отправится за ним.

Джек наградил ее мрачным взглядом, но ничего не сказал. К ним подошел один из местных полицейских и передал бумаги Джулиано. Видимо, теперь он был у них за старшего.

— Прибыл ваш запрос. На счету у Пацци неделю назад появилось пятьсот тысяч долларов. Перевод пришел с благотворительного детского фонда, расположенного в Швейцарии.

— Известно, кто владелец?

— Его главный учредитель Алана Блум-Верджер.

Джек буквально вырвал отчет из его рук, а Эбигейл фыркнула. Как она и догадывалась. Алана, вероятно, сейчас читает доклад о том, что происходит в Квестуре во Флоренции, и ее ждут неутешительные новости. Доктор Лектер все еще на свободе. Все еще далек от ее мести. Два противника за доской — Алана и Ганнибал Лектер, и его ученица довольно успешно манипулировала людьми, чтобы добраться до своего учителя. Все еще пытается влезть не в свое дело, даже с другого континента.

Пока Джек расспрашивал Джулиано об этом благотворительном фонде, Эбигейл вышла из покоев «Приюта невинных» под открытое небо, пытаясь отвлечься и не дать чувствам вырваться на свободу. Свобода. Прекрасное слово.

Эбигейл подошла к фонтану в надежде освежиться прохладной водой. Некоторое время она стояла, опершись ладонями о каменный ободок вокруг воды и склонив голову.

У нее был миллион причин сейчас же все бросить, снять с себя полномочия и оставить Джека одного гоняться за призраком. Это не ее война. После того, как Лектер отметил ее своим вниманием, это расследование тянулось за ней как семейное проклятье. Новые данные по Лектеру? Все к Хоббс, она главная по самому знаменитому каннибалу страны.

Жажда свободы помогла ей решиться на убийство папы, не дала ей согласиться на предложение Лектера, а когда Беверли, старая добрая Бев, разгадала ее двойную игру, именно жажда свободы довольно быстро помогла решить судьбу коллеги, превратив ее в ходячую мишень.

Она все еще скучала по Уиллу: замечала похожие черты лица, прическу, одежду в толпе, даже Элиота она не выдала ФБР только из чистой ностальгии. К примеру, остальным повезло меньше, и Стамметс и Ингрем закончили бы свою жизнь в тюрьме без всяких сантиментов, если бы не попытались напасть на нее во время задержания.

Свобода. Какое сладкое, приторное слово, заезженное массмедиа. Она до сих пор не чувствовала себя свободной. Если на ее руках не видно нитей марионетки, еще не значит, что их нет. Вот только кто руководил ею на этот раз?

В воде отразилось ее бледное лицо, влажные волосы облепили лоб и светлые глаза. Глаза отца. Он бы убил, но не позволил кому-то вроде Аланы или Лектера помыкать собой. Он бы вцепился намертво и погиб, защищая то, что принадлежало только ему.

Значит, сможет и она. Уиллу надо только немного подождать.

Все это время она искала не всерьез, размышляя о вкусах Лектера, и даже не подумала, что дом он выбрал для них с Уиллом. Учитывая гибкость предпочтений второго, дом должен был быть идеальным на ее вкус, не так ли?

Никому ничего не сказав, она вернулась в Квестуру и изменила запросы все до единого. Убрала фильтры, стерла поиск. Без винных плантаций — зачем бы? — но с небольшим земельным участком и погребом. Возле реки. Сорок шесть адресов. Куда за последний года два привозили что-либо связанное с таксидермией — чучела для украшения, оборудование, котлы и растворы, ведь Лектер наверняка хотел бы, чтобы дом напоминал ей об избушке отца. Двенадцать адресов. Кто заказывал недавно доставку дорогих вин от полутора тысячи баксов за бутылку. Три. Чей адрес был оставлен в договоре на покупку мотоцикла. В списке высветился БМВ R1200 RT черного цвета. Подойдет.

Один.

Эбигейл запросила копию договора, и аккуратный почерк доктора Лектера с характерными, будто напечатанными буквами высветился на экране. Она оказалась права. Как много времени ей понадобилось, чтобы понять: она охотилась не за ним.

А за собой. С самого начала.

Лектер еще не уехал, она это тоже знала. Сбежать из страны? Зачем, если здесь только-только стало весело, и доктор, наконец, снова вкусил крови и публичного страха. Новости по телевизору из главного зала Квестуры уже напропалую крутили кадры из внутреннего дворика Палаццо Веккьо. Одной японке удалось запечатлеть на камеру тот самый момент, когда Пацци вылетел с балкона и повис мешком на толстом кабеле.

Стереть историю поиска прямо сейчас, выйти из Квестуры, снять наличные и потеряться. Ее будут искать месяца два, а затем все утихнет. Пять лет, и она будет считаться умершей. Маме достанется хорошая выплата за потерю близкого родственника на службе, ее имя уйдет в списки погибших агентов, и прикрепят ее дело к делу Лектера, как возможной жертвы.

Один шаг — все, что нужно для этого решения. Эбигейл прищурилась, глядя на экран. Больше такого шанса не будет. Даже если она все еще не знает, чего хочет, то хотя бы чего «не хочет» вполне ясно — больше не хочет играть по чужим правилам. Ни ФБР, ни Аланы, которая сыплет деньгами своей жены, подкупая начальство Эбигейл, ни тем более Лектера, чья тень будто до сих пор нависает над ней, над каждым выстрелом, над каждым убийством.