Музыкальный приворот.Часть 3.На волнах оригами

– Малышка, - привычно прошептал он и тотчас поправился.
– Катя. Катя?

– Что?
– Не отрывая щеки от его груди, спросила я.

– Я тону, - сообщил мне парень, гладя по спине и плечам.

– В своей любимой воде?
– все же отстранилась я и с интересом посмотрела в бледное, чуть удлиненное лицо с правильными крупными чертами лица, обрамленное платиновыми прядями.
– Ты же сам - как вода.

– Тону сам в себе. Невероятно, да? Брось мне спасательный круг?

– М-м-м?
– я погладила его по щеке и потянулась за поцелуем. Он получился коротким, смазанным, и я недовольно свела брови к переносице. Парень коснулся губами моего лба и встал.

– Не знаю, что со мной, - отрывисто произнес он, внимательно глядя на меня.
– Это любовь, да?

– Что?
– не совсем поняла я и тоже встала. Антон выглядел несколько растерянным.

– Когда я был с Алиной, все было по-другому, - сказал он и взлохматил свои чудесные волосы. Кажется, они стали длиннее, нежели в нашу первую встречу. Мне почему-то вспомнился настоящий цвет его волос - редкий, действительно красивый, пепельно-русый. Я видела фото трехлетней давности, когда Антон еще не был солистом группы "На краю" и его волосы все еще были естественного цвета, правда, намного длиннее, и оттого он казался настоящим аристократом из прошлого. Только на том фото была еще и Алина, та самая, о которой он сейчас говорил. Бывшая девушка, красивая и из того же круга, что и сам Тропинин, но редкостная стерва, по виду настоящая госпожа садистка, но в душе - истинная любительница мазохизма.

– Что было по-другому?
– не самым добрым тоном спросила я. Упоминание о Лесковой меня раздражало.

– Чувства. Все было не так. Я не тонул.

– А подробнее?

– Говорю же, я не тонул. Я плыл на красивом лайнере, на котором она была капитаном. И плавал в голубом чистом бассейне, а не за барахтался за бортом.

– Текилу пил, - зачем-то сказала я сердито, вспомнив кое-что.
– А Алиночка наслаждалась виски. И была безудержно пьяная. Если тебе так не нравится барахтаться за бортом, - повторила я его фразу, - то шуруй на свой прекрасный лайнер. Встретите с его борта закат и все дела.

Блондин вдруг весело рассмеялся. Он обнял меня сзади, положив руки на пояс и прижимая спиной к себе и обжигая горячим дыханием шею

– Глупая моя, - ласково произнес он.
– Ты еще только начала, а мне уже нравится, как ты ревнуешь.

– Антон, перестань, - слабым голосом попросила я, чувствуя, как от его неспешных чувственных прикосновений подкашиваются ноги. И снова эти притягательно-омерзительные бабочки в животе и ощущение то ли полета, то ли падения, скоростного, но приятного.

Да сколько можно уже? Я от них устала!

– Нет, - весело сообщил он, и одна из его ладоней скользнула вверх. Ногти моей руки, лежащей поверх его второй ладони, слегка впились в кожу.

– Ты ведь моя девушка, верно?
– спросил он зачем-то.

– Верно, - прошептала я.
– Может быть, ты все же примешь кольцо?

– Если выполнишь все условия.

Я все же развернулась к Кею лицом.

– Выполню, - спокойно пообещал он.
– Если я сказал - я выполню.

– И не будешь жалеть?
– сощурилась я.

– Естественно, нет. Теперь, по крайней мере, у меня есть лодка, - удовлетворенно сообщил он.

Я смотрела в его серые глаза и видела в них уверенность.

Из двухэтажного особняка, принадлежащему Валерию, мы уехали через час - я забежала, чтобы переодеться, забрать вещи и попрощаться с экономкой*, - милейшей женщиной, которая волновалась из-за моего долгого отсутствия, косилась на Антона, с фирменным скучающим видом подпирающего косяк двери плечом, и убеждала меня, что нам нужно остаться и позавтракать, вернее, уже пообедать.

– Может быть, на обед останетесь?
– спросила она в очередной раз

– Спасибо, мы должны уехать, - улыбнулась ей я, складывая вещи в сумку.

– Ну как хотите. Катя, - вдруг тихонько сказала она мне, - вы помирились, да?

– Что?
– не поняла я, запихивая в сумку последнюю футболку, одну из тех, что привезла мне добрая Настя. Правда, большинством вещей, что она доставила, я так и не воспользовалась.

– Юноша утром приходил с совершенно больными глазами, - зашептала, чтобы Кей не слышал, женщина.
– Видели бы вы, как он на вас смотрел. Вы-то, вернее, видели, да не замечали - были очень злой. А теперь у него совсем другой взгляд! Простила?
– вдруг спросила она как-то очень по-женски сочувствующе.

– Попыталась понять, - осторожно отозвалась я.

– Прощать - это искусство, - как-то тяжко вздохнула экономка, видимо, вспомнив что-то свое.
– Если человек кается, просить можно многое. Гордость, она ведь до добра не доводит. Только сначала чувствуешь победу, а потом-то понимаешь, что эта победа в крошечной битве, а сражение-то проиграно в пух и в прах. Эх, чего это я к вам лезу, - спохватилась она.
– В любом случае, Катенька, вы сделали юношу крайне счастливым.

– Думаете?
– мельком взглянула я на Антона. Почему-то сейчас он напоминал мне себя самого в кабинете у Нелькиной классной руководительницы. Та же скучающая отстраненная мина, те же жесты, скрещенные ноги.

Кажется, наш котик не любит ждать. Что ж, пусть учиться этому. Полезное умение.

И как экономка поняла, что Антон счастлив?

– Конечно. Говор же - глаза совершенно другие, хотя выделывается много, - добавила она. Я улыбнулась.

– Да и у вас тоже изменился взгляд. Эх, молодость, - вздохнула она.
– Хорошо молодым.

– Да вы тоже еще не старая, - усомнилась я, застегивая сумку и чувствуя на себя взгляд Кея.

– Спасибо, деточка. Да чего уж скрывать, в годах я. Оттого и понимаю, что у вас любовь, а не просто шуры-муры, - весьма непонятно отозвалась женщина, не объясняя, что она имеет в виду по загадочными "шурами-мурами", о которых сказано было с легкой долей презрения.

– А как вам Настя?
– спросила я из любопытства.
– Которая вместе с Валерием приезжает?

– Хорошая девочка, - пожевав губами, сообщила женщина и улыбнулась вдруг.
– Хорошая хозяйка. Валере такую и надо, а то он все за какой-то блондинкой увивался, красивой, конечно, но совершенно стервозной, - не знала она, что эта самая блондинка - моя лучшая подруга Нина Журавль. Однако об этом я решила промолчать. Ниночка, и правда, не отличалась хорошим характером. Многие недоумевают, как так вышло, что мы крепко дружим. Но, во-первых, она мне как сестра, поскольку дружим мы с первого класса, а, во-вторых, у каждого не только свои недостатки, но достоинства.

– Ой, я же цветы выкинула в окно, - вдруг вспомнилось мне.
– Я соберу!

– Уже собрали, - мягко улыбнулась женщина.
– Езжайте, ни о чем не беспокойтесь.

Мы попрощались, парень, демонстрируя чудеса галантности, неведомые прежде Кею, а присущие лишь Антону, молча взял у меня не особо-то и тяжелую сумку с вещами, которую я не сумела вырвать из его рук, и пошли к припаркованной около особняка машине, синей, блестящей на солнце и на нем же сильно нагревшейся - в салоне было невероятно душно.