Музыкальный приворот

–  Я в университете, папа, учусь.- Обиделась я.
– А вообще мне Нинка рассказала. Они же в позапрошлом году в Нью-Йорке были.
– Не подумав о возможно растоптанных чувствах Антона к подружке, сказала я.

–  Бери пример с Ниночки - она очень умная. И вкус художественный у нее просто отпадный, то есть отличный, я хотел сказать.

Папа вовсю пользовался молодежным жаргоном, но при гостях, тем более его поклонниках он стеснялся так говорить, думая, что тогда будет выглядеть менее умным и талантливым. А в том, что он, Томас, талантливый, папа не сомневался.

–  И простой вкус у нее тоже не плох.

– Тут же заметил Леша с намеком.
– Всегда одевается в соответствии с модными тенденциями.

–  Вы мне столько денег дайте, я тоже буду так одеваться!
– Вспыхнула я. Честно сказать, я не из тех, кто особо следит за модой. Хотя дядя, как заботливая кура часто притаскивает мне собственноручно разработанные вещи. Я в них, правда, редко хожу - сильно уж они открыты.

–  Заработай.
– Ничуть не смутился Леша.
– Я в твои годы уже работал, кстати.

–  Ага, моделью.
– Язвительно ответила я, совершенно забыв, что у нас Антон.
– И даже иногда подрабатывал натурщиком. Ужас!

–  А моделью быть неплохо!
– Отбил выпад дядя.
– И к тому же очень интересно. А уж про жизненный опыт я вовсе молчу. Я, за время работы в модельном бизнесе, этого опыта на тридцать лет вперед набрался.

Я уперла руки в боки. Вот ведь козел!

–  Потому тебе не двадцать восемь, а все пятьдесят восемь. Раз опыта на тридцать лет вперед накопил! То-то я думаю, что ты себя ведешь, как старикан - все брюзжишь и брюзжишь!

–  Да я душой моложе тебя!
– Оскорбился дядька. Тема возраста была для него не менее болезненной, чем у многих отчаянно молодящихся женщин.
– Маленькая старушка.

–  Кто это старушка? Сам дедок!

–  Ну, хватит. Оба как дети.
– Попытался разнять нас папа. Он вообще терпеть не мог конфликты.
– У нас, в конце концов, гости!

–  Ничего, гости не обидятся!
– Посмотрела я на спокойного Антона.
– А я вот захочу, и пойду в модели!

–  Кто тебя возьмет?
– Посмотрел на меня насмешливо дядя.
– Вырасти еще вот сантиметров на десять хотя бы…

–  У меня и так нормальный рост!
– Кинула я в него полотенцем. Он ловко увернулся и захохотал:

–  Вот видишь, Антон, какая она у нас эмоциональная! Слова против сказать нельзя! Активная девушка!
– Со смехом обратился дядя к чудику, с интересом за нами наблюдавшему со своего стула.

–  Ну не ссорьтесь - Вновь выступил папа в роли миротворца.
– Катенька, если ты хочешь пойти в модели - иди. Ты же у нас красавица.

От возмущения я покраснела. Леша, который в это время откусывал от лично им приготовленного пирожного кусок, подавился им, а потом опять захохотал. Нелька тоже захихикала мелким смехом. Даже Антон стал улыбаться, прикрывая ладонью рот.

–  Это значит, - зловеще надвинулась я на Томаса, - папа Нинкин ей в модели идти запрещает, а мой родной отец разрешает? Мол, иди, доченька, иди в этот разврат, и пусть твою молодую душу и тело сожрут акулы модельного бизнеса? Так, что ли?!

–  Ой, загнула!
– Хлопнул себя по коленке Леша.
– Сожрут душу и тело!

Томас обескураживающее улыбнулся и произнес:

–  Ты не так поняла, доченька. Я ничего такого не говорил. Просто я хотел сказать, что ты можешь поступать так, как тебе хочется. Я - либерал.

– Гордо добавил он.
– Антон, они просто дурачиться. А хотите, я вам покажу свои новые работы?

–  Хочу.
– С готовностью согласился до этого молчавший парень. Мне опять показалось, что он улыбается.

–  А у Ниночки-самы все-таки вкус лучше.
– Задумчиво произнесла сестра, глядя то на меня, то на Антона. Я поняла ее намек. Мол, у твоей подруги парни красивые и крутые, а у тебя лохи какие-то в одежде с чужого плеча.

–  Ну? Обрадуй. Чем лучше?
– Скривила я губы.

–  А она аниме смотрит, а ты нет!
– Выпалила Нелька, высунула язык и, услышав телефонный звонок, побежала в коридор - снять ближайшую трубку.

В это время папа принялся допытывать Антона насчет собственных картин. Выяснив, что Антон больше всего любит его одну из первых работ «Абстракция сегодня», он так расчувствовался, что сказал ему:

–  Теперь я тебя буду звать сынком! Сынок. Приходи к нам в любое время дня и ночи! И, пошли, я тебе картины покажу. И поведаю историю создания некоторых из них. У тебя будет, что рассказать друзьям!

Я задумалась на миг. А есть ли у этого дурочка друзья? В университете он ни с кем и не общается… Надо бы потом этого Антона о жизни расспросить, что ли?

–  Лешка, - вбежала в кухню Нелька, чуть не столкнувшись с папой, - к тебе сейчас в гости девушка придет!

–  Чего?
– Вытянулось у того лицо.

–  Ну, я трубку взяла, а там девушка с таким противным голосом говорит: «Алексей дома?». Я говорю: «Да. Сейчас позову». Она мне такая в ответ: «Не надо, девочка, я сама сейчас приду!»

Леша резко встал, пару раз с шумом вдохнул воздух и проговорил:

–  Ты дура?

–  Хидой!
– Вновь блеснула сестра японским. На этот раз слово означало что-то вроде «злюки».

–  Как ты с ребенком говоришь?
– Укоряющее воскликнул из коридора Томас.
– Кстати, вы знаете, нам, наконец, лифт починили. А то я устал уже третий день по…

–  По фиг мне на ваш лифт!
– Еще громче заорал Леша.
– Она сейчас придет и убьет меня!

Починили? А нам с Антоном пришлось пешком идти - несправедливо.

–  Кто?
– Опять вернулся в кухню папа.

–  Конь в пальто.
– Огрызнулся вежливый младший брат.
– Она сейчас будет звонить. Не в коем случае не отрывайте этой сумасшедшей. Иначе на одного представителя нашей славной фамилии станет меньше!
– Затравленно стал глядеть в окно Леша.

–  По твою душу дамочка, что ли?
– Понимающе спросил папа Алексея

Он хмуро посмотрел на Томаса и тяжело вздохнул. А потом он начал ходить туда-сюда, взъерошивая пятерней волосы.

Я осведомилась, глядя на мечущегося дядю.

–  Это, наверное, та самая клиентка пришла, да?

–  Не лезь!
– Рявкнул он и перевел на тяжелый взгляд на меня и на Антона.
– Идите, поиграйте в твоей комнате.

–  Алексей, это несколько неправильно, такое невинным детям говорить. Они вообще-то уже взрослые. Не так поймут.
– Очень мягко заметил папа, не желающий лишаться собственного нечаянного фаната, которому, судя по всему, готовился излить душу.