Мы Бреннаны

* * *

Она не помнила, долго ли сидела так, согнувшись, не сводя глаз с открытки. Полностью поглощенная сделанным открытием, она едва ли обратила внимание на прохожего. Кейл сделал невероятное, он добился. После трех лет разговоров, невзирая на неодобрение семьи, он забронировал путешествие.

Санди почувствовала, как дернулась скамейка, когда кто-то сел на другой ее конец. Просто непонятно! Зачем садиться именно на эту лавочку, когда в парке полно совершенно свободных! Она решила поднять голову, спрятав открытку в руках. Глубоко вдохнула, распрямилась, намереваясь взять сумочку и уйти. Не было никакого настроения вести бессодержательные беседы с незнакомцем.

Когда она повернулась за сумкой, то увидела, кто сидел на скамейке.

– Прошу меня извинить, – сказал он. – Вы сидите на моей скамейке. – Руки его были сложены на коленях, он смотрел на нее со стороны, явно удивленный, как и она.

Глава двадцатая. Кейл

– Прошу меня извинить. Вы сидите на моей скамейке.

Санди так погрузилась в свои размышления, что Кейлу удалось пройти за ее спиной и сесть незамеченным.

Когда он разглядел ее там, сидевшую на той самой скамейке, к которой он направлялся, то на мгновение даже замер. Вообще-то он не очень верил в знамения Вселенной, но в данном случае по-другому это совпадение нельзя было объяснить.

Для него заканчивался странный и ужасный день.

Позапрошлой ночью, когда Грааль стала выяснять, кто где находился в вечер открытия, он даже не думал врать. Прежде всего его заботило, что Денни с Санди могут и впрямь стать подозреваемыми. Также он волновался, что дальнейшие расспросы способны раскрыть болезненные для Санди тайны. Если в его воле помешать всему этому, он на это пойдет. Только по сути он признался своей жене (при свидетелях), что провел ту ночь наедине с Санди в ее доме. Так что, когда они приехали домой, он ожидал скандала: ярости Вивьен, слез, расспросов.

Но не последовало ничего.

Прошлым вечером она сказала, что устала, и отправилась спать. Когда утром он возвратился из дома Бреннанов, она встретила его с кофе и улыбкой и предложила прокатиться с ней и Люком. Он согласился, и она попросила его проехаться к Манор-Хиллз мимо нескольких выставленных на продажу домов. Тогда-то он и понял, к чему это все. Она по-прежнему собиралась переехать, старалась завершить сделку, невзирая на услышанное прошлой ночью. Или как раз поэтому, поскольку в ее руках оказался некий рычаг. И использовала она его не для противостояния истине и не для борьбы за их брак. Она пускала его в ход, чтобы заполучить желанный дом. Возможно, она полагала, что так все наконец устроится.

Они прошлись по застройке высочайшего качества, с плоскими крышами, с домами, выкрашенными в однотонные цвета, утвержденные сообществом квартировладельцев, по улицам со звучными названиями: Ван-Гог-корт, Ренуар-драйв. Они осмотрели клуб здоровья с бесконечным бассейном для малышей и экологической идеальной игровой площадкой. Кейл изо всех сил старался проявлять интерес и все ж был уклончив в оценках, что было сложно, потому что Вивьен старалась пробудить восторг у Люка: «В тот двор целая оранжерея поместится. А этот дом прямо напротив парка. В этом квартале других детей полно». Кейл пытался представить тут, в чуждом ему окружении, самого себя. Живущего в одном из этих домов, знакомящегося с новыми людьми. Может, если перетряхнуть свой мир, то со временем это и позволило бы ему забыть прошлое. Только смог бы он стать по-настоящему счастливым?

Они рано поужинали в городе, а когда приехали домой, Люк помчался к себе наверх избавляться от приличного наряда, в котором его продержали целый день. Кейл сел за кухонный стол, размякнув на стуле и свесив руки меж колен. Его затягивала деятельная активность Вивьен, которую следовало притормозить. Она присоединилась к нему за столом с целой кипой реклам недвижимости.

Кейл вздохнул:

– Я вымотался. Нам обязательно заниматься этим прямо сейчас?

Она разложила рекламки на столе.

– Да, надо.

Весь день воспринимался как воронка, которая вела к этому болезненному мгновению, когда ему придется занять какую-никакую, а позицию. Потому что за последние восемь часов Вивьен четко обозначила, на что станет похожа их дальнейшая совместная жизнь.

– Вот эти дома, по-моему, нам следует обсудить, – сказала она.

Он понимал, почему она так настойчива. Она больше не могла оставаться в этом доме, в этом положении. Но еще это означало, что больше времени раздумывать об этом нет. Либо он остается с Вивьен в их безучастном браке, либо делает то, чего, как он считал, не сделает никогда.

– Этот нравится мне больше всего. – Она указала на одну картинку. – Неужели ты не видишь, как он нам подходит?

Он посмотрел на фото. Новый дом на угловом участке с ухоженным газоном. Нет, он никак не мог вписаться в это. Она же тем самым подтвердила, как на самом деле мало его знает. Или как мало ее заботят его нужды и желания. Если за четыре года их супружество обратилось в такую паутину, то что ждет их в будущем?

– Мы проезжали мимо него сегодня, – напомнила она. – На прошлой неделе я говорила с риелтором, похоже на то, что цена остается вполне нормальной, особенно накануне наступающего лета.

Он слышал, как наверху ходит Люк. Сможет ли кто-то объяснить четырехлетнему малышу, что семье предстоят изменения? Никто не объяснял этого Кейлу, мать попросту однажды уехала, а отец только и мог сказать, что она была несчастлива. Кейл поклялся никогда не походить на нее. Тогда зачем же он пошел по ее следам, вступив в этот нежизнеспособный брак? Отчасти, это объяснялось долгом. Он попытался самого себя обмануть – сделаешь что-то правильное и, может, будешь счастлив. А отчасти, тем, что после отъезда Санди он не хотел оставаться один.

– У всех этих трех идеальный размер, – поясняла Вивьен, перекладывая рекламки. – Все доступны нам по цене. При том, разумеется, что мы продадим этот дом.

У него живот сводило при мысли о жизни отдельно от Люка, о днях, когда он не будет видеться с ним. Возможно ли будет по-прежнему оставаться для него хорошим отцом? Пусть это не идеально, пусть несправедливо по отношению к Люку, только Кейл никуда не исчезнет. Конечно, придет время и в жизни Люка понадобится высвободить место для другого человека. Мысль эта вызвала такую тревогу и боль, что Кейл на какое-то время сжал закрытые глаза кончиками пальцев.

– Вряд ли у нас будет много возни с этим домом, прежде чем мы выставим его на продажу, – продолжала Вивьен. – Мы содержали его во вполне приличном виде…

– Ты содержала его в приличном виде.

И вправду – она. Тяжело было еще и потому, что у него не было никаких более пригодных жалоб, какими оперируют люди, решившиеся на развод: измена, пренебрежение, постоянные ссоры. Просто не было у них основы гармоничной близости, которая не позволяет человеку чувствовать себя одиноким в этом мире. Кейл позабыл, что это такое. Пока Санди не вернулась и он не осознал, что рассудок в его голове все еще говорит голосом Санди.