Мы будем жить

– Да, мама, – Питер кивнул.

– И советую тебе сменить компанию, – сказала миссис Петиггрю напоследок.

Дядя Адам в тот вечер говорил много. Расписывал все те фееричные перспективы, которые открылись перед ним, когда он принял Метку. При этом он постоянно косился на Питера, ожидая наверно, что тот бросится к нему с просьбами немедленно вести его в этот салон татуировок. Не достигнув успеха, дядюшка ушел крайне разочарованным, не зная, что воскресил в душе Питера старые сомнения. И положил прекрасные зерна для новых.

Маленький первокурсник тихо плачет, прижавшись спиной к старинному гобелену. Лестница решила сменить направление именно в тот момент, когда Питер ступил на первую ступеньку. Попав в другую часть замка, он пытался вернуться к башне Гриффиндора, но безуспешно. Только ещё больше заплутал по бесчисленным коридорам. Ночной замок наполнялся странными звуками, вдали одиноко догорал факел, и Питер со страхом ждал момента, когда тот погаснет вовсе, оставив его в кромешной темноте. – Сюда, скорее! – громкий взволнованный шепот приближается. Из-за угла появляются две тени и прячутся в нише невдалеке от Питера. Около минуты стоит тишина, а потом ребята осторожно выглядывают, стараясь убедиться, что преследователь отстал. – Я думал, мы попались, – черноволосый худенький мальчик облегченно вздыхает. – Да, удачно этот коридор подвернулся, – второй голос принадлежит никому иному, как Сириусу Блэку. Питер узнает своих однокурсников. С первого дня Джеймс Поттер и Сириус Блэк ходят вместе, словно дружны уже несколько лет. Они постоянно веселят себя и других, уже успели устроить магическую дуэль и первыми в классе превратить иголки в спички. Обидно и стыдно, но у Питера спичка тогда даже цвет не изменила. – Тихо, здесь кто-то есть, – Джеймс вытягивает шею, пытаясь рассмотреть сумрак, в котором кто-то сжался в комок. Они вдвоем направляются к Питеру и тот замирает, не зная, чего ожидать. – Ты что здесь делаешь? – подозрительно и с вызовом спрашивает Сириус. – Я…прячусь, – быстро врет Питер. – От Филча. – И мы тоже, – Сириус смотрит уже дружелюбнее. – Решил посмотреть, что в школе есть интересного? – Ну, как бы да… – Пошли с нами, – Джеймс Поттер улыбается.- Вместе веселее. Слушай, а мы не думали, что ты бродишь после отбоя, так сразу по тебе и не скажешь, ты такой тихий и вечно молчишь. Но ничего, держись нас, и все будет хорошо. Питер кивает, и теперь по замку крадутся уже три маленьких фигурки. *** Он обиженно смотрит на метлу, которая не дается в руки. На глазах выступают слезы, Питер отчаянно кусает губы в кровь, чтобы не разреветься в голос. Сириус болтается почти над шпилями замка, а Джеймс так вообще вытворяет такие номера, что все остальные пялятся, открыв рот, даже мадам Трюк одобрительно улыбается, на всякий случай не спуская Джеймса с прицела волшебной палочки. Люпин спокойно завис на высоте трех метров. Питер морщится и кричит на метлу: – Поднимись, ну поднимись! – он пинает древко и хлюпает носом. Делая сумасшедший поворот, Джеймс спускается на землю и бежит к Питеру. – Не так, Пит, – с легкой досадой и изрядной долей снисходительности отмечает Поттер. – Представь, что она у тебя уже в руках. Закрой глаза и представь! – Джеймс пихает Питера в бок. – Чувствуешь гладкую ручку и легкую тяжесть? А теперь твердо скажи: «Вверх!». – Вверх! – говорит Питер, неожиданно воодушевившись, и метла бьет по ладони. Люпин показывает ему большой палец, а Джеймс снова взмывает к небесам. *** – Под мою ответственность, профессор, – Люпин казалось, совсем не боится строгой МакГонагалл. – Не наказывайте, пожалуйста, Питера, я вам обещаю, что к следующему уроку он все будет знать. Просто сегодня Хэллоуин, праздничный ужин, вы же понимаете, мы хотели все вчетвером… – Люпин смущенно и светло улыбается. – Хорошо, мистер Люпин, – МакГонагалл смягчается, а её глаза добреют. Питер и Люпин торопятся к Большому Залу, где уже начался пир. *** – Вы уверены? – Питер ошеломлен, растерян и напуган. Джеймс и Сириус обмениваются взглядами и синхронно кивают. Питер начинает дрожать. Он прячет руки в карманы, чтобы этого не заметили друзья. – Эти его постоянные отъезды... Мы проследили по лунному календарю. А боггарт, на которого мы вчера нарвались? Нет сомнений! Римус – оборотень. Внутри Питера расползается отвращение. Как Люпину позволили учиться в нормальной школе? Он же чудовище, мерзкое, отвратительное… – Что мы скажем ему, Джим?- Блэк тоже встревожен. – Скажем, что мы рядом. Что это ничего не меняет. Что он наш друг, – голос Поттера звучит твердо и торжественно, он чеканит каждую фразу. – Бедный, это очень больно, наверное... – Пошли, пошли сейчас же! – Сириус видно во всем согласен с прозвучавшими словами. – Только надо как-то помягче начать… За нами, Питер! Питер спешит вдогонку. Он хочет сказать, чтобы они остановились, хочет объяснить им, что с таким, как Люпин, дружить опасно. А вдруг он их тоже покусает! Или он заразный! Или бросается на людей! – Ребята, а может… – Что? – они оба смотрят на него. Их глаза широко распахнуты, в них непоколебимая решимость и обеспокоенность. – Может, я начну. Я смогу, – он корит себя, за то, что он такой слабый и никогда не может открыто высказать свое мнение. Сириус и Джеймс снова переглядываются. Они частенько ведут вот такие немые диалоги. Видно решают, можно ли доверить Питеру подобный разговор. Он, краснея, стоит перед ними. Почему-то им хочется верить, невольно Питер тоже заражается такой же твердостью. Ведь до этого Люпин ему ничего не сделал, правда? Значит, и сейчас все будет нормально. Люпин хороший, он так о нем заботится, всегда подтягивает по всем предметам, в отличие от Блэка и Поттера, которые только сердятся и разводят руками, когда он получает очередное «отвратительно». Питер первый подходит к Люпину, который, явно что-то почувствовав, вжимается в кресло. *** Питера с головой накрывает шум огромной ликующей толпы. Толпа окрашена в ярко-алый цвет, она похожа на многорукое, визжащее, сходящее с ума от восторга чудовище. Толпа скандирует фамилию Джеймса, который сжимает в руке пойманный снитч и летит почетный круг по стадиону. Питер восхищенными глазами смотрит на Поттера и отчаянно хочет быть на его месте. *** – Ух, ты, я получается, олень. – Кто бы сомневался… – Хотя бы не псина подзаборная… – Джеймс, Сириус, я не позволю вам так рисковать! Вы знаете, что это смертельно опасно? Или вы хотите камеру на двоих в Азкабане? Питер, и ты туда же! Нет! Ни за что! – А он кто получится, дай я посмотрю.... Так, сейчас отпечаток проявится. Мелкий какой-то, хорек что ли? А не, крыса. – Ну, что ты надулся, Питер, подумаешь крыса, зато они умные и незаметные. Блин, это же, сколько всего здоровского можно будет совершать, когда мы сможем превращаться! Только представьте! Завтра же начинаем тренировки! – Я против! Активно против, слышите! – Да лаааааадно…. *** Блэк обнимает Кэтти за талию. Она льнет к нему головой, украдкой целует в щеку, когда думает, что никто не видит. У Кэтти черные кудрявые волосы и карие глаза. Какая же она красивая! Она весело хохочет над шутками Сириуса и смотрит на него влюбленными глазами. Сириус перетягивает её на колени и целует в губы, затем в шею. Незаметно делает знак рукой. Джеймс негромко хмыкает и выходит из комнаты. Питер плетется следом. Ему делается необыкновенно тоскливо. – Привет, Эванс! – кричит Джеймс через всю гостиную. Эванс награждает одноклассника презрительным взглядом, снова утыкаясь в толстую книгу. Джеймс слегка разочарован. Но почему-то Питер уверен, что однажды Джеймс своего добьется. У него ведь все всегда получается. Однажды Эванс обязательно влюбится по уши, будет покорно ходить на все тренировки и квиддичные матчи, будет сидеть с Джеймсом за одной партой и они будут гулять все ночи напролет. Питер подавляет вздох. – Женщины, – фыркает Джеймс. – Слушай, а что ты один, да один. Давай тебе кого-нибудь найдем. Смотри, вон Алиса, а нет тебя Лонгботтом убьет, они вместе… А как тебе Джулия, ну, та, с четвертого курса, вечно возле нас крутится…

– Не знаю, – тянет Питер,- мне кажется, я ей совсем не нравлюсь.

Питеру не кажется, он знает точно. Он слышал, как Джулия жаловалась подругам, что у Джеймса только и дел, что бегать за Эванс, а её вовсе не замечает. Джулия рассуждает, сможет ли она сварить Амортенцию, и глупо хихикает. *** Джеймс легко, словно дирижируя палочкой, расшвыривает в стороны троих противников. Подбегает к лежащему на земле Питеру, быстро бормочет контрзаклятие. Питер потирает распухшую ногу. Почему он не может вот так бросаться врагам наперерез, выкрикивать сложные заклинания, которые не встретишь ни в одном учебнике, а ещё и язвить при этом! Почему Джеймс и Сириус всегда впереди! Несправедливо! *** – Я заплачу, – Сириус небрежно швыряет на стол пригоршню монет, даже не пересчитывая их. Впервые Питер чувствует не досаду на себя, а самую настоящую зависть. *** – Давай, Питер! У тебя должно получиться! – с нажимом говорит Люпин. – Экспекто Патронум, – из его палочки вырывается тонкая струйка серебристого дыма. – Плюнь, Лунатик! – Сириус машет рукой и издевательски смотрит на покрасневшего от досады Петтигрю. – Дохлый номер... *** Первое сентября этого года. Питер стоял рядом с Джеймсом. Ему хотелось спросить совета, как ему реагировать на утренний разговор и намеки дяди Адама. Может, не стоит им становится мракоборцами, вон недавно целый отряд погиб, их уничтожили Пожиратели. Джеймс ведь чистокровный, да и Сириус, если они все вместе придут к Лорду, он примет их в свои ряды. Люпин, наверное, тоже пригодится, дядя Адам рассказывал что-то про оборотня Сивого. Если его взяли, то и Люпина возьмут. Пожиратели гораздо сильнее, чтобы не говорил министр магии и Дамблдор! Питер мялся. Он не знал, как отреагирует Джеймс. И тут неожиданно Питер понял: Джеймс рассердится. Нет, он просто разъярится, будет кричать и возможно, даже проклянет Питера. А вдруг совсем перестанет разговаривать?! Остаться в последний год без опеки товарищей страшно. Но если сказать Джеймсу все то, что слышал он, про новый мир, Сохатый наверняка сможет понять! – Джеймс, – тихо окликает Петтигрю. Но Поттер не услышал. Он вообще забыл, что Питер здесь. Джеймс смотрел на Лили, которая призывала всех хоть к какой-нибудь тишине. Он подошел к ней, они о чем-то разговаривали, Джеймс ерошил волосы и улыбался. Потом, словно случайно, коснулся щеки Эванс. Лили, вопреки обыкновению, не стала кричать. Они замирают друг напротив друга. Когда Джеймс вернулся, он залпом осушил стакан сливочного пива, находясь в прекрасном расположении духа. Питер набрал воздуха в легкие… – Хвост, сгоняй на кухню, еда кончается, – велел Джеймс, вновь приклеившись взглядом к Эванс. Питер покорно отправился на кухню, а в голове звучал голос матери: – И что за глупое прозвище!

====== Глава девятая. Лили Эванс ======

Мне бы только не ляпнуть в шутку –

Удержаться и промолчать, Не сказав никому, как жутко И смешно по тебе скучать. Вера Полозкова Лили Эванс

Джеймс Поттер игнорировал её третий день. Он не здоровался, не говорил, не смотрел на неё. Лили ожидала, что после случившегося Джеймс попытается подойти к ней, постараться неуклюже извиниться, а вернее – пристать со своей очередной глупостью. Подобные сцены случались десятки раз, а злости Джеймса хватало ровно на один вечер. Лили ругала себя за излишнюю резкость в адрес Поттера. «Вот и сбылась твоя мечта!» – злорадно говорила она сама себе. «Радуйся, он отвязался!».

В тот день Лили столкнулась с Поттером ещё раз. Она отправилась к мадам Помфри, чтобы отнести букет полевых цветов, которые обожала школьная медсестра. В Больничном Крыле было непривычно тихо. Обычно кто-то уговаривал мадам Помфри выпустить его отсюда, кто-то, наоборот, с хитрющими глазами уверял, что серьезно болен. У постелей пациентов толпились посетители, шуршали обертки конфет, взрывались шоколадные бобы, но чаще всего раздавались взрывы смеха. Мадам Помфри добродушно ворчала, выгоняя самых крикливых и голосистых. Сейчас крыло, по случаю начала сентября, пустовало. Лили прошла к самой дальней палате, зная, что за ней находится личный кабинет целительницы. – … вы же весь в грязи, Поттер! И время посещений, между прочим, уже закончилось. Из-за двери вышел недовольно бурчащий Джеймс. Над ним парила его любимая метла, время от времени хлопающая Поттера по всем местам, до которых могла достать. Заметив Лили, Поттер чуть приостановился, уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом насупился ещё больше и промолчал. Метла стукнула его рукояткой прямо по лбу, он ойкнул и, оглянувшись через плечо, неохотно поплелся в замок. – Мисс Лили, дорогая, – мадам Помфри улыбалась, на щеках появились милые ямочки. – Здравствуйте, – Лили очень любила эту женщину, которая уже добрый десяток лет приходила на помощь студентам. Ей нравилось смотреть за быстрыми движениями её палочки, за тем, как аккуратно она готовит лекарственные зелья в маленькой лаборатории. Иногда мадам Помфри целые ночи просиживала у постелей больных, гладила по головам самых маленьких и поила душистым чаем выздоравливающих. Временами Лили думала, что возможно, однажды она войдет в эти стены уже с дипломом, будет также возвращать в нормальное состояние раздувшиеся головы, вправлять носы, убирать рога, выросшие на макушке… Лили хихикнула. Обладателем ветвистых рогов на пятом курсе стал Поттер, причем наотрез отказывался рассказать, каким образом это вышло. Они просто неожиданно пробились у него посреди Истории Магии. Джеймс обратил внимание только после того, когда сидящий рядом Сириус, сполз под парту, чуть не плача от смеха. Девушка сотворила из воздуха изящную вазу и решила поставить её в той самой палате, из которой пару минут назад прогнали Поттера. Она знала, кто будет лежать в небольшом светлом помещении с большими окнами. – Привет, Лили, – Люпин полусидел на кровати. – А я вот простыл немного, – быстро добавил он. Пятый курс – Как Дамблдор может требовать… Люпин должен вылететь из школы как пробка! – Снейп резко разламывает пополам сухую ветку. На его лице застыло брезгливое выражение. – Дамблдор просто заставил меня пообещать! Если бы… Тогда бы Поттер поплясал, вместе с Блэком, наблюдая как их ручная тварь… – Северус! – резкий окрик заставляет Снейпа замолчать на полуслове. – Перестань так говорить. Я прекрасно знаю Люпина и дружу с ним, он и мухи не обидит, он очень добрый человек. А ты полез сам не зная куда! – Эти придурки решили, что это забавно! И Поттер, спасая свою за… – Твою жизнь! Мы уже говорили на эту тему и ни к чему не пришли, помнишь? – Лили плотно сжимает губы.

Лили принадлежала к той маленькой группке людей, которые знали правду о случившемся в Визжащей Хижине. По школе ходили слухи, что Поттер, ценой невероятный усилий, нет случайно, просто рядом проходил… спас Снейпа от стада кентавров, от дементоров, от русалок, от инферналов… Каким немыслимым способом они появились, учитывая, что каждый кто знал, держал рот на замке, для Лили так и осталось загадкой. Слухи подняли авторитет Поттера просто до грандиозных высот. Лили ждала, что у него вот-вот начнут брать автографы. Вопреки её ожиданиям, Поттер не собирался сиять в лучах всеобщей любви. Он уходил от расспросов и… вторая новость по популярности почти догоняла первую, кажется, первый раз за много лет поссорился со своим лучшим другом. Сириус в гордом одиночестве сидел за последней партой, а Питер метался от одного к другому, видно не зная, кому он сейчас больше нужен. Блэк выглядел странно удрученным, практически убитым, пропадал где-то по вечерам, возвращаясь в свою комнату далеко за полночь. Примерно через неделю вернулся Люпин, «навещавший больную тетю». На его лице были чуть заметны новые шрамы. В этот день Блэк на уроки вообще не явился. Общественность терялась в догадках и изнывала от любопытства. Этим же днем Лили, с ужасом прижав ладони к щекам, слушала рассказ Северуса, о том, как Блэк посоветовал ему ткнуть сучком в нарост на Гремучей Иве, как Северус прибегнул к совету. Потом слизеринец шел по длинному извилистому ходу, уклоняясь от свисающей сверху паутины. В самом конце пути он увидел Люпина, обрастающего шерстью и клыками. Оскаленный волк потянул носом воздух и бросился на человека. Северус машинально прикрылся рукой, но ожидаемого толчка и боли не последовало. Оборотень визжал на полу, раздирая лапами глаза, а между ними стоял Поттер, сжимая в дрожащих пальцах палочку. Снейп почти не помнил, как Поттер кричал: «Беги!». А затем, постоянно оглядываясь, тащил его вверх по какой-то лестнице. Как сливались в один страшный звук вой волка и отчаянный собачий лай, какой-то тонкий писк и охрипший голос Поттера. Снейп пришел в себя, когда ледяной зимний воздух пронзил до самых костей. Они стояли на окраине Хогсмида, а за ними высилась Визжащая хижина, которая сейчас как никогда оправдывала свое название.

– Авада… Авада… – Снейп швырял в сторону двери вспышками, надеясь, что хоть одна достигнет цели. – Экспеллиармус! – и палочка Снейпа отлетела в сторону. – Не смей! – заорал Поттер, тяжело дыша. Он был абсолютно белого цвета и мог составить конкуренцию любому привидению. Бешеный взгляд смотрел на дверь, рука была чуть согнута, на губах дрожало готовое вот-вот сорваться заклинание. Огромная серая крыса с истошным визгом пролетела под ногами, задев Поттера длинным лысым хвостом. Поттер снова схватил Северуса, практически за шиворот поволок его к темнеющей неподалеку группе деревьев. По щекам захлестали ветки. – Тихо! – они замерли, отшатнувшись от тени, у которой было четыре лапы. – Джеймс! – голос Блэка, полный ужаса и отчаянья, послышался из-за спины. Оба обернулись. Блэк прижимал к себе окровавленную руку. – Ты кретин, Нюниус! – удар кулака сбил Снейпа с ног. – Заткнись! – зашипел Поттер. Было поздно. Их окружили пять взрослых волшебников – у двоих мантии мракоборцев. Рядом со Снейпом упал Поттер, пара вспышек, Блэк скорчился на земле, на секунду взвыв от боли. – Грюм, прекрати, это дети! – Сообщите директору! – Забирай их, и сматываемся! У меня от этого воя все внутри стынет! Сопровождаемые конвоем, они шли к замку. Джеймс ежился под взглядом Грюма. Грюм частый гость их дома, вместе с мистером Поттером они когда-то начинали учебу в Аврорате. «Когда твой отец узнает», – шипел он тихо. Джеймс совсем поник, но тон Грюма не оставлял ни единого шанса. «Ну, давайте, смейтесь! Смейтесь! Это самая ваша забавная шутка! Весело, Блэк? Где же твой самодовольный вид, Поттер? Испугался, что папочка задаст дома трепку?», – тогда Северуса так и тянуло высказаться. Голубые глаза Дамблдора видели душу изнутри. Дамблдор разочарованно качал головой, он всегда с такой симпатией относился к этим мальчишкам. Низкий поступок: подставить по клыки оборотня чужую шею, пошутив так жестоко. И предавший его доверие Люпин, который клялся никому, никогда не раскрывать свой секрет.

– Это я виноват, профессор, – Блэк с трудом стоял прямо, видно, боль в ране давала о себе знать. – Это я пошутил над Снейпом. Это только моя вина, – Блэк говорил долго, не оправдываясь, а констатируя факты. Поттер словно адвокат топтался за ним, постоянно порываясь вклиниться в разговор. Наконец ему это удалось:

– Мы уже много лет хотели узнать, куда пропадает Люпин, профессор. Прошлым полнолунием я проследил за ним, узнал все про Иву и Хижину. И сегодня предложил Блэку сходить со мной. Люпин никогда не рассказывал нам ничего подобного, сэр. Мое любопытство… Голубые глаза больше не прожигали насквозь. Директор велел Снейпу подождать и около получаса о чем-то говорил с Поттером и Блэком. Они вышли не то чтобы счастливые, но смертельная бледность уже пропала с лиц. – Мистер Снейп, вы должны поклясться, что никогда и никому не расскажете о случившемся этой ночью. В случае вашего отказа, простите, но придется применить заклятие Забвения. Снейп, кипя от ненависти, отправился к своей гостиной. В пустом коридоре стояли «герои» сегодняшнего вечера. Ещё полчаса назад готовые умереть друг за друга, они молчали, окруженные холодом. Сириус все понял ещё в тот момент, когда Джеймс бросился наперерез оборотню. – Джим, я не подумал, – в голосе смешивалось раскаянье, боль, страх, разочарование, ещё десятки оттенков. – Скажи это Римусу, – Джеймс повернулся спиной и ушел. Когда Римус вернулся, Сириус не явился на занятия. Казалось, школа замерла, ожидая развязки. После второй пары пропали все Мародеры. Ещё через час Лили случайно посмотрела в окно. Сириус сидел на снегу, обняв колени, перед ним стоял Римус и что-то говорил. Джеймс сидел рядом с Блэком, но почтительное расстояние между ними все ещё оставалось. Петтигрю выглядывал из-за Римуса, его голова дергалась из стороны в стороны, стараясь видно уловить каждый звук. Джеймс резко бросился на Сириуса, Лили испуганно вскочила со стула, вслед за ней весь класс. В первую секунду ей показалось, что мальчики дерутся, но еще через две она увидела, как Поттер опускает на голову Сириуса целый сугроб. Такие же сугробы упали на Люпина и Петтигрю. Джеймс показал им язык и со всех ног рванул к школе, ловко уклоняясь от снежков, пускаемых с шести рук. Тогда Лили подошла к Джеймсу со словами благодарности. Благодарности за жизнь её друга. Лили не стала объяснять, что знает правду, а Поттер не стал говорить «не за что», просто коротко кивнул. ***

«Почему же ты молчишь, Джеймс?», – Лили отодвинула учебник в сторону. Джеймс устроился через парту наискосок от неё, рисовал какие-то закорючки на углу пергамента. У него были смуглые, чуть обветренные от постоянно нахождения на воздухе кисти рук. Длинные пальцы, небольшой белый шрам на правом мизинце. На левом запястье свежая царапина. Джеймс угрюмо смотрел в одну точку. Он склонил голову набок, чуть нахмурил брови. Лили почти зеркально повторила его жест, сама не замечая этого.

«Посмотри на меня. Посмотри», – уговаривала она Поттера. Лили показалось, что последнее слово прозвучало вслух, когда воздух стал прозрачнее, а она уловила свое дрогнувшее отражение в глубине его зрачков. «Нам нужно поговорить, Поттер», – белая птичка легко вспорхнула и присела на край стола. На лице Джеймса мелькнуло легкое недоумение, его губы чуть шевелились и Лили легко угадывала каждое прочитанное слово. Он так делал ещё первого курса, когда ему нужно что-то запомнить или же когда он не верит только зрению. Сейчас он напишет: «Поговорим в Хогсмиде, Эванс». «Иногда разговоры не самое лучшее занятие, Эванс». Джеймс едва заметно повел палочкой, кусочек пергамента стал похож на трепещущий крыльями снитч и спустился к ладони Лили. «Подожди меня после урока, Лили», – Джеймс встретился с ней взглядом, а Лили торопливо кивнула в ответ. Сорок пять. Тридцать восемь. Тридцать. Двадцать четыре. Двадцать. Пятнадцать. Пятнадцать. Пятнадцать. Лили встряхнула часы. Семь. Две. Она вскочила одновременно с боем колокола. Поттер смел свои записи и кое-как запихал их в сумку. Вышел из класса привычно пружинистым и стремительным шагом. Лили долго складывала сумку. Решимость пропала. Что она сейчас ему скажет? Зачем вообще все это затеяла? Сейчас Поттер вообразит себе что-нибудь… А ничего такого и нет, вовсе… Джеймс стоял, прижавшись к стене и дергал узел галстука, стараясь его ослабить. Лили перебирала в голове варианты начальных фраз. – Я хотела… – Не здесь, пойдем, – Джеймс развернул её за локоть, потянув за собой. Первокурсники торопливо разбегались в стороны, очищая Поттеру дорогу. Джеймс напомнил Лили огромный ледокол. «А что такое ледокол?» – любопытный голос Джеймса прозвучал у неё в голове. Тем временем он шел и шел, пока не оказался в небольшом коридоре. Лили оглядела незнакомое место. Какие забавные картины! Тролли в розовых пачках, белые мыши, сидящие за праздничным столом, какое-то существо с третьей картины подпрыгивало, словно пытаясь соскочить с холста. Джеймс, тем временем, с презабавным видом вышагивал вдоль пустой стены, на лице было написано глубокое раздумье. – Если ты считаешь, что это смешно… – начала было Лили, но тут прямо на голой стене появилась кованая дверь с позолоченной ручкой и Лили не закончила фразу. Джеймс назидательно посмотрел на неё и с легким поклоном пропустил вперед. Они вошли в небольшое помещение, обклеенное светло-голубыми обоями. Стены увешены фотографиями, большой шкаф с книгами, у окна стоит письменный стол. Джеймс, увидев её ошарашенное лицо, был готов рассмеяться. – Но как это? – Лили трогала вещи рукой, чтобы убедиться, настоящие ли они. – Как ты это сделал? – пораженно протянула она. – Не я, комната. Её называют Выручай-Комната или Комната-и-Так-и-Сяк. Она может преображаться, во что ты пожелаешь. Мы с Сириусом пытались скрыться от Филча, забежали в это коридор, а здесь была каморка, заваленная всяческим хламом. Мы поначалу как-то не поняли ничего, провели пару экспериментов… – Но это моя комната! Как дома! – Лили вертела головой. – Наверное, ты просто скучаешь, – Джеймс пожал плечами. – Или тебе нужно спокойное место, в котором тебе уютно, где ты чувствуешь себя уверенно… – И то и другое, – тихо сказала Лили. Джеймс тоже осмотрелся. Он подошел поближе к фотографиям и, рассмеявшись, ткнул пальцем в одну из них. – Сколько тебе здесь? Классные ползунки! – В чем дело, Поттер? Джеймс оторвался от фотографий и посмотрел на неё.

Место, где она почувствует себя уверенно.

Да, конечно же, здесь, где каждая вещь такая родная, где она знает каждую царапинку на деревянном столе, где столько всего было передумано. Но это не мешало сейчас говорить глупости.

– Действительно, в чем дело, Эванс? – усмехнулся Джеймс.- Это твоя первая записка за все время, которое я тебя знаю, и ты впервые сама хочешь со мной поговорить. Мы попали в параллельную вселенную? -Ты меня игнорируешь, – Лили сжалась.

Сейчас нужно было возмутиться его словам, сказать, что он слишком много о себе возомнил, что зря он воображает, что у всего этого есть какая-то цель или что что-то изменилось.

Но слишком много вопросов Лили задавала сама себе.

Почему она не злится на Поттера из-за тех слов в адрес Северуса? Вернее, нет, злится, конечно, но так сердятся на ребенка, который разлил молоко по столу. Джеймс был не прав, совсем не прав, выкрикивая обвинения, но что-то за всем этим было, за этими словами, что-то кроме неприятия и пренебрежительности к Снейпу. Почему её голос сейчас обиженно подрагивает? И почему она так хочет пригладить торчащую черную челку? – Ты дала понять, что не хочешь моего вмешательства в твою жизнь, – со скрытой горечью ответил Джеймс, а карие глаза холодно прищурились. -Просто не нужно переходить границы, – бросилась в атаку Лили, стараясь за этим скрыть растерянность.