My December

Когда дверь закрылась, Мария опустила плечи, слегка сгорбившись. Скинув туфли на пол, она прыгнула на кровать брата, положив голову на подушку. Закрыв глаза, девушка нахмурила брови.

— Что? Голова болит? — Ленни настороженно подошел к ней, погладив по плечу. — Может, не стоило тебе приезжать?

— Нет, — вяло проговорила Финч, помотав в разные стороны. — Стоило.

Он поджал губы, продолжая ласково водить пальцами по телу девушки. Она благодарно улыбнулась, протянув свою руку к его лицу. Проведя по теплой щеке, она сцепила его пальцы со своими.

— Я люблю тебя, — Мария поцеловала его запястье, прикрыв веки.

Ленни сглотнул, отведя взор. За окном шел мелкий дождь, почти невидимый для людей. Слишком часто стали сходиться тучи для наступления зимы, ведь завтра — первый день декабря.

— Ленни? — девушка вопросительно смотрит, сильнее сжав его пальцы. — Не хочешь ничего сказать?

Он поворачивается к ней, нахмурив брови.

Финч старше его на пол года, однако еще совсем ребенок. Они слишком заигрались в счастливую жизнь, потому что то, чего хочет девушка, не может быть в этом мире. Где-то в 18 столетиях — да, но не сейчас.

— Ты же знаешь ответ, — уклончиво отвечает Страцкий, не отваживаясь посмотреть в глаза сестры.

— Знаю, и что с этого? Я хочу услышать это от тебя вновь. Мы не виделись почти полгода, — более напористо ведет разговор Финч.

Она начинала нервничать. Своего брата за столько лет жизни девушка уже успела выучить, как свои пять пальцев. И то, когда он врал, не договаривал или не хотел говорить, чтобы обидеть человека, прекрасно понимала. И сейчас чувства были смешанными, и ей просто нужны были эти три слова.

И Страцкий снова не отвечает, опустив голову.

Да любит он ее, блин. Только хочет наконец прекратить этот детский сад, в который сестра любила “поиграть”. Хватит ей и трех лет, чтобы понять — они разные люди и какие бы чувства друг к другу не питали, вместе быть не могут.

— Ленни? — ее голос слегка подрагивает, но Финч даже не пытается скрыть эти нотки — слишком хорошо они знают друг другу, чтобы различать настроение другого.

— Мария… — Он качает головой, выпуская руку из ее крепко сжатых пальцев.

Она приподнимается на локтях. Смотрит, внимательно и осторожно. И все прекрасно понимает — нет, хватит. Ее брат больше не участвует в этом.

Тяжело дышит, глотая воздух потоками. Тяжело, с хрипами, вырывающимся из глотки. Пока ком не застрянет там, создав немое “украшение” немоты.

Больно, ей было больно. Чересчур больно, чтобы вымолвить хоть слово. Чтобы одна единственная слезинка покатилась.

Ложится, падает мешком на кровать обратно. Глядит на нежные тона потолка, чувствуя, как мокрая пелена появляется перед глазами. Только пред ним девушка может показывать свою слабость. Потому что начинает плакать, тяжело глотая соленую жидкость. Схватив подушку и кинув ее в стену.

— Мария… — брат пытается взять ее руку, однако Финч вырывает ее, злобно смотря на него.

— Вот, что ты можешь мне сказать? После всего, что я сделала для тебя? После всего, что я значила для тебя?

И новая, больно сильная, мысль врезается в ее голову — он и не любил ее никогда. Так, как любят девушку, женщину. Лишь использовал ее в своих целях, потому что знал, что она — пойдет на все, что угодно ради него.

И злость сменяется ненавистью, как всегда бывает у людей. И в глазах читается такое отвращение и презрение, что Ленни уже жалеет, что просто не сказал того, в чем она так нуждалась.

— Мария, ты ведь сама понимаешь, что…

— Нет! — срывается на крик девушка, вдруг подскочив с кровати. — Нет! Ничего я не понимаю. Ты просто… просто использовал меня? — почти неслышно спрашивает она.

Финч сказала бы еще море всего, однако просто не могла. Стояла и ждала вразумительного ответа брата. Ждала, что он как-то оправдается и сведет все на ее темпераментность. Но этого не происходило, и парень лишь развел руками. Пока в ней накипала ярость, опасная и страшная для него.

— Это все, что ты можешь сделать? Развести руками, да? — разочарованно поинтересовалась Мария, стукнув рукой по лбу. Какой же дурой она была! Чтобы не понять, в каких целях он позвал ее сюда. Вернее, не он, но Ленни был только “за”.

— Я люблю тебя, ты же это знаешь, — покачав головой, отвечает парень.

Правда. Чистейшая. Любит, он ее любит.

Но не так, как хотелось бы ей. Любит, как сестру, двоюродную сестру.

И стоит, потому что больше добавить ничего. Пока ревность, ненависть и лютая ярость бьет ее по голове, забывая, что они действительно являются всего лишь братом с сестрой.

— Терпеть не могу эту Грейнджер! Шлюха! — заорала она, пнув кровать. Развернувшись спиной к Страцкому, она закрыла лицо руками, дрожа всем телом. — Ненавижу…

А он все молчал, спокойно наблюдая за гневом сестры. Такие приступы бывают крайней редко, и в них лучше не встревать — в этом он уже много раз убедился. Да и доказывать что-либо было безрассудно — Мария всегда находила зацепку, с помощью которой оставалась правой.

— Ты что, правда ее любишь? — снова обернувшись к нему, спросила Мария. — Посмотри на меня, Лен. Прошу тебя, мне это нужно, — она сделала шаг навстречу брату, пока он поднимал печальные, просящие прощения, глаза.

— Да, — срывается с его губ скорее вздохом, чем словом.

Но слишком громким для нее.

Мария замирает на месте, всего в паре сантиметров от него. И смотрит, как на предателя. Таким обвиняющее-женским взглядом.

Мысли испаряются куда-то сквозь окно и остается только одно — ненависть к этой Грейнджер, к этой грязнокровке.

Финч чувствовала прилив крови к голове. Она прокручивала все слова, которые только знала, обзывая девушку всевозможными гадостями.

Как он мог влюбиться в подобную уродину? Она же заучка, которая только и будет делать, что любить свои книги. Какого черта тогда?..

В голове Марии всплыл тот день, когда Ленни хотели так же оставить на домашнем обучении. Однако Мария заставила поменять решение родителей и брата, мол он очень закрытый мальчик, и общение со сверстниками поможет ему в будущей жизни. И, если бы тогда она не говорила тех слов, он бы остался дома. И не встретил эту стерву, не полюбил бы. И жил вместе с Марией, даря все свои чувства только ей. И каждый Божий день они бы гуляли по улицам Лондона, целуясь на лавочках.

Она стукнула кулаком по тумбочке, зарываясь пальцами в волосы. Получалось так, что именно из-за ее стремления сделать все, как лучше брату, обернулось боком для нее самой. Наплевав бы тогда на замкнутость брата и будущие проблемы в жизни за счет этого, была бы счастлива сейчас Финч. Лежа на кровати вместе с ним в их особняке.