Мы граждане царства небесного

– Да и я бы так думал, но мне говорили, что именно так только и можно, как вы сказали: “без разрешения”. Я не знаю, где это, но только не раз слыхал, будто тут есть такие попы, что за пятьсот рублей вас не только на свояченице, а хоть на родной матери перевенчают. Нам ведь этого в точности не доведут, но вам-то, чай, скажут. Для чего же при таких тайностроителях в эти дела епископов путать, да еще через важных русских либералов это делать?

Гость тронулся, но хозяин его опять придержал и добавил:

– А говорят, если здесь неустойка, то к единоверам в Молдавию хорошо съездить: там будто, говорят, никаких затруднений не знают – за деньги эти православные молахи и валдахи не только на матери, а даже и на отце родном женят. Невероятно, а впрочем, чего на свете не бывает! Прощайте!

С тем дядя вышел от владыки, а через неделю после этого разговора он уже был обвенчан со своею свояченицею, и притом даже несколько меньше, чем за пятьсот рублей, и в Молдавию не ездил».

Хэппи энд. Закон марксисткой диалектики: если нельзя, но очень хочется, то можно. И не подвизаться даже, а только будь паинькой в общении, простым в манерах, кампанейским в застолье и все само собой к тебе придет, только вот врата-то впереди тесные, как если не пролезешь со всем этим?

Глава 14. И расточил имение свое

Глава 15 ст. 2–3, 11–32. «Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними. Но Он сказал им следующую притчу: у некоторого человека было два сына; И сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; И пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою И уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; И, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; А когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

А. П. Лопухин комментируя притчу о блудном сыне, среди прочего замечает: «Как отец, обнимающий возвратившегося к нему непокорного сына, Бог принимает кающегося грешника с великой радостью. Обыкновенным людям непонятна эта радость и это прекрасно изображено под видом ропота оставшегося в доме отца сына. Напрасно искать какого-либо другого смысла в этой истории».

Блудный сын, потерпевший жизненное фиаско возвращается униженный и голодный в родной дом, к своему отцу. Радость любого родителя при встрече со своим ребенком понятна. Брат бы мог порадоваться вместе с отцом встрече, но нет. Но можно и понять неприязнь другого сына – его брат неудачник. Вот, если бы он пришел с прибылью…

Видимо, так было в те далекие времена – неудачник вызывал неприятие, с ним не хотели даже общаться.

А сейчас? Насколько мы радуемся успехам наших близких, косвенно указывающих нам на наши собственные неумение, нерадение и невезучесть? Или может быть мы переживем разочарование, когда наши близкие оказываются не на высоте положения?

Про русского человека (слыхал также вариант и про украинца) мы сами говорим: он не хочет жить лучше своего соседа, он хочет, чтобы сосед жил хуже его…

Михал Михалыч Жванецкий сказал: «После кухонь слово «сосед» еще долго будет ругательным. Сосед, соседи, соседка, соседки, наседки-соседки… Выхожу – смотрят в спину, вхожу – в лицо. Горит то спина, то лицо. Бросают все и начинают смотреть…»

Когда у кого-то что-то не получается, все стараются его пожалеть, помочь… Особенно словом – поддержать, подправить, поучить.

Один знакомы, будучи молодым человеком, поступил в далекие советские годы в медицинский ВУЗ и был очень сильно удивлен, когда все его ранее знакомые, да и мало знакомые с ним люди, не имеющие никакого касательства к медицине, стали дружно его учить-поучать, как ему следует лечить ту или иную болезнь, как ставить диагноз и какое лекарство предпочтительнее одно другого.

– Слушай внимательно, – говорили они ему, когда между ними заходил разговор на чьем-нибудь дне рождения или за столом на чьей-то свадьбе, – тебе это пригодится, когда начнешь работать!

– Но у меня в институте пруд пруди профессоров да доцентов…

– Дураки…

– А ты кто по профессии?

– Я простой токарь (фрезеровщик, слесарь, пекарь, конюх и т. д.), но в медицине разбираюсь лучше любого их ваших профессоров.

Знакомому быстро это все надоело и он, тогда, стал попросту скрывать, что учится в медицинском – ведь его тогдашним случайным визави было совершенно неважно, что они несут совершенную чепуху и ему их мнение неинтересно и бесполезно. Им было важно осознавать самим, что они поучают студента-медика… Не тратя годы на изучение материала, они, видимо благодаря своей врожденной гениальности, как они себе представляли, таки оказались способны к изречению мудрости любой тематики. Так сказать, возвышались над самими собой!

В евангельские времена, брат так расстроился, что и не хотел даже войти в дом, а сейчас бы обрадовался. Почему?

Потому, что в этой истории каждый, в наши дни, мнит себя не братом, который трудится в поте лица своего на поле, а отцом, который в уюте своего дома судит, прощает, указывает и одаривает. Короче говоря, каждый норовит мнить себя Богом. И в этом есть большая беда нашего времени.

Наиболее ярко и выпукло это стремление самому себя назначить Богом проявилось в современной литературе. А именно в появившемся в середине двадцатого столетия жанре современного фэнтези, который еще более утверждает человека в его заблуждении.

Сюжет книги жанра фэнтэзи вкратце можно охарактеризовать так: горные тролли вздрючили подгорных гномов, эти, в свою очередь, умяли бока оркам, которые напинали светлым эльфам. А последним все фиолетово – они бессмертные. За этим всем со стороны, особо не вмешиваясь наблюдают маги, время от времени подгаживая то одним, то другим, а люди, приверженные плотским утехам и вовсе не обращают никакого внимания – рождаются, едят да умирают.

Появление так называемого «высокого фэнтези» связано с именем английского филолога, профессора Оксфорда Джона Рональда Руэла Толкина.

Книга «Хоббит, или Туда и обратно», своеобразный пролог к «Властелину колец», первоначально возникла как произведение для семейного круга – сказку о хоббите Толкин начал рассказывать своим детям.

Но история о приключениях хоббита Бильбо Бэггинса неожиданно завоевала широкую популярность, и автор продолжил работу над историями в этом жанре. Однако Толкин был набожным католиком, и многие обозреватели творчества Толкина видят в образе Фродо и искушении в вопросе кольца параллели c библейским образом Иисуса Христа и его миссией искупителя грехов.

Параллели с евангельской темой можно найти и в другом популярном фэнтези: серии книг о Гарри Поттере английской писательницы Джоан Роулинг. Мальчик-сирота, скромный и ласковый воспитывается в семье дальних родственников, которые патологически его ненавидят. Но при этом дядя Вернон, тетя Петунья и их родной сын очень нежно любят друг друга и могли бы считаться идеальной семьей, не будь у них на воспитании племянник.

Как может такая ненависть и такая любовь соседствовать в одной и той же семье? Параллель с евангельским событиями достаточно очевидна.