Мы из Кронштадта. Встреча

– Тогда давайте иголочки поставим. Лучше всего было бы выспаться как следует, но увы, цейтнот, будем китаянить и ориентальничать.

Спорить бесполезно и, хотя я сам в иглоукалывание не очень верю, но пару раз видел весьма впечатляющие результаты от Буршевого рукомесла. Черт его знает, может и впрямь поможет.

– Так что вы о социализме-то толковали?
– неспешно, этаким медведем в теремок, влезает в разговор доктор.

– О том, что социалистический эксперимент провалился - поясняю я ситуацию.

– Ерунда. Торопились, вот оно и пошло наперекосяк. Благо не было раньше такого, все с чистого листа пришлось катать, наспех - заявляет Енот. При этом он чем-то почавкивает - не иначе мясом из бульона. Я-то отказался, а хромой любит мясо во всех видах.

– Забавно, что внятного определения социализму как не было, так и нет - хмыкает Бурш, уверенной рукой загоняя в мою спину свой металлический иглументарий.

– Да как же! Вполне Карла Марла определил. Даже сейчас помню чеканное: Социализм -система, характеризующаяся государственным и - или общественным контролем над экономикой, средствами производства и распределением ресурсов.

Бурш хмыкает: - А я иное помню - Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.

– Топовое по ленинизме?

Бурш кивает. И говорит:

– Было и такое, что если государство лезет с указаниями хозяевам заводов - то и это социализм.

– Это, вроде как немцы свой социализм так поясняли в Третьем Рейхе?

– Точно так - соглашается Бурш.

– Не годится. Вся промышленность таки была в частных руках. Танки Порш, грузовики Рено и Ситроен, и все прочие. Там разве что Юнкерс национализировали, да и то темная там история - неожиданно выдает хромой. Он частенько меня удивляет своими знаниями про оружие и по истории, причем на весьма оригинальные темы показывая не только осведомленность, но и качественный анализ вопроса.

Иголки довольно больнючие, лежать неудобно, впору начать кряхтеть, но как-то неловко.

Начинаю кряхтеть, вроде как разговор поддерживая.

– Отличие немецкого национал-социализма от советского - кардинальное и базисное. И по всем статьям кроме похожего названия и рядом не лежало. У немцев социализм - то есть все блага - только своей нации. У совков - интернационализм. Для всех все ништяки - отвечает Бурш.

– Да и не было у немцев социализма как такового, потому как все принадлежало серьезным дядькам - все заводы, а рабочим - только свои руки. Им, немцам, много чего наобещали, да нихрена толком не дали, так, помазали по губам. А потом - пушки вместо масла и хрен вдоль вместо авто на каждую семью - пекли вместо фольксвагенов - кубель и швиммвагены для армии. И вся жизнь Германии с приходом Гитлера - сплошная беспрерывная тотальная подготовка к войне. Так что их социализм сродни тому, что в армейской казарме. Там тоже солдату бесплатно и форму дают и оружие, и снаряжение и технику подгоняют и ездит он на своем танке без оплаты километража, ремонта и топлива. Только вот ни хрена это не социализм. Это - казарма - уверенно лезу я со своим бесценным мнением.

– Ну, все-таки социализм!

– Все же нет. По-моему, хотели запомоить само понятие социализма, чтоб не было привлекательным для пролетариев всяких - и создали в пику советскому - нацистский. Как черный близнец, заведомый монстр и пугало для почтенной публики. Обычная диктатура, нормальный империализм, только на вывеске написали иное. А вся промышленность, как уже говорил - в частных руках и житие у обычного немца рядового или у графа, банкира или заводовладельца - шибко иная. Ой! Коллега, больно что-то шибко!

– Это он нарочно!
– ябедничает ехидно Енот.

– Да ладно вам, бывает неудобно, зато скоренько полегчает - непреклонно заявляет Бурш.

– Ай болит! Ай очень болит! Ай совсем подох!
– фиглярствует Енот.

Бурш смотрит на него добрым таким дедушкиным взглядом. Прицельным. Через оптический прицел с лазерным дальномером.

Потом продолжает рукодельничать.

Больновато все-таки.

Терплю.

Выдержав паузу, иглотерапевт задумчиво говорит:

– Некоторые легкомысленно глумятся. Глумятся, а потом их прихватывает радикулит - и, попробовав всякие снадобья - от мочи молодого поросенка до экстракта еловых шишек, они неминуемо попадают в добрые руки добрых айболитов... У которых еще и память хорошая...

– Уже молчу!
– тихо, но панически верещит Енот.

– То-то. Но поздно! Ересь высказанная вплелась в мировое пространство! А вам бы поспать, да кислорода бы - обращается уже ко мне Бурш.

– Поспать-то да... Но ведь не дадут.

– Безусловно и бесспорно. И скоро еще работы подвалит. Пока мы тут старательно обсуждаем - строить нам социализм или нет - наверху очень на то похоже все же заняться 'Талллинкком' решили. Знаете? Это лайнер такой, что неподалеку стоит - говорит коллега.

– Знаю. Он сам как плавучий город. Но там же и зомбей тысячи?

– Не так уж и много - бурчит всезнающий хромой.

– С чего так? Видел я эти корыта громадные, там несколько тысяч пассажиров и кают с тысячу - удивляюсь я.

– Порядка 700 кают. Пассажиров - 2500. Еще автомобилей влезает 400 штук.

– Вот!
– стараясь не колыхнуть колокольный звон в черепе, говорю я.

– Это при полной нагрузке. А он сюда приплыл вне расписания, то есть пассажиров там официально нет.

– Еще хуже! Если спасали кого попало - так и больше там набьется! Мало ли что там официально прописано!

– Эт вряд ли. Не верю я в то, что там альтруисты в кампании-то. Своих могли спасти в расчете отсидеться на этом железном острове. Благо там и склады громадные на борту - с десяток ресторанов и кафе, да ночные клубы, опять же. Потому если, скажем там запас на 2500 человек на неделю - то пару сотен человек можно дооолго кормить.

– А поить еще дольше - хмыкает тыкальщик в меня иголок.

– Вот не надо сейчас об этом, а то что-то заворочалось в моем организме! Паникую я, чувствуя странные ощущения в глубинах организма. Зло поднимается из глубин!

– Пардон! Ну, собственно говоря. Я закончил. Теперь полегчает.

– Что-то пока как-то не очень - бурчу я.

– Не все сразу. Потом птичкой летать будете - обещает коллега.

– Какое там. Я и лежу-то с трудом.

– Даже так?
– поднимает бровки Енот.

– Еле-еле лежу. Честно. А как подумаю, что вставать и идти - все вопиет во мне!

– Звучит удрочающе. Или даже - удрочительно - старательно сочувствует хромой.

– Давайте лучше про лайнер. Честно говоря, не очень представляю, нафиг он такой нужен. Для житья там весьма спартанские условия - в массе каюты-то по 4 койки, чуть больше купе вагонного. Оно конечно - стальной город, сразу не залезешь и безопасность вроде как выше, охранять проще... Но на земле как-то жить комфортнее...- вымямливаю с трудом. Я благодарен собеседникам, что они не говорят в доме повешенного о веревке, потому готов с трудом и натугой поддержать любую тему, только бы не о том, что...