Мы из Тайной канцелярии

— Есть другие источники, которые могут подтвердить то, что ваш дядя попал в прошлое?

— Мы работаем над этим, — ответил вместо Южина профессор Орлов. — Проблем масса, в том числе технических и организационных, но всё решаемо. Хотя, на мой взгляд, нужно смириться с фактом физического переноса во времени, механизм которого мы не представляем.

Куратор из ФСБ повернулся к профессору:

— Хорошо, мы столкнулись с неординарной ситуацией: наш современник провалился в прошлое. Я принимаю это как факт и не требую дополнительных подтверждений.

Орлов и Южин облегчённо вздохнули, а «эфэсбэшник» продолжил развивать мысль:

— Перехожу к главному: какие потенциальные угрозы это несёт?

Профессор вяло дёрнул плечами:

— Я не знаю… Никто не знает. Такое произошло впервые.

— А как-нибудь смоделировать, спрогнозировать развитие ситуации возможно? Если понадобится самая дорогая техника, суперкомпьютеры, например, — дайте знать, я пробью.

— Боюсь, для достоверной модели у нас нет полноты информации… Да что там — научной базы, под которую можно подвести прогнозы, нет! И не только у нас — никто в мире не сталкивался с такой проблемой.

— Ну а как вы считаете: этот Елисеев, оказавшись в прошлом, может изменить нас… наше время? — вкрадчиво поинтересовался «эфэсбэшник».

— У меня есть только теории, и этих теорий несколько. Самый благоприятный по отношению к нам вариант: я назову его «круги по воде» — время будет гасить созданные Елисеевым изменения и потихоньку сведёт к нулю его вмешательство. В итоге всё останется прежним.

«Эфэсбэшник» кивнул:

— Да, такой вариант и впрямь предпочтительнее.

— С другой стороны, пресловутый эффект бабочки ещё никто не отменял, — продолжил Орлов.

— Но почему мы с вами ничего не ощущаем, не видим никаких изменений? — спросил Южин.

— Хотя бы потому, что мы их и не должны почувствовать. Время меняется вместе с нами, и никто понятия не имеет как. Станет вполне естественным то, что Наполеон не станет вторгаться в Россию или вообще победит. Может, Гитлера не будет, может, он в пух и прах разобьёт СССР! Да чего уж… не удивлюсь, если кто-то из нас просто не родится в изменяемом прошлом, а мы этого и не заметим. Для нас всё будет привычным порядком вещей.

— Ужас какой-то! — разом вспотевший «эфэсбэшник» вытер мокрый лоб. — Надо что-то предпринимать!

— Что?! — хмыкнул Орлов. — Наша технология позволяет вести наблюдение, но ничего изменить не получится.

— А если повторно связаться с попаданцем, объяснить, что он представляет собой хроногранату с непредсказуемым масштабом разрушения, убедить его удалиться в какую-нибудь глушь и жить там, не отсвечивая?

Южин усмехнулся:

— Вы моего дядю не знаете! К тому же он вовсю резвится в прошлом: служит в Тайной канцелярии.

— Разве он не понимает всю опасность своих поступков?! — удивился «эфэсбэшник».

— Он верит в то, что занимается полезным делом. Ему многое не нравилось в нашей жизни, не удивлюсь, если он попытается это изменить.

— Из прошлого?

— Да.

— Сумасшедший!

Куратор замолчал, переваривая информацию, потом снова с надеждой посмотрел на Орлова:

— Так что — тупик, нет никакого выхода?

Профессор подался вперёд, его глаза хищно блеснули:

— Скажите, то, что вы предлагали… любое оборудование, суперкомпьютеры — это не блеф?

— Никоим образом. Если всё зашло далеко, конторе по силам пробить для вас бюджет, сравнимый с бюджетом самой крупной госкорпорации. Наверху не дураки сидят.

— Надеюсь, — задумчиво произнёс Орлов. — Завтра… нет, сегодня я подготовлю заявку на оборудование. Готовьтесь к расходам, безумным расходам!

— Всё, что угодно… любые деньги! — кивнул куратор.

— Замечательно!

Орлов обратился к Южину, который с удивлением вслушивался в разговор:

— Вся надежда на вас, дорогой коллега.

— Что я могу сделать, Арсений Петрович?

— Помните, как подключались к Елисееву-старшему? Тот день, когда он получил известие о гибели брата?

— Разумеется.

— Я изучил показания датчиков и заметил одну странность, только не знал, как её интерпретировать. А сейчас (вот что значит цейтнот!) догадался. По-моему, в какой-то момент, буквально на секунду, из наблюдателя вы превратились в кукловода.

— Простите, профессор… не понял.

— А вы подумайте хорошенько, проанализируйте. Ну…

— Мне нужно немного времени.

— Пожалуйста, пожалуйста. Мы не будем мешать, — засуетился «эфэсбэшник».

Южин стал вспоминать.

Он смотрел на мир глазами Егора Савелича Елисеева, чувствовал тоже, что и он…

В горле пересохло, захотелось пить. Супруга услужливо подвинула кувшин с чистой родниковой водицей, но вместо него рука почему-то сама потянулась за молоком, кое Егор Савелич весьма недолюбливал (говоря по правде, мучился опосля животом, худо было — хоть «караул» кричи). Сам не осознавая, что делает, Елисеев-старший налил кружку доверху и выпил в три больших глотка. Желудок отозвался недовольным бурчанием.

«Господи, что со мной?!» — опомнился вдруг Егорий Савелич. — «Нешто смерть братца так подействовала, что сам не свой?!».

— Понял! — вскрикнул Южин.

— Что? — разом вскинулись его собеседники.

— Как вам сказать, — Евгений смущённо запнулся, — я человек городской на все сто процентов, в деревне был только в детстве, да и деревней в полном смысле её не назовёшь — дача. Ни коров, ни коз не держали. А я всегда мечтал попробовать парное молоко, чтобы было оно сразу после дойки, ароматное, с пенкой, всю жизнь с ума сходил: всё хотел узнать, какой у него вкус. И когда увидел на столе Елисеевых крынку с настоящим парным молоком, то ЗАСТАВИЛ Егория Савелича его выпить! Это получилось совершенно непроизвольно, я тогда не сообразил.

Орлов кивнул «эфэсбэшнику»:

— Вам всё ясно?

— Абсолютно! Готовьте заявку на оборудование, профессор!

Он шёл, не разбирая дороги. Ему было всё равно, куда идти. Брёл, одержимый лишь одной мыслью — вперёд, только вперёд!

Оставались позади деревни и сёла с брешущими собаками, любопытной детворой и вечно занятыми взрослыми, которым не было никакого дела до одинокого путника. Поля сменялись лесами и оврагами, порой дорогу преграждала речушка, и тогда он переходил её вброд, а перебравшись на тот берег, наскоро сушился и снова шагал вперёд к неведомой цели.