My kind of love

– Брось, Айзек, ты видел в каком состоянии еще одна банши?! – в тон ему спрашивает Скотт МакКолл, помогая Стилински нести Лидию. – От нее прежней мало что осталось! Ты представляешь, что могли сотворить с Питером эти ужасные доктора или медперсонал Айкена? Не говоря уже о том, что он чуть нас всех не прикончил, там, в храме Тескатлипока?!

– Ладно! Тогда я сам его разыщу! – крикнул оборотень, бросаясь в противоположную от выхода сторону.

Не стоило молодому оборотню вместе с Арджентом покидать Бейкон Хиллс и оставлять Хейла одного. Айзек узнал о том, что натворил Питер лишь из разговоров, и это его сильно расстроило, но не уменьшило тех чувств, что он испытывал к этому властному мужчине, пытавшемуся всеми способами сохранить за собой статус альфы. Никто, кроме Дерека не знал, что на самом деле происходило между его бетой и ненавистным дядей.

В то время как Хейл-старший пытался укрепить свою стаю, требуя от Скотта и Лидии признать его превосходство и добровольно подчиниться, Айзек стал его незримой тенью, периодически таскаясь за ним хвостом. Сперва, Питер был несказанно удивлен и, саркастически улыбаясь, велел парню проваливать и держаться своей стаи.

Видимо, после смерти отца, Лейхи остро нуждался в твердой руке и доминировании, кого-то более взрослого и умудренного опытом, чем его собственный альфа Дерек Хейл. Все стало еще хуже, когда Айзек потерял почти всю свою стаю Бойда, Эрику, а затем и Эллисон.

Парень буквально не находил себе места от горя и еще больше искал расположения Хейла. Видя неподдельную боль Лейхи от потери близких ему людей, Питер, в конце концов, сжалился над ним и, скрепя сердце пустил его в свою жизнь, а затем и в постель.

Днем они были практически чужими, зато ночью одинокий альфа любил чужого бету, порой жестко, порой со всей страстью, на которую только был способен.

Блядь, как же он скучал по этому неординарному мужчине! По его силе, по его нежности по их страстному сексу. Он скучал по его мощной шее, на которой любил оставлять засосы, по голубым глазам, что становились лазурными, когда Хейл был зол или возбужден. Скучал по их редким совместным поездкам на автомобиле, с бешеной скоростью несущего их в вечность.

Пока его друзья не решили освободить Лидию и не разработали план проникновения в Айкен, Айзек пытался добиться встречи с Хейлом законным путем. Ему каждый раз отказывали, ссылаясь на то, что Питер содержится в особой секции, а он ему даже не родственник.
– Интересно, а кто? – задавался вопросом медперсонал, оглядывая парня с плохо скрытой издевкой.

– Тебя слишком долго не было, Хейл! – твердит себе молодой оборотень, под рев сигнализации бросаясь то к одной, то к другой застекленной камере, тщетно выискивая до боли знакомое лицо.

Остался последний отсек, приблизившись к которому, Айзек чувствует невидимый барьер из рябины.

– Сука, мать твою, нет! – рвет горло Лейхи, пытаясь пройти и все время, натыкаясь на гребаное препятствие. Айзек начинает обреченно рычать, потом скулить, почти потеряв надежду.

– Посторонись! – слышит он глухое рычание и неимоверный жар, жгущий спину.

Молодой оборотень еле успевает увернуться, как мимо него проносится Цербер, напалмом выжигая все вокруг, в том числе рябиновый барьер, превращая его в золу и угольный налет.

Айзек следует за монстром, стараясь не обжечься об исходящее от тела Пэрриша пламя. В одной из тупиковых камер Лейхи видит знакомую фигуру, стоящую у зарешётчатых дверей. Цербер выламывает и их. Молодой оборотень бросается в объятия своего одинокого альфы, замечая на его голове еле державшуюся кроваво-грязную повязку.

– Что с тобой? Ты ранен? – заботливо спрашивает Айзек, отрываясь от пересохших губ Питера. Парень ловким движением срывает кусок тряпки со лба Хейла, в шоке уставившись в красную зияющую дыру.

– Не смотри! – резко кричит альфа, привлекая парня к себе за миг до того, как тот мог оказаться в персональном аду и, возможно, никогда оттуда не выбраться. – Не смотри! – чуть тише хрипит Питер, прижимая волчонка к себе, зарываясь ладонью в кудряшки, всей грудью вдыхая такой знакомый запах, что сейчас словно свежий воздух дороже золота.

– Не смотрю! – уверяет его чужой бета, крепко смежив веки и, сцепив в узел длинные худощавые руки на спине мужчины, не в силах разомкнуть объятий.

– Я теперь урод с тремя глазами, - надсадно говорит Питер, - таким тут самое место. Зачем я тебе?

– Заткнись, Хейл! Мне все равно! Здесь все пропахло медикаментами, человеческим страданием и смертью! Давай просто уйдем отсюда! Уверен, Алан что-нибудь придумает! – горячо шепчет Айзек, еще теснее вжимаясь в дрожащее тело одинокого альфы.

– Отпусти меня, малыш, - обреченно просит Хейл, пытаясь отстраниться, - всего на миг, только не смотри, - с нотками мольбы добавляет он.

– Хорошо, - хрипит Айзек, сглатывая тугой ком в горле.

Питер натягивает на лоб грязный бинт и, глубоко вздохнув, берет Лейхи за руку.

– Пойдем, кудряшка! Если, конечно, ты не против терпеть трехглазого монстра у себя под боком, - говорит он более уверенно, - я жутко по тебе соскучился.

***

– Смотри, Питер! Ты замечательно смотришься в этой шапочке! – говорит Айзек, делая со своим любимым очередное селфи. – Пока Дитон думает, как избавить тебя от этой херни на лбу ты запросто можешь носить стильную повязку или бандану.

Хейл слегка хмуриться, но вынужден признать, что ему идет этот новый имидж, делающий его моложе.

– Ну что, давай нашу, любимую? – спрашивает альфа, заводя двигатель автомобиля.

– Hello, it’s me…

P.S. Скучает ли кто-нибудь по этому циничному ублюдку и непревзойденному альфа-самцу так, как скучаю я?!

========== Разбитое сердце ==========

Я оступлюсь и проиграю эту схватку…

Вил трепетно водит рукой по мощному телу Алланона, повторяя пальцами каждый рунический шрам, запечатленный на теле этого великана. Почти молочная кожа полуэльфа ярко оттеняет смуглую кожу друида.

Маг слегка расслаблен и пребывает в легкой полудреме, в то время как Вил, оставляя цепочку нежнейших поцелуев на его мощной груди льнет к нему как котенок, чувствуя истому и гибкость во всем теле, а так же послевкусие от одержанной над Алланоном «победы».

Не время было придаваться плотским утехам, тем более с этим легкомысленным и наивным мальчишкой, которому хотелось любви и ласки, вместо того чтобы в совершенстве овладеть даром истинного потомка Шаннары.

Впервые попав в чертог мага, Вил вообще не верил в свои способности и не желал чему-либо учиться. Черные, как угли, глаза Алланона, его всегда хмурый и жесткий взгляд не предвещали ничего хорошего. Вил часто себя спрашивал, каким бы было лицо друида, улыбнись он хотя бы разок. Он даже испытывал к мужчине некоторое подобие страха, пока тот не стал отрабатывать с ним силовые приемы нападения и обороны.