My kind of love

– Вашу мамашу, детка, не томи! Папочка уже готов рвать и метать! – нетерпеливо бросает Уэйд, сглатывая обильную слюну и пытаясь привлечь Спайдера к себе.

Паркер встает перед мужчиной на колени, делая изрядный глоток обжигающего виски. Дэдпул замечает, как тонкая струйка жидкости вытекает с краешка алой губы парня.

– Хороший мальчик! Знаешь, как завести папочку! – томно рычит Уилсон, потирая свой пах сквозь плотный красный спандекс, другой рукой пытаясь стереть лишнюю влагу с подбородка Питера.

Человек-паук хватает губами палец мужчины и засасывает его в рот, слегка прикусывая зубами фалангу.

– Вот же жопа! – сквозь зубы цедит Уэйд, чувствуя как через цепь его почти омертвевших нервных клеток вместе с кровью поступает сигнал к его члену, накрытому собственной ладонью.

Паркер, тихо стонет, засасывая палец Дэдпула глубже, упиваясь неповторимым вкусом кожи, выпитого спиртного и собственной слюны.

Уилсон продолжает себя стимулировать, представляя, что между жарких губ Питера вовсе не его палец. Спустя короткое время, гробовой тишины, мужчина начинает входить в раж.

– По трубе по водосточной паучок взбирался, - со стоном выдыхает Дэд, слова детской песенки, в то время как его рука все быстрее начинает орудовать на внушительной выпуклости.
– Но полился дождь, и крошка смытым оказался, - стонет он, глядя на сосущего его палец Паркера.

– Ты когда-нибудь затыкаешься? – пытается спросить Спайдер, с полным ртом.

– Солнце вышло из-за тучки мокроту сушить, - хрипит Уэйд, чувствуя, что его яйца еще чуточку и взорвутся, -и опять по водостоку паучок спешит!
– орет Уилсон, слегка выгибаясь дугой, в то время как под его ладонью расплывается характерное пятно.

– Упс, срам-то какой, - кидает Дэдпул, стыдливо приставляя собственный палец ко рту.

– Я так понимаю мир спасать ты сегодня не намерен? – саркастически замечает Человек-паук, вставая и поправляя на себе эластичную маску.

– Я бы пошел с тобой, честно. Но мой костюм слегка подпорчен, - мечтательно отвечает Дэдпул, раскинувшись на широкой кровати. – Сейчас вот все выстираю, высушу и сразу к тебе на подмогу.

– Ну, ну, – отвечает Спайдермен, подходя к окну гостиничного номера и выпрыгивая наружу.

========== Свидание ==========

Комментарий к Свидание

По сериалу “Бесстыжие“6 (Бесстыдники)

Писалось под:

**Breaking Benjamin – Without You (Acoustic)**

Оказывается, у человеческих отношений могут быть и другие варианты развития кроме ОБМАТЕРИЛ -> ВЪЕБАЛ -> ТРАХНУЛ. Какой бы остроты и пикантности эта цепь последовательных действий не придавала совместной жизни.

– Прости, Микки, не знаю, зачем я сюда пришел, но мне необходимо было с кем-то поговорить, - слышит Милкович дрожащий голос Йена в трубке переговорного устройства тюремного помещения для свиданий.

Рыжие волосы Галлагера всклокочены, рубашка измята, будто он спал в ней уже неделю, под глазом красуется фиолетовый бланж, губа разбита.

«Как всегда в своем репертуаре, блядь!» - хмурится Микки, глядя на парня сквозь толстое стекло.

– У меня, кажется, завязался роман, - пытается улыбнуться Йен, - его зовут Калеб, он старше меня и работает пожарным.

– Так это он тебя припечатал?! – зло рычит Микки, начиная чувствовать, как к горлу вязкой горечью подкатывает давно забытая ревность. – Я урою эту суку, дай только выйти!

– Нет, Микки, все нормально, - спешит успокоить его Галлагер, поднимая ладонь вверх. – Мы просто с Калебом и его товарищами из пожарного депо сцепились с полицейскими во время дружеского матча по бейсболу. Между прочим, все они геи. Один из них сморозил хуйню по поводу моей игры, вот я ему и вклепал!

– Короче, Галлагер, - цедит Микки, чуть не скрипя зубами, - а то блевану сейчас от умиления или прямо здесь усну от скуки!

– Вчера Калеб пригласил меня на свидание, мы были в ресторане, - глотая ком в пересохшем горле, продолжал Йен.

– Поздравляю, блядь! Я тут, каким боком? – спрашивает Микки, теряя терпение и разрываясь между желанием повесить трубку и свалить нахуй или попытаться разбить гребаное стекло и, намотав телефонный шнур на тощую шею Галлагера, сдавить так, чтоб, сука, не пиздел больше о всяких там Калебах. Он сейчас просто к херам порвется напрочь от ломающей кости боли.

– Ему не нужен быстрый и жесткий трах, он хочет серьезных длительных отношений, - взволновано кидает Йен, всем своим видом показывая, что в данной ситуации парень оказывается впервые.
– Я сразу намекнул, что не прочь отполировать его шланг, но он отказался, решив, что сначала лучше узнать друг друга, дав нам время.

«Время», - подумал Йен, вглядываясь в хмурый взгляд Микки. Раньше, в отношении с парнями время Галлагера = спустить штаны + увлажнить чем-нибудь зад или быстро натянуть презерватив. Иногда приходилось обходиться вовсе без резинки, что могло быть чревато серьезными последствиями.

– Он спрашивал о моих увлечениях, Микки, о моей семье! – чуть повысил тон Йен. – Блядь, да ему приходилось каждое гребаное слово вытягивать из меня буквально клещами! А что я мог ему рассказать?! Что у меня биполярка?! Мать бог знает, где шляется, бросив свою семью и став лесбой?! Что я не сын своего отца, спившегося бомжа, а его брата?! Что Лип трахает сорокалетнюю замужнюю телку из колледжа, а обе сестры беременны, одна не знает от кого залетела, а другой вообще только пятнадцать?!

– Успокойся, мать твою! – кричит Милкович в трубку, резко вставая и глядя, что Галлагер еще чуток - и начнет биться в истерике.

– Мне плохо, Микки! Как же мне, сука, плохо! – стонет Йен в трубку, прижимаясь всем телом к толстому стеклу.

Милкович понимает, что он четко след в след идет по проторенной дорожке своего папаши. Он в дерьме по самые уши, а у Йена еще есть возможность все исправить, жить красиво и достойно. Парень уже не здесь, но еще не там, и ему трудно оставить прошлое за плечами и сделать смелый шаг в «светлое» будущее.

Но будут ли его любить и принимать таким, как есть?! С его достоинствами и недостатками?! С его биполярным расстройством и ёбнутой на всю голову семейкой, как это делал Милкович? Или, возможно, не придавал этой хуйне огромного значения.

– Скажи, что ты думаешь, Микки? – надрывным голосом спрашивает Йен, продолжая сверлить глазами своего единственного друга и бывшего любовника.

– Время вышло, голубки! – рявкает охранник, вырывая у Милковича трубку и вешая ее на рычаг. – Пошли, пора в камеру!