Мы ничего им не должны!

Потихоньку-помаленьку страсти улеглись, тела погибших в короткой стычке бандитов мужчины вытащили на улицу, и прикрыв первой попавшейся под руку рогожей, сложили у беседки, подальше от коновязи. Лошади обычно не любят запах свежей крови, и как правило нервно реагируют на такой раздражитель. В доме хозяйка присыпала свежим песком пол, скрыв подозрительные темные пятна, а вот ступени чердачной лестницы придется долго скоблить ножом, красная жидкость успела глубоко впитаться в дерево – эту работу оставили на следующее утро. Разбросанные ночными незваными гостями белье, одежда и прочие вещи вернулись в сундуки, а уцелевшая посуда – в старый кухонный шкаф. Постепенно все следы былого варварского разгрома исчезли, и вскоре о происшествии напоминала только всхлипывающая Анна-Мария, которая все никак не могла успокоиться, как не утешали ее мать и сестра. Сама "Фушониха" в первый момент тоже попыталась немного повыть и поплакать, но муж ее быстро урезонил, стукнув для порядка мозолистым кулаком по столу.

– Чего стонешь, чай не девочка – не впервой? Дети и скотина целы, заначку грабители не нашли! – с крестьянской суровой прямотой обрушился на нее папаша Фушон. Однако вскоре и сам суровый отец семейства немного "размяк", и пожалев женщину сбегал куда-то на улицу и приволок большой, литра на три, кувшин с ароматным содержимым. Глинтвейн или "горячительное" вино – напиток довольно дорогой, занимающий весьма видное место в жизни крестьянина. Продукт покупной, его более или менее искусно изготовляют бакалейные торговцы и содержатели питейных заведений и кофеен. Составляют его из хорошего виноградного вина, а так же сахара, корицы и разных пряностей. Глинтвейн, по мнению искушенных знатоков, согревает и утешает лучше всех настоек или водок, известных под названием: ратафии, зверобоя, перцовки, черносмородинной, желудочной настойки, анисовки, солнечного спирта и прочего. "Горячительное" вино встречается во Франции повсюду вплоть до самых границ и соседней Швейцарии. На Юре, в диких горных уголках, куда иной раз забредет настоящий турист, содержатели гостиниц, доверяясь словам коммивояжеров, именуют этот, кстати сказать, превосходный продукт "сиракузским вином", и всякий, кто нагуляет себе волчий аппетит, поднимаясь на вершины, с великим удовольствием заплатит три-четыре франка за бутылку "горячительного". Морванские, бретонские и бургундские жители рады любому предлогу – пустячной боли, незначительному нервному расстройству, только бы выпить лишнюю рюмочку любимого "горячительного". Женщины во время, до и после родов запивают им посыпанные сахаром гренки. Глинтвейн, как неуемная роскошь, разорил много крестьянских семейств. И не одному мужу приходилось "поучить" руками жену, пристрастившуюся к этому напитку.

В другое время скуповатый по натуре крестьянин не стал бы потчевать супругу, детей и гостей таким изысканным вином, но после пережитого потрясения это было оправданно. Чашка-другая пряно пахнущей жидкости привели в должный порядок и мать и старшую дочь, и даже младшей налили, совсем немного с наперсток. Сашка тоже было захотел отведать сельского деликатеса, но вредный Фигнер ему не дал.

– Тебе братец пить на ночь вредно! Соизволь-ка сходить на чердак и поищи там, сам знаешь что. – вовремя одернул сунувшегося к вину напарника капитан и протянул ему фонарик.

Добрый час пришлось Александру ползать на четвереньках по необструганным доскам настила в поисках стреляных гильз. Такие следы оставлять, да еще в жилом доме, где их случайно могли найти, определенно не стоило. Фушон вряд ли побежит закладывать властям спасителей, скорее всего он будет молчать. Но высокотехнологичное изделие 20-го века может попасть в руки кому-нибудь еще… Одну гильзу он нашел почти сразу, а вот за второй пришлось пострадать, с большим трудом удалось отыскать ее и выковырнуть из щели между досками, где застрял этот крохотный полый латунный цилиндр. Пока Александр ползал по чердаку и разглядывал различные темные уголки, куда могла бы закатится гильза, то поневоле прислушивался к разговорам внизу, Самойлович без особого труда уговорил папашу Фушона не обращаться к властям, как тот первоначально намеревался. Но скорее всего мужика убедил не он, а наиболее веский аргумент – тот, что находился в данный момент у коновязи под навесом. Три лошади из пяти, оружие, вьюки с награбленным на большой дороге добром и прочие полезные в хозяйстве мелочи, вроде крепких сапог. Все это буквально свалившееся на голову имущество жадный крестьянин счел достаточной компенсацией за насилие над женой, испуг детей и собственные ожоги от раскаленной кочерги.

– На рассвете свезу эту падаль в лес и сброшу в овраг, хрен кто дознается! – клятвенно пообещал Фушон, прикинув, что так поступить безусловно выгоднее. Ведь жандармы все отберут, вплоть до последнего паршивого пистолета за десять франков.

Остался только еще один спорный момент, как бы мужик, или кто-нибудь из его семейства не сболтнули, что видели многозарядные пистолеты у двух прохожих, заночевавших у него в доме. Но с другой стороны "многозарядный" в местном понимании однозначно означает "многоствольных", до других вариантов техника еще не дошла. Подобное оружие не такая уж редкость, у перебитой ими шайки в арсенале среди прочих был и один небольшой двуствольный пистолет английской работы – известная фирма, если судить по клейму, то так называемая "малая дорожная модель". Такие игрушки, обычно избегаемые военными из-за высокой стоимости и ненадежности, весьма ценятся, как у путешественников, так и у "романтиков большой дороги". Добавим еще, что он выстрелил из ТТ дважды, а его напарник выпустил из револьвера только три заряда – по современным для 1800-х годов меркам не бог весть какая запредельная скорострельность, да и селяне в оружии разбираются слабо. Прикинув и просчитав в уме все возможные варианты и придя к следующему умозаключению, Сашка окончательно успокоился, скорое разоблачение им по этой части определенно не грозило. Спрятав гильзы в карман и убрав туда же фонарик с ручным генератором, он не спеша спустился в дом и занял место за столом.

Детей к тому времени уже уложили на единственной кровати в доме, где обычно помещался хозяин с супругой. Спящая Анна-Мария трогательно обняла младшую сестренку, а на лице у девочки застыло выражение счастья, как все же мало бывает нужно иногда людям от жизни. Взрослые в ту ночь уже не легли, бодрствовали до рассвета, как бы еще кто-нибудь нехороший в гости не наведался. Маленькая группа, напавшая на одинокий хутор, вполне могла оказаться небольшим разведывательным отрядом или частью большой банды, вроде той у Романа и теперь следовало опасаться акции возмездия со стороны соратников уничтоженных разбойников. Пока сидели, то от нечего делать разговаривали, точнее говорил в основном хозяин, Фигнер лишь слушал и иногда вставлял слово-другое. Александру же с его прикрытием "под дурака" и вовсе встревать в беседу не полагалось.

Оказалось, что Фушон в прошлом городской житель, но в годы революции перебрался в деревню, в то время в сельской местности было спокойнее. Сперва он попробовал свои силы на госслужбе, так проработал некоторое время школьным учителем в Бланжи, но потерял это место вследствие дурного поведения и своеобразных взглядов на народное образование. Он больше помогал ребятишкам делать из страниц букварей кораблики и петушков, нежели обучал их чтению. А когда ученики воровали фрукты, бранил их так оригинально, что его наставления могли сойти за уроки, как перелезать через заборы. В Суланже до сих пор пересказывают его ответ опоздавшему в школу мальчугану, который пробормотал в свое оправдание:

– Да я, господин учитель, гонял по воду теленков.

– Надо говорить: "телят", животная! Не преуспев нисколько в учителях он пошел в почтальоны. На этом посту он ежедневно подвергался выговорам. То забывал письма где-нибудь в кабаке, то подолгу таскал их в своей сумке. Подвыпив, бравый почтальон относил письма, предназначавшиеся одному селению, в другое, а в трезвом виде читал их. Поэтому его скоро уволили. Не преуспев на государственном поприще, Фуршон в конце концов обратился к производственной деятельности. В деревнях предприимчивые крестьяне вдобавок к сельскому хозяйству всегда занимаются каким-нибудь ремеслом, и таким образом все они как будто находят дополнительный источник честного существования. Он принялся за кустарную выделку веревок, ибо этот промысел требует самых ничтожных предварительных затрат. Алчность казны, установившей налог на окна и двери, теряет всякую силу для производства, действующего под открытым небом. Сырье берется взаймы и возвращается в виде готового изделия. Откуда у него хутор? Известная история, здешний монастырь в годы Конвента полностью "раскулачили", а у Фушона как раз дядя-лавочник помер и оставил ему небольшое наследство. Хватило на несколько арпанов бывшей церковной земли, еще немного угодий дали за женой в приданное. Он в течении трех лет собственноручно выстроил дом, беря материалы то там, то здесь, получая подмогу то от того, то от другого, потаскивая из разрушенного монастыря камень, кирпич и всякий ненужный хлам или выклянчивая его. Старую дверь садовой беседки, разобранной для переноски на другое место, он приспособил к своему коровнику. Окно взял из прежней уничтоженной теплицы. Спасенный от солдатчины, старым приятелем сыном общественного обвинителя в местном департаменте Фуршон, покончив с постройкой дома и устройством виноградника, тут же и женился. Двадцатипятилетний парень в ту пору, свой человек в деревне, в меру плут, только что сумевший добыть изрядный кусок земли и слывший хорошим работником, сумел выставить в благоприятном свете свои отрицательные достоинства и заполучил в жены дочь фермера из баронских владений, расположенных по ту сторону бывшего монастырского леса.

Крестьянин пожаловался, что негде пасти коров и прочий скот, приходится постоянно совершать потравы на господских и казенных лугах. Выручают только дружеские связи с достойными людьми из числа сельских стражников или помещичьи сторожей, последним даровая выпивка в нужный момент затуманивает зрение и умеряет служебное рвение. Коровы, привязанные на длинных веревках, при первом же окрике послушно возвращаются на вытоптанное общественное пастбище, нисколько не сомневаясь, что по миновании опасности смогут продолжать даровую трапезу на соседском "господском" лугу. Рожь и пшеницу в этой местности пейзане сроду не сеют, выручает виноградник, истинный кормилец и источник крестьянского благосостояния, вино всегда в цене. Если год неудачный, то приходится подбирать колосья после жнивья на чужих полях и остатки неснятого винограда на кустах, но во Франции этим даже зажиточные крестьяне постоянно занимаются, а к последним Фушон себя не причислял. Все верно, глухая провинция, края бедные и скудные, совсем так та тмутаракань где несколько лет тянул солдатскую лямку Сашка. Здесь уже нельзя использовать землю так же, как в близких к столице поместьях, сельскохозяйственной продукции которых обеспечен верный сбыт в Париже. Здесь нельзя рассчитывать на твердый доход от долгосрочной аренды, от сбыта продукции, чего обычно не без труда но добиваются разбогатевшие арендаторы других департаментов. Такие фермеры приезжают в собственных кабриолетах и сами привозят очередные взносы кредитными билетами или же поручают уплату своим комиссионерам на Центральном рынке Парижа.

Ночь долгая, закончив с экономикой и местными сплетнями, собеседники плавно перешли на политику. В первую очередь конечно говорили все об одном о том же человеке, уже давно ставшем для одних предметом обожания, а для других искренней ненависти. В глазах народа Наполеон, неразрывно связанный с народом миллионом солдат, все еще остается королем, вышедшим из недр революции, человеком, который отдал народу национальное имущество. Его коронование было освящено этой идеей, но бесконечные войны, континентальная блокада и главное – постоянные рекрутские наборы разоряли страну. Особенно страдали крестьяне, в городах из-за многолюдства как-то этот бич был менее заметен.

– На кой черт мне эта Польша? Пора нашего императора остановить, он совсем свихнулся! – негодовал раскрасневшийся от выпитого вина Фушон, – Одного сына у меня уже забрали, второй не стал дожидаться и ушел в город… Кабы парни были со мной, так поди грабители и не сунулись сюда.

Фушон принялся рассказывать, подробно объяснять какими способами местные аборигены "косят" от почетной службы отечеству. Это городские богачи могут выставить заместителя, а здесь у людей лишних денег нет. Намедни он ходил со своим подручным продавать помещику веревки. Его в замке все давно знают, а вот помощника, соседского мальчишку барин, отставной генерал и его супруга увидели впервые, и мальчик привлек внимание помещика.