Мы ничего им не должны!
Шрифт:
Едва они устроились на новом месте, только расстелили дорожные плащи в качестве подстилки, как неожиданно объявились конкуренты, точнее конкурентки. Пришла собственной персоной Анна-Мария, да не одна, а в компании с младшей сестренкой, обе раздетые – в одних ночных рубашках, сшитых из тонкого полотна заботливой матерью явно "на вырост". У старшей девочки под мышкой было зажато аккуратно свернутое в трубку одеяло, что не оставляло ни малейшего сомнения о их намерениях и цели визита. Вот те на, оказывается, здесь дети спят не с родителями, как нередко принято в крестьянских семьях, а отдельно. Может быть просто хозяин решил приласкать сегодня ночью жену и отослал девочек прочь…
– Давайте уходите отсюда! Убирайтесь в беседку или в сарай. – совсем невежливо набросилась на обоих Александров старшая девица, – Мы здесь завсегда ночуем!
С большим трудом, отмобилизовав все свои дипломатические
Деревенская ночная романтика, нет скорее вечерняя, уже сентябрь на дворе и темнеет достаточно рано. Сверчок тарахтит где-то за кирпичной трубой, старается изо всех сил, пряный запах свежего сена, сквозь узкое оконце светит полная луна, и совсем рядом девки шепчутся, жаль до них сегодня не добраться. Младшая что-то настойчиво требует от старшей, а та отнекивается и придумывает различные предлоги, чтобы отказать в просьбе, к сожалению, во французском Александр еще не настолько силен, что бы разобрать чего они там… Постепенно перебранка на "девичьей" половине прекратилась, и теперь стали слышны какие-то странные звуки.
– А ну глянь! – толкает его локтем в бок Самойлович, – Днем она свои перси показать не захотела, а теперь соизволила!
Александр приподнялся, принял сидячее положение и был немедленно вознагражден поистине царским зрелищем. Действительно они попеременно с обеда и до вечера уговаривали Анну-Марию показать грудь, но нисколько в этом не преуспели. Платье у девушки было без выреза "декольте", детская в сущности одежка и раздеваться для них девчонка не пожелала – обет у нее. Только здесь во Франции Сашка по достоинству оценил "европейский" вариант женской одежды, не привившийся в среде российского простонародья. При вертикальном положении девицы все чинно-благородно, видна только шея и верхняя часть бюста, но вот стоит ей нагнутся, как сразу положение меняется. Особенно заметно у молоденьких, у них груди еще не обвисли и сплошь и рядом соски как бы невзначай выскакивают наружу. По дороге не раз и не два путешественники останавливались поговорить с местными крестьянками, занятыми стиркой белья и заодно полюбоваться на "открывшиеся перспективы". Молодые женщины и девушки не особенно стеснялись, смотри на здоровье, обычно проблемы начинались, когда возникало желание потрогать руками.
Минут пять они молча любовались открывшейся в лучах лунного света картиной, прямо "Мадонна с младенцем", со скидкой на возраст и габариты конечно. То, что днем только угадывалось, скрытое под полотном одежды, теперь было выставлено на обозрение. Ночная рубашка у Анны-Марии была спущена с плеч на уровень живота, и любопытному взору теперь полностью видны ее прекрасные "персики" с аккуратными пятнами ареол и даже пупок из под складок ткани шаловливо выглядывает. Младшая сестренка, стоя на четвереньках рядом вовсю "использовала" один из молодых и не отвисших еще сосцов по прямому назначению. Вскоре Фигнер не выдержал и стал донимать девчонку расспросами. Та охотно объяснила, что малышку недавно отлучили от груди, в деревне детей зачастую вскармливают долго, иногда лет до 5-ти, если за это время не появятся другие претенденты на материнское молоко. И вот теперь ребенок долго не может заснуть, капризничает, если не дать ему привычной "титьки", пусть даже и пустой. Но видно было, что и самой Анне эта процедура нравится, она даже глаза закрыла от наслаждения. Фигнер немедленно стал уговаривать девицу раздеться полностью и показать все остальное, раз уж сделала первый шаг, то пусть последует и второй. Но здесь его ждал жесточайший облом, девушка обозвала его и заодно и совершенно непричастного к этому безобразию Сашку "похотливыми дурнями" и "козлами" напомнив, что по давней традиции кормилицы могут не скрывать грудь от мужчин в ходе работы. Ну а после заманчивого предложения "посодействовать", ведь ласкать соски губами может не только маленький ребенок, Анна-Мария зло сверкнула глазами и с негодованием отвернулась. Теперь можно было видеть только ее спину, сзади ничего особо привлекательного… подросток, как подросток.
– Нет, ты братец посмотри на нее, кому только такое чудо в жены достанется? – продолжил философствовать обиженный отказом в лучших чувствах Фигнер. И в самом деле, во первых – молоденькая француженка, во вторых – красивая, в третьих – наивная, глупенькая дурочка. Сидит на чердаке с незнакомыми парнями и демонстрирует им свою обнаженную грудь… и в самом деле несмотря на развитые формы
в сущности еще ребенок. Редкое явление, обычно им по дороге попадались такие "мамзели" из молодых да ранние, настолько опытные по части секса и прожженные до мозга костей, что можно смело клеймо ставить на них, как на презервативах "Проверено электроникой." Через полчаса все кончилось и сестры спокойно уснули, а вот Александр по старой привычке все никак не мог провалится в "объятия Морфея", постоянно балансируя на границе между сном и бодрствованием.За полчаса до полуночи снизу неожиданно раздался шум, как будто там или спорили, или даже бранились несколько человек. Сперва Сашка резонно предположил, что чета Фушон чего-то не поделила, но сквозь тонкий настил пола явственно доносились еще и незнакомые мужские голоса, похоже к папаше заявились гости и скорее всего из разряда "хуже татарина". Фигнер тотчас бесцеремонно растолкал Анну, девушка спросонья ответила, сразу же успокоив их. Она сообщила, что это сборщик налогов пришел и сейчас отец его выгонит вон, такое уже случалось на прошлой неделе. Но вскоре все на чердаке вынуждены были проснуться, поскольку даже маленькой девочке, стало ясно, что "сборщик" заявился к Фушонам не один и внизу происходит что-то необычное.
– Посмотри сюда, не иначе теперь во Франции подати собирают натурой?! – Самойлович быстренько расковырял ножом щель между досками и поспешил поделится результатами наблюдений с напарником.
Александр подошел к импровизированному "глазку", внизу прямо на супружеском ложе мамашу Фушон интенсивно "драл", так что кровать под ним трещала, какой-то неизвестный, здоровенный и заросший щетиной мужик, еще как минимум трое ждали рядом своей очереди, а сам хозяин скучал в одиночестве накрепко привязанный к массивному дубовому стулу. Сквозь небольшое отверстие всю обстановку оценить было нельзя, так например было пока неизвестно в точности сколько "гостей" пожаловали, и как они вооружены, но ни малейшего сомнения в сущности происходящего внизу теперь не было.
– Бандиты? – Александр судорожно стал нащупывать рукоятку ТТ под одеждой, оружие оказалось на месте. Затем, стараясь не производить лишнего шума, он кинулся к своему к вещевому мешку, надо проверить и приготовить гранаты.
– Они родимые, а мы Сашка почитай в ловушке! Как же я так опростоволосился! – схватился за голову его напарник, но тут же моментально начал действовать, паниковать было не в его правилах.
Первым делом Марии было приказано следить, чтобы ребенок не закричал и никак не выдал их местоположение. Очень разумная и своевременная мера, поскольку внизу разбойники как раз начали расспрашивать с пристрастием хозяев, куда делись дети, видимо одной бабы на четверых им было мало. Но ни раскаленная кочерга, ни другие не менее убедительные "аргументы" такого же рода на папашу Фушона не подействовали. Мужик, сколько его не прижигали, упорно твердил, что обе дочери заночевали сегодня у родственников в деревне, пытать бабу пока не стали, поскольку она была занята важным делом – сношением с одним из бандитов и судя по всему надолго. Женщина почти не сопротивлялась, предпочитая вероятно иметь дело только с одним "любовником", а не с двумя-тремя сразу. Скорее всего провинциальные "джентльмены удачи" заглянули к фермеру только затем, чтобы утолить голод и поразвлечься, на большую добычу здесь вряд ли стоило рассчитывать.
Сашке было велено контролировать люк, ведущий на чердак, и если что, то сразу бить на поражение. Приобретенный в ходе путешествия опыт однозначно свидетельствовал, о том, что "по-хорошему" с этой публикой все одно не сладить. Сам отец-командир занялся оценкой сложившегося положения и поиском приемлемого выхода, благо мелких щелей в полу хватало – надо было только расширить их для наблюдения. Что до риска быть преждевременно обнаруженными, то здесь им опять повезло – бандиты настолько сильно орали и ругались, да еще и насилуемая женщина периодически кричала. На этом фоне звуки шагов по мягкому сену, шепот и шум производимый режущими инструментом были абсолютно неуловимы, надо было только следить, чтобы щепки и мусор не привлекли внимания собравшихся внизу.
Положение складывалось как в шахматах – патовое. Разбойников, как установил Фигнер, было четверо, но возможно снаружи оставлен еще один на страже у лошадей, ведь судя по вооружению "незваные гости" явились сюда верхом. Если бы с этой шайкой они столкнулись в другом месте, то капитан ни минуты бы не колебался и сразу же пустил в ход револьвер, как тогда у костра. Шесть патронов в барабане, еще столько же в запасном, плюс еще восемь зарядов у напарника давали безусловное преимущество в любых стычках с малыми группами. В самом неблагоприятном случае в ход пошли бы ручные гранаты и наконец холодное оружие.