«Мы одной крови». Десант из будущего
Шрифт:
Шведова встал. Губы у нее были какие-то неровные: то ли кривила пренебрежительно, то ли вовсе покусала.
– Понимаешь, старлей наш еще стесняется маленько, – непонятно зачем сказал Женька.
Старшина кивнула и пошла вверх к машине. Женька украдкой кинул обрывки «спецупаковки» в костерок, подпихнул сапогом. Черт знает что, таишься, как во вражеском тылу…
Коваленко поплевал в маску, промыл, нацепил на физиономию, поправил ремни баллонов и тесемки сумок-утяжелителей, и, прошептав что-то водолазно-суеверное, полез в воду. Плыть решил с обоими баллонами – все равно придется надежно топить снаряжение. До самодельного буйка, обозначавшего места падения самолета,
В воде побулькало, успокоилось. Женька поправил на шее ремень тяжелого «суоми». Сколько ждать-то теперь?
Подошел Попутный, рассеянно посмотрел на озерную гладь:
– Занырнул Валера?
– Так точно. А вот как мы летчика на берег будем вытаскивать? Он же, наверное, того… совсем размокший?
– Летчика? Зачем нам размокший? Суши его потом. Нормального летчика найдем, – судя по всему майор еще пребывал под впечатлением вестей с базы «Ноля». – Ты как сам-то добрался?
– Ну… Крюк дал, а так-то ничего.
– То-то я смотрю, шпалер у тебя новый. Ладно, о приключениях потом. Сейчас я служебную совесть очищу, и расскажешь, как там, на «Фрунзе»…
Попутный неспешно прошел к костру, сел, озабоченно поглядывая на небо, принялся подсовывать в огонь сучья. Заодно и тонкие «импортные» листки ориентировок подсовывал-сжигал…
Женьке было слегка обидно. Тут совершаешь технически неподготовленные переходы, сталкиваешься с бронетехникой и живой силой противника. И все это с отягощением в виде секретного снаряжения. И нате вам: «приключения потом, что на «Фрунзе»? Естественно, на базе сложности, о которых, кстати, Попутный теперь даже больше знает. А в Выборге? Что там, сложностей не было? Ладно, выскочил тов. Земляков, и хорошо.
– …Смотри, смотри, явно же читается!
Огонек зажигалки Торчка был тусклым, но чудной оранжевый пластик флакона все-таки просвечивал. И буквы крошечные, почти стертые можно было различить:
…для чувствительной кожи… made in Austria…
– Трофейный, – в замешательстве пробубнил упертый Павло Захарович. – Вон и еще… Дайындалгын куш: кораптын [56] … Оно по-тюркски, не иначе.
– Для спецшкол делают. Предателей хватает. И тюрки с кавказцами… Вон как надписи замыть старались, – Марина с яростью встряхнула флакон.
56
Очевидно, казахский вариант: «после нанесения средства тщательно…»
– Да не будут диверсантом такое давать, – пробормотал Лешка. – У них там все до мелочей продумано.
– Что-то продумано, что-то упустили. – Марина, морщась от бензиновой вони «катюши» [57] , спрятала пластиковый флакон с пахучей антинасекомой жидкостью. – Нужно их брать. Сейчас же. Или уйдут.
Торчок потер свежевыбритый подбородок (утром майор пообещал лично поцирюльничать, если «товарищ ефрейтор, так беззаветно занятый борьбой с немецко-финским оккупантом, не найдет время заняться своей дикобразной физиономией».
57
В данном случае: фронтовая зажигалка, сделанная из винтовочной гильзы.
– Мариша, ты в курсе, что выйдет, если ты пальцем в небо попала? Тут такое
дело, что одними догадками не обоснуешь… – пробубнил Торчок.– Я не гадаю. Тут нюансов и доказательств хватает… – Шведова выпрямилась, одернула ремень с кобурой. – В общем, я приказываю. Задержать и передать до выяснения. Стрелять не будем, если не окажут сопротивления. Товарищ Трофимов?
– Так я ж вроде к ним и приписан, – в ужасе прошептал Лешка.
– Вот и остаешься приписанным. Тебя никто их к стенке ставить не обязывает. Доставим на хутор, свяжемся с кем положено. Разберутся. В общем, будешь страховать.
– Та нам бы хоть взвод автоматчиков, – пробухтел Торчок. – Они ж нас сами в два счета… отстрахуют. Та ты ж сама видела.
– Поэтому и надо брать, пока ничего не подозревают. Иначе действительно наоборот получится. Сами ляжем, а их потом еще сколько искать будут…
Коваленко вынырнул, но к берегу плыть не стал, наоборот, удалился от буйка и возился, готовя снаряжение к ликвидации…
– Результат, я так понимаю, отрицательный, – заметил Попутный. – Сейчас Валера от снаряжения избавится и по порядку доложит. Так, значит, немец у нас там уже прижился?
Женьке вновь пришлось рассказывать о госте из Бремена. Майора почему-то очень интересовал иностранный гость. Наконец следственная группа увидела, как полегчавший Коваленко энергично плывет к берегу…
У костерка было тепло, и старший лейтенант быстро перестал клацать зубами. Сидел на корточках, в накинутой на плечи телогрейке – за два дня следственная группа прибарахлилась, не зря начальство на хутор постоянно шастало.
Паузы затягивалась. Наконец, Коваленко сказал:
– Лежит. Сохранность хорошая. Кабина пуста.
– А опознавательные знаки? – не выдержал Женька.
– Финские, – старший лейтенант поднял голову. – Это биплан. Что-то вроде «Бристольского бульдога» [58] . С Финской он там лежит.
– Значит, удостоверились, – с непонятным оптимизмом констатировал майор. – Теперь с легким сердцем в путь. Попрощаемся с коллегами, и незачем время терять. Сначала Питер, потом метнемся к карелам…
58
Около десяти устаревших самолетов Бристоль «Бульдог IVA» из состава финских ВВС действительно принимали участие в Зимней войне.
Женька понял, что явно чего-то недопонял.
– Тут, Евгений, такое дело, – Коваленко вытер мокрое лицо. – Вчера новая вводная до нас дошла. Нашли те самолеты. Вернее, место их базирования. Самолетов там, понятно, уже нет, но куда могли исчезнуть, вроде бы выяснили…
– Да, наше Управление не зря хлеб ест, – с гордостью заметил Попутный.
– Значит, зря я эту тяжесть волок? – еще не веря, пробормотал Женька.
– Ну, требовалось окончательно убедиться, – пожал плечами старший лейтенант. – Кстати, шланги вовсе на ладан дышали. Доверять таким…
Женька сказал. О шлангах, озере и доверии к технике. Очень хотелось и о начальстве свое мнение исчерпывающе изложить, но хватило сил сдержаться.
– Распустился ты, Евгений, – печально заметил майор. – Да, две звездочки кому угодно голову вскружат. Переживаешь, нервную систему не бережешь. Нехорошо. Уж не знаю, как у вас в тевтонской словесности, а в нашем деле предпочтительнее каждую версию до конца отработать. Что мы и сделали. Уж не обессудь, товарищ боевой лейтенант, не в читальном зале сидим.