Мы родились в тельняшках

Первым в дом вошел сослуживец тогдашнего лейтенанта, а за ним Ристич. День был. Ясно, светло, как сегодня, лето жарит по полной… Лучики по дому гуляют.

«Хрусть». Половая доска под идущими впереди подломилась. На фоне треска дерева резанул ухо неприятный щелчок.

– Назад! – заорал Татаринов, дернул Ристича за шиворот и вывалился с ним на улицу… Офицер, шедший первым, не успел.

Взрыв отбросил их к заборчику, как котят, не причинив большого вреда. Прибежали, подняли, в тенечек посадили, водички глотнуть дали. Работы остановили на целый день.

Колупались в деревне еще долго. Специалистами из России обросли, как грибами, зато без потерь. Найти бы того засранца-искусника и подорвать на его же произведениях…

Ристич хорошо знал албанский, Татаринов экстренно вспоминал сербский. Времени у них мало. Дело к вечеру. Успеть перекусить, переодеться, собраться да подпоясаться.

Войска НАТО защищают искусственную границу, отрезав часть Сербии и передав ненасытным и кровожадным албанцам огромный кусок земли, на который и прав-то у них нет. А потому, товарищ военный, используй лохматый костюм типа «леший» для незаметного блуждания в густом лесу, не гнушайся ока ночного BIM25 почти нейтральной страны, да покрепче сожми в руке бесшумный пистолет ПСС, а на пояс повесь стреляющий нож НРС-2. Посмотри в кошель – как там с деньгами, в другую страну отправляешься. Вставь заряженные аккумуляторы в спутниковый телефон, проверь работу коротковолновой связи с товарищем.

Татаринов собирал Ристича в дорогу, как ребенка. Показывал ему, как оживить рацию, как произвести выстрел из ножа. Говорил о том, что видно в прибор ночного видения, что не видно. Что такое «тепловизор» и, главное, почему очень нехорошо получится, если названная штука окажется у албанских пограничников с английским говорком, засевших в каком-нибудь секрете.

Ландшафт на Балканах всегда за диверсанта. Чистым полем тут и не пахнет – холмы и горы, поросшие лесом. Лучше места для «зарницы» не сыскать.

Военные говорят «складки местности», а гражданские: овраги и ложбины. И те и другие правы, когда представляют, как порою непросто ориентироваться в бесконечных лабиринтах леса, по ходу поднимаясь вверх и спускаясь вниз. Даже кратковременный переход – запутывающее мозги приключение в 3D.

Вечером попрощались с усачом-командиром, сели в старенькую «Ауди», через двести метров от поста свернули в разреженный лес и, доверившись армейскому водителю, плавно покачиваясь, поползли по канавкам и рытвинкам без всякой дороги.

Предвкушая, как работа снова подергает его за нервишки, Татаринов даже как-то стал юнее и красивее в свете садящегося за горушкой солнца.

– Кури, пока можно, – предложил спецназовец, удостоверившись, что на Ристиче все сидит, как надо, и не брякает.

Через границу решили идти налегке, не набирая лишнего. Пройти полосу километра два, а дальше можно снимать с себя все военное и пешком топать по проложенному маршруту. Под утро должны сесть в припрятанную для них машину и двинуть в Албанию, в порт Влера, искать канал получения террористами современного оружия. Шансов мало, но «фонтан» необходимо заткнуть.

Ристич нервничал. Им предстояла самая ответственная часть операции. Не смогут перейти границу, провалятся – никто их искать не кинется. Сербы будут все отрицать. Страшно. А кому не страшно? Дуракам.

Тягучие летние сумерки отступали медленно. Контуры деревьев все более размывались, цвета теряли свою насыщенность. Спутавшиеся заросли становились серыми, а взгляд, устремленный в перспективу, проваливался в черноту приближающейся ночи. Траву, листья и мелкие ветки, лежащие на земле, уже не разобрать.

Луна предала их и выдала столько света, сколько могла. Атмосфера на редкость чиста и прозрачна, воздух разряжен и свеж.

Залегли между двумя натовскими постами. Предыдущей ночью их подергали немного: «партизаны» кинули пару гранат в патрули. Теперь будут неделю сидеть за бетонными стенами и не высовываться. Как раз то, что надо.

Два «леших» ползли друг за другом по нейтральной полосе к чужой колючке. Первым продвигался Татаринов, прощупывая дорогу портативным миноискателем; за ним, как его научили, медленно ворочая конечностями, замирая время от времени, таранил пространство сербский «следак».

Этот участок вроде как для них протестировали: днем солдат в штатском нагло перерезал спираль из армированной проволоки, прошел на другую сторону днем, облегчился у соседей и вернулся обратно. Никаких сюрпризов не последовало: никто не приезжал, не прибегал, не выпрыгивал. Гражданских туда-сюда ходит-бродит масса, но в основном днем. Дают пять евро на одном посту, пять евро на другом – и топают по своим делам. Только десяточку на обратный путь надо не забыть, а то придется ночью на свой страх и риск топать. Могут и пальнуть.

Но все меняется на границе. Хитрят постоянно и те, кто лезет, и те, кто охраняет. Пять часов назад никого не было, пошел… и в плен попал.

Татаринов отложил в сторону миноискатель и приложился глазом к моноклю.

Мир стал зеленым. До колючки доплюнуть можно, но не торопимся. Если пробраться через нее и отклониться левее, метров через сто начнется ложбина, по которой надо идти с полкилометра, подняться на горушку, спуститься с нее с обратной стороны и – «добро пожаловать в Косово». Взятая в Албании в аренду машина с ключами зажигания ждет их, заваленная ветками, рядом с небольшим прудом.

Татаринов медлил. Вот проход, оставленный солдатом. Никто его так и не заделал. «А может, ждут? Сели там с начищенным оружием и пальцы о курки чешут… Видят нас? Нет. Стреляли бы уже. И бежали бы получать медальку с нашими скальпами в руках».

Лезут. Вот и проход.

После заграждения десять метров преодолели за десять минут.

Ристич чувствовал, что промок, но понимал: так надо. Он устал ждать. Ему казалось, сейчас сверкнет вспышка, и пуля убьет его.

Курить хотелось неимоверно. Началась дрожь в пальцах.

Татаринов сел у ближайшего дерева и показал жестом напарнику, чтобы тот полз мимо него дальше, а сам достал бесшумный пистолет «ПСС» и стал мониторить местность.

«Обошлось». Положительный вывод офицер сделал, как только отсчитал пятьдесят шагов по овражку, перерастающему постепенно в ложбину.

Дальше топать можно смелее. Почувствовав спад напряжения, ведомый догнал командира и дернул за рукав. Знаком показал, что ему нужно отлить.

Татаринов прислушался и разрешил, да и сам не отказался.