«Мы с тобой из разных миров...»

– Не хочу, - кое-как пересилив своё оцепенение, я направился в сторону двери.

– Эй… - Вереск схватила меня за плечо, заставляя, таким образом, остановиться.
– Да что с тобой?

– У меня нет желания говорить об этом, - я скинул с плеча девичью ладонь и уже собирался выйти из дома, но Хедер перехватила мою руку и заставила вновь обратить на себя внимание.

– Я твоя невеста, Иккинг, - эти слова подействовали на меня, как хороший удар обухом по голове. Я недоумённо повернулся к девушке, в глазах которой сверкали злобные огоньки.

– Но не жена, - я аккуратно разжал девичьи пальцы, которые вцепились в моё предплечье, защищённое наручем.
– И невестой назвать тебя можно с большой натяжкой. У нас не было ни договора, ни хандсаля*.

– Злость, которая мелькала в зелёных радужках холодных глаз, сменилась удивлением.
– Мне нужно идти. Тебе тоже советую покинуть этот дом. Не нужно мешать лекарю.
– И лишь после этого я беспрепятственно смог выйти из лазарета.

Когда я, наконец, оказался за пределами душного помещения, то первым делом огляделся вокруг и прислушался к звукам окружающего мира. Архипелаг окончательно поглотила ночная мгла, и лишь сигнальные огни освещали берега Олуха и оповещали случайных путников о том, что на этом острове кто-то да обитает. На деревенских улицах уже давно никого не было, кроме дозорных, которые лениво прохаживались от дома к дому и делали вид, что пытаются блюсти порядок на и без того спокойных проулках. Их ленивая речь доносилась до моего уха, но понять, о чём они говорили, было невозможно - шум океанских волн перекрывал собой весь их казавшийся бессвязным говор. Вскоре я услышал недовольное рычание, которое исходило откуда-то снизу.

– Беззубик?
– Ночная Фурия по какой-то неведомой мне причине дожидалась меня не на том, месте, где я её оставил.
– Бестолковая рептилия. Кто тебя просил уходить?

Спускаться вниз по многочисленным ветхим ступеням очень не хотелось, тем более, всё тело ломило после сегодняшних приключений. Однако делать было нечего - не прыгать же с высоченного помоста. Я бросил последний взгляд на деревню, на которую отсюда открывался потрясающий вид, и мой взгляд зацепился за Большой Зал, где уже, судя по всему, давно начался ужин. Желудок предательски сжался и уже готов был пропеть свою противную песнь.

– Да… пора бы, наконец, поесть. И объясниться перед остальными.

~”°•. .•°”~

Две недели спустя.

POV Автор.

На Олух опустилась очередная летняя ночь, которая радовала жителей острова необычайным теплом. Казавшаяся огромной луна освещала своими яркими лучами разношёрстные дома викингов, да дозорных, которые вышли этой ночью оберегать всеобщий покой. Звонкую тишину нарушали лишь смех воинов и их невнятные разговоры о событиях сегодняшнего дня. И лишь изредка можно было услышать глухой стук кузнечного молота, который эхом проносился над спящим селением.

Последний удар тяжёлым инструментом, нанесённый с остервенением по раскалённому металлу, выбил сноп искр, которые, порой не успевая долететь до земляного пола, гасли ещё в воздухе. Бросив молот на стол, где лежали прочие нужные для кузнечного дела приспособления, Иккинг с пренебрежением швырнул горячую заготовку в воду, которая моментально пошла пузырями и зашипела, словно змея. Парень некоторое время внимательно наблюдал за тихонько бурлящей жидкостью, а затем, смахнув с лица противные капли пота, снял с себя рабочий фартук, взял со стола свою рубаху и направился к выходу из помещения.

Шатен не успел шагнуть за порог кузни, как на него налетел прохладный ночной ветер, который приятно коснулся разгорячённой жаром огня кожи. Викинг некоторое время стоял совершенно неподвижно, упиваясь приятными невесомыми прикосновениями потоков воздуха. Однако очередной шальной порыв ветра, облизавший обнажённый торс парня, заставил Иккинга вздрогнуть и всё-таки нацепить на себя домотканую рубаху.

Окинув окрестности усталым взглядом, Хэддок, нехотя перебирая ногами, направился к лазарету, где последние две недели проводил больше времени, чем дома или в Академии. Лениво ступая по вытоптанной дорожке, шатен то и дело оглядывался по сторонам, стараясь отвлечься хоть на что-то. Однако чем больше всадник пытался уйти от противных мыслей, что роились в его голове, тем настойчивей эти думы начинали терзать его. В какой-то момент викинг резко остановился, сжал руки в кулаки и хотел, было, закричать от бессилия и злости, но вовремя сумел обуздать ненужный гневный порыв и заткнуть свой внутренний голос.

Иккинг бросил взгляд вперёд - до дома старейшины ещё десять минут ходьбы. Десять минут чёртовы мысли, от которых юноша пытался сбежать, будут терзать его, пока он не переступит порог лазарета, где есть возможность хоть ненадолго, но отвлечься от рутинных дум.

Стиснув зубы и сильнее сжав кулаки, Хэддок отдал всего себя потоку бессвязных мыслей, которые, только дай им возможность, унесли бы всадника куда-нибудь очень далеко, в самые глубины разума.

Иккинг, прогуливаясь по ночному селению, вспоминал всё, что произошло за последние дни. Например, их с Хедер ссору, которая разрешилась лишь по принуждению его отца. Сам Иккинг ни единой частицей своей души не хотел идти на примирение с брюнеткой, которая в последнее время своей заносчивостью превосходила даже пленных амазонок вместе взятых.

Или Астрид. Высокомерная выскочка, которую приходилось выхаживать всё это время, что давалось шатену с огромным трудом: Вереск была категорически против того, чтобы он даже на шаг приближался к чужеземке. Не одобряла этого и Астерия, которая при виде зеленоглазого викинга либо хваталась за нож, либо попросту уходила куда-нибудь подальше, явно не желая находиться рядом со «скандинавским выродком», как она его называла. Вождь постоянно норовил отчитать сына за его якобы привязанность к злейшему врагу. И всадники не особо жаловали решение своего друга ухаживать за раненой эллинкой, только не высказывали по этому поводу открытого недовольства.

Вот и сейчас, в очередной раз поссорившись со своим отцом, Хэддок-младший не спешил возвращаться домой, вместо этого ноги, скорее из привычки, несли его в сторону лазарета. И узнай вождь о том, что его наследник снова наведывался к амазонке, семейный скандал разразится с новой силой. И даже Валка, которая последние две недели старалась всеми правдами и неправдами свести на нет возрастающее между мужчинами напряжение, изрядно устала от их постоянных ссор, которые зачастую невозможно было остановить.

Шатен, погрузившись в свои мрачные думы, не заметил, как дошёл до дома старейшины, и лишь налетев на кого-то в ночной темноте, вернулся обратно в реальный мир.

– Смотри, куда прёшь!
– знакомый едкий голос донёсся до слуха парня.

– И я рад тебя видеть… Астерия, - Иккинг пытался разглядеть в полутьме черноволосую смуглую брюнетку, которая буквально сливалась с окружающей средой.

– А я тебя нет, - викинг не мог видеть амазонку, но с уверенностью мог предположить, что она окинула его брезгливым взглядом своих кошачьих карих глаз. Не произнося более ни слова, девушка, будто бы случайно, толкнула шатена плечом и направилась в сторону Звенящего Утёса.
– Астрид спит. Не вздумай её будить, нечестивец.

В любой другой день, будь то вчера или хотя бы завтра, всадник позабыл бы о своих обещаниях, которые дал ещё три недели назад, на публичном суде и привёл бы в исполнение приговор, который сам же и вынес эллинкам. Но сейчас не было ни сил, ни желания спорить со своенравной брюнеткой, которая оказалась самой наглой среди этих амазонок. Иккинг бросил безразличный взгляд вслед удаляющемуся силуэту и направился к таким знакомым ветхим ступеням, которые вели ко входу в дом старейшины. Не прошло и минуты, как всадник оказался в помещении, за эти две недели успевшим стать в буквальном смысле родным.