«Мы с тобой из разных миров...»

Сумерки постепенно сгущались над архипелагом. Время ужина уже давно подошло к концу, и викинги стали разбредаться по своим жилищам, уповая на то, что сегодня жители Асгарда* подарят своим подданным не наполненную рёвом драконов ночь. Стоик, погружённый в мрачные мысли, медленно продвигался к своему дому. Отворив массивную дверь и переступив старый порог, он привычно осмотрелся вокруг: в помещении царили пустота и холод. Даже огонь, разведённый посреди главной комнаты, не помогал согреть вечно ледяной воздух в жилище. Вождь, тяжело ступая по скрипучим доскам, прошёл внутрь, нехотя снял с себя меховую накидку и небрежно кинул её на лавку, стоящую неподалёку от очага, сам же, кряхтя и тяжело дыша, присел рядом и задумчиво стал смотреть на языки пламени, жадно облизывавшие сухие трескучие дрова. Воин упёрся локтями в колени и спрятал лицо в своих огромных ладонях, а потом вновь взглянул на костёр. За своими мыслями он не заметил, как тихо к нему подошёл его маленький семилетний сын, совершенно не похожий на своего отца: тощий, невысокого роста хилый мальчонка с пронзительными зелёным глазами. Он робко коснулся плеча родителя.

— Привет, пап.

Стоик не обратил на него никакого внимания, будто в помещении никого и не было. Мальчик какое-то время держал крошечную ладонь на мощном плече отца, но, поняв, что тот не обращает на него ровным счётом никакого внимания, понурил голову, медленно опустил руку и неуверенно зашагал прочь в свою комнату, оставляя Стоика в привычном ему теперь одиночестве.

Мальчишка совершенно не понимал, что такого он сделал своему папе, которого любит больше жизни. Что он успел натворить, что родной отец не желает даже общаться с ним? Вопросы, словно рой диких пчёл, кружились в голове, не давая покоя юной голове. Стоик тем временем был настолько погружён в свои мысли, что даже если бы на его дом напали драконы, он этого не заметил бы. Думы вождя находились далеко отсюда — за много лет до событий сегодняшнего дня.

[Flashback]

Медовый Холл, главный зал Олуха, сегодня был особенно оживлённым: этой ночью на скандинавский остров в сотый, казалось, раз за тёплый месяц налетели окутанные пламенем драконы, которые уже через четверть часа, поджав хвосты под массивные зады, позорно убирались за тёмный горизонт, не смея поворачивать рогатые головы в сторону заселённых людьми скал. А посему защитники острова теперь сидели в Зале Великих и, попивая крепкую медовуху и зажёвывая её жареной бараниной, пожинали плоды доблести, проявленной в бою.

— А потом позади себя я услышал грозный рык, - низкий мужской голос перекрыл собой волну громогласного смеха, вдруг накрывшую собой огромный зал.
– Обернувшись, я увидел перед собой огромных размеров Ужасное Чудовище. Эта тварь сверлила меня взглядом, а в её жёлтых, будто змеиных, глазах читалось желание поскорее меня прикончить.
– Рыжеволосый юноша замолчал и внимательно оглядел собравшихся слушателей.
– Мне пришлось взять себя в руки и на ходу придумывать план действий. Помирать-то я не собирался.
– Викинг ухмыльнулся и повернул голову к какой-то белокурой девушке, сидевшей рядом с ним. Подмигнув ей, он продолжил: - Змеевикам и Престиголовам я-то много раз головы рубил, а до этих тварей мой молот ещё не добирался, — воин довольно улыбнулся и перевёл взор на стоявших напротив девиц, которые слушали во все уши героический рассказ и бесстыдно пожирали молодого сказителя взглядом. — Внезапно эта крылатая бестия загорелась ярким пламенем и, словно гремучая змея, кинулась ко мне.

Викинг взмахнул руками и подался вперёд, показывая, как именно на него бросилось Ужасное Чудовище. Его верные слушательницы шумно вдохнули и придвинулись чуть ближе, желая услышать продолжение рассказа и старательно делая вид, что они очень заинтересованы его подробностями.

— Но я не растерялся и успел увернуться от мощного удара когтистой лапы, - Стоик, именно так звали молодого воина, на мгновение замолчал, будто что-то вспоминая, а потом снова продолжил: - Видели бы вы его лапы! Огромные. Каждая, словно молот Тора! А когти… у-у-у… такое не забудешь. Будто римские мечи.
– Шумно отпив из кружки хмельного эля, юноша приобнял сидящую рядом деву, поспешившую бросить победный взгляд на своих соплеменниц, и снова заговорил: - Я взял свой клинок покрепче и ринулся к дракону. Эта крылатая саламандра попыталась сбить меня своим шипастым хвостом, но я вовремя увернулся и от этой атаки, а затем метнул своё оружие в его наглую уродливую рожу. — Мужчина довольно улыбнулся и с наслаждением наблюдал за реакцией деревенских красавиц. — Я был уверен, что от такого удара это порождение Хель* сразу подохнет, но не тут-то было — эта мразь лишь загасила свой слабый огонёк, но и этого было достаточно, чтобы я мог приблизиться к исчадию Хельхейма и покончить с ним.

На этих словах Стоик повысил голос, показывая верным слушателям, что начинается главная часть рассказа, а затем заговорил, но немного тише:

— Дракон перевёл на меня свои глазищи и попытался напасть ещё раз, и как только его челюсти сомкнулись передо мной, я нанёс удар щитом по его морде — эта бестия взвыла и попятилась назад. А я сдаваться не собирался! Сделал ещё шаг ему навстречу, быстро поднял свой меч, который лежал возле дракона, нанёс удар, и его чешуя предательски хрустнула под моим оружием. — Воин с большим удовольствием провёл большим пальцем по клинку меча. — Наконец-то эта тварь поняла, что дни её закончены. Израненная, она стала уползать от меня, помогая себе перебитыми крыльями. Жалкое зрелище. Но далеко дракону уползти не удалось — позади была каменная стена, в которую он упёрся своим массивным задом. А затем я пронзил голову этой твари своим мечом.

– Юноша сделал колющее движение в воздухе, показывая, как именно он пронзил голову рептилии.
– Железо вошло в его череп, как горячий нож в масло яка. — Викинг широко улыбнулся — воспоминания об убийстве Ужасного Чудовища грели его душу. — Поистине, хруст драконьих костей — услада для ушей.

Когда Стоик закончил свой рассказ, его слушательницы начали вожделенно вздыхать, наперебой повторяя, какой он герой, а друзья, не сомневавшиеся в браваде будущего вождя, лишь довольно улыбались и поздравляли его с успешно добытой головой Ужасного Чудовища, втайне завидуя его воинским талантам. Впрочем, хоть юноша и был доволен произведённым на жителей деревни впечатлением, слушать бестолковые хвалебные речи молодых драконоборцев ему было скучно. И… привычно. До омерзения привычно.

Именно потому он обратил своё пристальное внимание на мелькавшую в тени одного из несущих столбов тонкую фигуру. То была девушка. Тайно влюблённая в сына конунга. Впрочем, как и другие бабы этого острова. Стоик никогда не воспринимал её всерьёз: хоть дева и была хороша собой, но происходила она из очень бедной семьи. А разве уважающий себя вождь может позволить простолюдинке согревать его постель?

— Валка! Как тебе рассказ Стоика о бесславной гибели Ужасного Чудовища? — громогласный крик вывел рыжеволосого юношу из раздумий. Он поспешно повернул голову в сторону своего друга, с усмешкой смотревшего на хмурую шатенку. Все знали, что она относится к рептилиям как-то… неправильно. Не как подобает викингу. И многим нравилось подтрунивать над ней из-за этого.

Но шатенка не сводила глаз с сына вождя. Она смотрела на него с нескрываемыми презрением и злобой. Под таким взглядом юноша поёжился, а по спине пробежала стайка мурашек, принесшая с собой противный холодок. Викинг отвёл взор в сторону, не в силах больше смотреть в зелёные глаза Валки. Даже перед драконом он так не дрожал, как теперь пред хрупкой девой.

Через пару мгновений она резко развернулась и направилась прочь к выходу из Медового Холла. Тут же раздался громогласный смех викингов, а сам Стоик с непониманием смотрел вслед местной сиротке, оставшейся на попечении какой-то древней бабки, помощницы местной старейшины.

— И чем мы займёмся? — юноша, вдруг услышав тихий женский голос над своим ухом, перевёл вопросительный взгляд на его обладательницу - пара серых глаз смотрела на него с нескрываемым вожделением.

— А чем хочется больше всего? — воин с вызовом взглянул на деву и подмигнул ей, а после широко улыбнулся и, взяв её за руку, направился к выходу из Большого Зала.

На Олухе уже вовсю царила непроглядная ночь, лишь частые факелы освещали своим скромным пламенем ещё не спавшее поселение. Кое-где курились слабые дымки разведённых костров, вдалеке слышалась редкая грубая скандинавская речь вышедших в дозор караульных, а о прибрежные скалы, будто дополняя ночную мелодию, звучно бились холодные морские волны.

Юноша и девушка, сокрытые царившее полутеменью, шли мимо пристани и о чём-то не очень увлечённо болтали, больше, наверное, из приличия, стремясь поскорее добраться до укромного уголка, где можно было бы, вопреки всем правилам, продолжить сегодняшний вечер.

Рыжеволосый викинг, в очередной раз повернув голову в сторону, уцепился зорким взглядом за знакомый силуэт, сидевший на влажных от моря досках древней пристани. Холодные ветра со всех сторон обдували хрупкую фигурку, будто бы стараясь прогнать её домой.

— Вообще-то, Стоик, неприлично пялиться на посторонних… гхм… девиц, — внезапно огрубевший девичий голос коснулся слуха юноши. Он перевёл недоумённый взор на свою спутницу, безмолвно спрашивая её, в чём дело.
– Ты уже находишься в обществе другой девы.
– Блондинка вдруг резко остановилась и, скрестив руки на груди, окинула викинга обиженным взором.