Мы те, кто мы есть

упругой, но она все равно была настолько чертовски привлекательной, что это

разбивало ему сердце. Ему не требовалась восемнадцатилетняя девчонка, чтобы

заставить его член затвердеть. Он хотел женщину с морщинками на лице, которые

говорили бы о том, что она многое пережила и научилась плакать. И смеяться.

Небольшая дрожь пробежала по ней, когда она встретила его взгляд, и между

ними вспыхнула химия, как сухое дерево на ветру.

– Ты помнишь стоп-слово для этого места?

Её язык коснулся розовых губ.

– Красный.

– Хорошо. - Он пробежался пальцем по её нижней губе, распределяя влагу. - Я

рад, что на тебе нет маски, девочка. Я хочу видеть больше, нежели просто твоё тело.

Никогда больше не надевай её.

Трепет прошел сквозь неё, и вспышка страха мелькнула в ее глазах, прежде чем

она прошептала: - Да, Сэр.

Её доверие согрело его изнутри.

– Хорошая девочка. - Итак, какая из сцен была свободна для сессии? Выпустив

Линду из своих рук, он осмотрелся. Колодки были не заняты, да и... картинная рама

была пуста.
– Каллен.

Бармен оглянулся.

– Ты не подашь мою сумку?

Каллен поставил бутылку с минеральной водой перед Доминой, затем

наклонился за стойку и достал кожаную сумку Сэма с игрушками.

– Вы двое развлекайтесь.

– Спасибо.
– Сэм снова обхватил затылок Линды.
– Идём, девочка.

Когда её шелковистые волосы заструились по его пальцам, он уловил чистый,

исходящий от нее аромат лаванды и острого цитруса. Это вызвало у него желание

схватить и потереться о нее своей кожей.

Но он умел ждать.

Он повёл её к деревянной конструкции, которая походила на высокую двойную

дверную раму.

– Каллен называет это приспособление картинной рамой из-за того, как в ней

смотрится саба.

Она взглянула на цепи и болты, прикрепленные по всему внутреннему периметру

рамы, затем оглянулась в сторону бара.

– Он не так прост, как хочет казаться, не так ли?

– Последняя саба, которая вывела его из себя, оказалась привязанной к стойке

бара. С ведерком льда позади неё, предназначенного для каждого, кто захочет

поиграть. Он ухмыльнулся, вспоминая её потрясенные вскрики.

Сэм взглянул на свою рыжую. Он мог предоставить ей выбор в этой игре –

вернее, позволить думать, что это возможно. Поставив свою сумку на стул, он

расстегнул молнию одного из внутренних отделений. Открыв карман, в котором были

игрушки, он стал их рассматривать, размышляя. Зажимы - да. Кляпы или повязки?

Нет. Зачем лишать самого себя радости слышать её крики, видеть слезы в её глазах?

Это отделение он оставит закрытым.

Переместив столик ближе к стулу, он приказал Линде: - Достань то, что

находится в сумке.
– Он дотронулся до одного конца стола.
– Игрушки, которые ты бы

больше всего хотела, чтобы я на тебе использовал, кладешь сюда. И далее выкладывай

75

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

в ряд, располагая их по предпочтениям, двигаясь к другому концу стола, к наименее

любимым игрушкам. Всё, что ты не приемлешь, - оставь в сумке.

Прекрасная складочка, выдающая ее беспокойство, залегла между её рыжевато-

каштановыми бровями.

– И ты начнешь с хорошего конца, постепенно передвигаясь к плохому?

– Нет.

Он подошел достаточно близко, отчего ее соски потерлись о его грудь, и ей

пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на него.

– Это просто даст мне понять, что беспокоит тебя, а что нет. Я выбираю что

использовать. И когда.

– Но...

Её ранимый взгляд заставил его улыбнуться.

– Доверься мне в том, что я точно знаю, сколько ты сможешь принять, девочка. И

знаю, как подвести тебя к грани твоих возможностей.

Несмотря на страх, отразившийся в её глазах, её соски превратились в острые

пики.

Когда зверь внутри него встрепенулся в ответ на ее реакцию и поднял свою

голову, он отступил назад.

– Начнём.

Прикрепляя цепи к нужным болтам, он наблюдал за тем, как тщательно она

выбирает.

Она положила толстую трость посередине, трость потоньше легла ближе к

хорошему краю. Тяжелый флоггер она отнесла к категории хороших игрушек, а

флоггер с узлами на концах отправился к краю с непредпочтительным для нее

оборудованием. Его любимый короткий кнут со змеиным плетением вызвал

затруднение. Сначала она положила его к хорошим игрушкам. Затем переместила к

противоположному концу. Снова сдвинула к хорошему. Разве что-то могло сильнее

раздразнить аппетит, чем нерешительность сабы? Он определенно предоставит ей

возможность опробовать этот кнут на себе, вне зависимости от того, на каком краю

стола тот в итоге окажется.

Когда она вытянула спиральный шестифутовый кнут, он остановил её:

– Нет, детка. Здесь недостаточно места, чтобы поиграть с ним.

Она кивнула и вернула его в сумку, доставая хлыст. Затем колесо Вартенберга.

Вампирскую перчатку. Наконец, она закончила.

Закрепив верхние крепления, Сэм отрегулировал нижние цепи таким образом,

чтобы он мог широко раздвинуть её ноги.

– Подойди.

Пока она прикусывала свою нижнюю губу, он наслаждался, наблюдая за

охватившем ее смущением от предвкушения боли, которая в итоге вознесет ее к

вершинам удовольствия, независимо от того, насколько болезненными будут первые

удары плетью. Внутри него тоже росло предвкушение предстоящей сцены, потому что

наблюдение за первой вспышкой боли, расцветающей в ее теле, подарит ему не

меньший прилив удовольствия.