Мы те, кто мы есть

изменилось.

Взглянув на Линду и её детей на крыльце, они с Коном обошли дом и зашли с

черного входа.

Картофель с курицей отправились запекаться в духовку. Если повезет, детки не

окажутся вегетарианцами, но он всё равно нарезал большую миску зеленого салата на

всякий случай.

133

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

Сквозь открытые двери можно было разобрать лишь бормотание. Ни плача. Ни

криков. И это было хорошим знаком.

Снаружи раздался радостный лай Кона, и пес засуетился около двери, Сэм

услышал шум шин у подъездной дорожки. Должно быть, приехала Николь. Взяв пиво,

он вышел на крыльцо. У всех троих на качелях были признаки немалого количества

пролитых слёз, и, черт возьми, ему не нравилось видеть Линду расстроенной. Когда

она плакала от ударов флоггера или шлепков, это было приемлемо, даже приятно, но

вот это было словно удар ножом в живот.

При этом все трое прижимались друг к другу настолько тесно, насколько это

вообще было возможно. Всё становилось только лучше и лучше, как сказала бы

Николь. Теперь им понадобится время, чтобы вернуться к своему обычному общению.

Он послал деткам твердый взгляд.

– Вы остаётесь на ужин. К нам присоединится моя дочь.

Линда ответила ему удивленным взглядом, а затем вздрогнула, когда её дети

согласно кивнули.

Неплохо. Он облокотился на перила веранды и наблюдал за тем, как Николь

выпрыгнула из своего «Жука Фольксвагена». Опять же, когда он был молод,

большинство «Жуков» были выкрашены в разнообразных ярких стилях. Похоже, ему

стоило быть благодарным, что автомобиль его дочери был всего лишь ярко-желтого

цвета. Она была в своих обычных джинсах и в нескольких топах одновременно, и, он

тяжело вздохнул, дочь выкрасила свои короткие волосы в черный цвет. Женщины. Ни

один мужчина не сможет понять их.

Она резво вбежала на крыльцо и сжала его в крепких объятиях.

– Ты отлично выбрал время, пап. У меня в холодильнике ни крошки, и я умираю с

голоду. Что на ужин?

Он обнял её в ответ, его гордость за неё была такой же неподконтрольной, как и

бушующий огонь. Твердая. Умная. Сострадательная. Как ему могло так повезти?

Удерживая её одной рукой, он обернулся к остальным.

– Линда, это моя дочь Николь. А это дети Линды - Чарльз и Бренна, - он

подождал, пока все обменяются вежливыми приветствиями. - Николь, проведи

экскурсию для Чарльза и Бренны, пока я закончу с готовкой. У вас около сорока пяти

минут.

– Звучит неплохо.
– Она привстала на цыпочки и прошептала: - Плохой папочка.

Что ты с ними сделал?

Он сдержал смех, когда Николь повела ребят через двор, заинтересованно

спрашивая: - Что бы вы хотели посмотреть в первую очередь?

Когда они втроем стали отходить от дома, Чарльз спросил у неё: - Ты случайно

не в моём классе по социологии? По понедельникам, в десять?

– Я знала, что видела тебя раньше. Какая у тебя специальность?

Сэм покачал головой. Поразительно, как легко дети умеют переключаться.

Поставив свое пиво на край стола, он присоединился к Линде. Когда он обернул свою

руку вокруг неё и притянул ближе к себе, она вздохнула и устроилась поудобнее.

Тревога ушла, и она не была зла на него.

– Всё разрешилось?

– Да, - она яростно взглянула на него, хотя её опухшие глаза и следы слёз

ослабили эффект грозного взгляда.
– Что ты сказал им, Сэм?

– Только правду, - он заправил прядь её волос за ухо и притянул к себе для

медленного поцелуя. - Я могу понять, почему ты не поделилась с ними, но незнание

создало пропасть между вами.

134

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

– Да, - она слегка потянула его за волосы. - Мне следует поколотить тебя за то,

что заставил их плакать, но спасибо тебе.
– Её дыхание сбилось.
– Боже, Сэм, спасибо.

Я вернула себе своих детей.

Он понимал облегчение, которое она испытала. Они с Николь прошли через

многие отвратительные ссоры. У него будто образовывалась дыра в сердце, когда она

злилась на него.

Они покачались ещё немного, увидели, как дети остановились около фонтана на

переднем дворе, чтобы восхититься рыбами кои, а затем направились к пастбищу за

стойлами. Лошади, всегда ненасытные, рысью прибежали к ограде за угощением. Над

фруктовыми садами пушистые облака разбавляли синеву неба. Прохладный воздух

пах смесью океана и пастбищ. А от Линды исходил запах его мыла, и ему это

нравилось, вот каким собственническим ублюдком он был.

– Пошли, накроешь для меня стол, - произнес он, наконец, и поднял её на ноги.

– Для нас пятерых, - уточнила Линда. Пока он доставал курицу с картошкой, она

постелила скатерть и расставила тарелки.

За дверью послышался шум шагов и смеха, когда дети остановились на крыльце,

чтобы допить свои напитки. До них донесся чистый голос Николь:

– Отец - извращенец? Ох, кто-то что-то упоминал однажды, но и... мысль о

собственном отце, занимающимся сексом, вызывает желание сделать лоботомию,

разве нет?

Линда фыркнула и ухмыльнулась в его сторону.

– Я испытываю те же чувства. Мне не нравится представлять Николь с каким-

нибудь придурком, - пробормотал Сэм. - Когда она начала ходить на свидания, я

повесил кнут за дверью. Просто на всякий случай...

И почему, черт возьми, это вызвало такой громкий смех у Линды?

***

После долгого и веселого ужина дети Линды заключили её в теплые объятия и

последовали за Николь к своим машинам. Назад к своим жизням.