My Ultimate Winter Playlist or Let's Do It

– Не напомнишь мне, кто, ругаясь, но с замиранием сердца, следил за «Дракулой»? Уж где-где, а в этом сериале с романом развод и кактус между кроватями, - выдал он, не находя себе места на моих коленях от возмущения, и отвернулся к камину. Сначала я опешила от того, как он оперирует моими выражениями, но вспомнила о нападке в мой адрес:

– Кого волнует Дракула, когда там играет Джонатан Рис Майерс? – мой собеседник напрягся и опять повернулся, чтобы удобнее было сверлить меня возмущенным взглядом.
– Мне вообще по вкусу мужчины с длинными именами: Джонни Ли Миллер, Кристен Холден-Рид, Дэниел Дэй-Льюис, Маттиас Швайгхёфер, Гаэль Гарсиа Берналь…

– Бенедикт Камбербэтч, - подсказал мне собеседник.

– Да, мне говорили, что он тоже ничего, - после драматичной паузы пришлось согласиться мне.

– Ах, так!

Не успела я возразить что-то разумное на его угрожающе прозвучавшее междометие, как оказалась на диване лежа, упав вместе со спинкой. Предательский предмет интерьера! Меня привалили все его наглые килограммы костно-мышечного веса, а их в сравнении с моими побольше будет, аж дыхание от его напора и моего возмущения сперло. Пока он то ли кусал, то ли целовал меня за плечи, шею, живот, я мужественно отбивалась ногами и щипалась. Когда он зажал мои ноги между своих, а, чтобы обездвижить мои руки, ему хватило одной, я еще пыталась укусить его. Но дальше меня скрутили во что-то отдаленно напоминающее фигуру художественной гимнастики, в простонародье именуемую «бараний рог», и стали с придыханием нашептывать на ухо мысли о капитуляции.

– Каковы условия?

– Два с половиной часа непредвзятого просмотра Кубрика, - предложил он. Бенедикт, когда же ты научишься у своего лучшего друга придумывать задания поизворотливее? Я вспомнила последнюю попойку в компании Хиддлстона и искренне пожелала, чтобы эта мысль, как счастливое исключение, ни в коем случае не материализовывалась.

– По рукам, тащи черно-белую эротику, только какао заварю и вернусь. Как смотреть фильм о педофилии без детского рациона?

Он покачал головой, но ничего не сказал, чтобы я не передумала добровольно подвергать себя пытке. Знала бы я, что пытка очень четко описывает впечатление от фильма, ни в жизни не села бы за его просмотр, даже под дулом пистолета, даже за единорога или нескончаемый запас сливочного мороженого. Знал бы Бенедикт, как я безумно влюблена в этот роман, он бы трижды подумал прежде, чем подвергать меня просмотру данного творения Стенли Кубрика. Поймите меня правильно, я всегда за режиссера и его право выразить свои мысли о проблематике произведения, которое он экранизирует, но тут совсем другая история.

– Бенедикт, объясни мне, непонятливой, как чувственный с первой до последней буквы роман Набокова превратился в триллер с налетом паранойи? – очень мягко, пытаясь уважать его нежные чувства к работам Кубрика, поинтересовалась я. – И Лолита тут какая-то противная маленькая психопатка, а не кокетка, - не сдержалась я.

Он вздохнул и решил проигнорировать меня. Не надо так, Бенедикт.

– Там была одна эротическая сцена, - пошла я на попятный, пытаясь выудить из него какую-то реакцию, кроме осуждающего взгляда. – В самом начале он использовал ее в титрах. То, как он красит ей ногти. Это было настолько аппетитно, что я …в общем, сцена впечатляющая.

– Мне, чтобы соблазнить тебя, достаточно взять красный лак? Давай займемся этим прямо сейчас, - предложил он.

– Крашеные ногти на ногах - это вульгарно, Камбербэтч. И, если ты думаешь, что таким жалким маневром отвлечешь меня от критики и поиска недочетов в фильме, ты глубоко ошибаешься.

Бенедикт решил проигнорировать и этот выпад и вернулся ко мне на колени, а я продолжала раздражаться происходящим на экране и успокаивалась, накручивая его кудри себе на пальцы. Как? Как по такому роману можно было снять это? А я еще возмущалась «Лолитой» 1997 года, она вообще шедевр первый сорт, что я и озвучила, когда пошли титры:

– Версия с Джереми Айронсом в сотни раз лучше.

– Потому что у него длинное имя?

– Потому что они не забыли о Первом Абзаце, - сказала я, вспоминая первые слова романа и фильма, и улыбнулась совершенству, сплетенному из слов. Бенедикт удивленно вздернул бровь. Еще бы! Фильм подразумевает в первую очередь картинку, а потом уже текст, но здесь слова настолько сильны. Я, конечно, не гений сцены, но, произнося волшебный Первый Абзац, старалась передать то, что чувствую, когда читаю его, когда слова всплывают в памяти:

– «Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы, - медленно, смакуя каждое слово, говорила я, а последний рефрен повторила в точности так, как написал Набоков, слоги скользили по небу, оттолкнулись от зубов, - Ло. Ли. Та». Разве ЭТО можно было упустить? Как такие слова можно было прошляпить. Даже версия 1997 года о них не забыла, хотя и начала со второго абзаца: «Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была всегда: Лолита». Ты это чувствуешь? Каждое слово соблазнительно, каждая пауза возбуждает. Только читая эти строки, можно сойти с ума от желания!

– А если Кубрик показал обратную сторону медали, то, что мучило Гумберта за кадром? Он ведь не был настолько ненормальным, чтобы не переживать за собственную шкуру. Он понимал, что их с Лолитой отношения неприемлемы и незаконны. Это не могло не давать по нервам.

– Вообще-то роман написан от имени Гумберта, так что, делая его более «гумбертовым», Кубрик не только чхал на Набокова, а еще и на главного персонажа, - распалялась я.
– И не надо смотреть на меня взглядом бездомного голодного кота! Это несправедливый аргумент. Пойми, я не отрицаю, что экранизация интересна, но это не то «самое», что есть в романе.

– Ты признала, что фильм хорош? Я не ослышался…погоди…что это? Слышишь вопли страдания из джунглей…по-моему, там массовый падеж популяции.

Я хмыкнула, показала ему язык и продефилировала, выписывая задницей знаки бесконечности, на кухню за добавкой какао.

– Ты такой ребенок, Хеллс! – крикнул вдогонку Бенедикт.

– Поговори мне еще, Гумберт Гумберт!

Комментарий к Heart-Shaped Glasses

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #MUWP_Glasses

========== Race Car ==========

Inspired by: ZPYZ – Race Car

– Бенедикт, ну давай съездим вместе. Что тебе стоит оторвать задницу от дивана. И так в пятницу все бока отлежали. Только представь себе, Испания, тепло, никакой слякоти и холода, свежий воздух и еще тридцать три удовольствия. Выходные же!
– уламывала я своего несговорчивого английского лентяя.

– Вот именно, что выходные, - утомленный отлеживанием боков на диване, проворчал он. – Выходные существуют для того, чтобы отдыхать, - втолковывал он мне, как ребенку малому. – А ты зачем в Испанию едешь? Смотреть на тесты Формулы-1. То есть работать. И что я, по-твоему, там забыл?

«Меня, к примеру», - так и хотелось выдать ему очевидное, но я надулась, толкнула его в бок и отвернулась, надеясь, что молчание красноречиво освидетельствует мою правоту. Но шевелений на диване не происходило, потому я развернулась и продолжила воспитательную речь:

– Во-первых, ты сам говорил, что в Испании работать невозможно, во-вторых, Формула-1 – не работа, а удовольствие, в-третьих, ты в понедельник едешь на сьемки какого-то американского ток-шоу, если не хочешь увидеть меня перед отлетом, пожалуйста, - я драматично расставила аргументы по мере разжалобливания клиента.