Мы в город Изумрудный...

Гудвин Великий и Ужасный: Круто! Как будто и без того не было ясно, что все Страшилы родом из Каширы.

Вмозгахбулавки: Эге-гей-го! Я из Астрахани, если кто не в курсе.

Урфин Джюс: А голова у тебя не из астраханского арбуза, случайно?

Тот Самый Гудвин: С вами было хорошо, но тайм из овер. Пора баиньки. Всем пока!

Страшила: Чао!

J. Goodwin: Good night!

Гудвин 125: И что, все уже ушли?

Гудвин 125: Эй, народ!

Гудвин 125: Ну вот, а так хорошо общались!

balloonist: Я ещё не ушёл.

Гудвин 125:????

balloonist: Я не принимал участия в разговоре. Наблюдал, так сказать, со стороны. Вы неплохо держались. Только вам никто не поверил.

Гудвин 125: А вы?

balloonist: В подлокотниках трона нет ни единого изумруда. Очень неудобно, знаете ли, держать руки на огранённых камнях. Поэтому подлокотники обтянуты обычным зелёным бархатом. Когда он протирается, его просто меняют. На картинках, разумеется, все выглядит несколько иначе. Но художники, как известно, любят приукрашать действительность. А фамилия Элли не Коултер, а Дональдсон. Она живёт в Ливенуорте (Leavenworth). Дело в том, что её муж был военным. Он преподавал в U.S. Army Command and General Staff College. Просто для сведения. И она никогда не была директором школы. Успехов вам, сто двадцать пятый!

Гудвин 125: Мистер Гудвин? Это вы?

Гудвин 125: Мистер Гудвин, не уходите!

Гудвин 125: Мистер Гудвин!

Гудвин 125: Мистер Гудвин, отзовитесь!!!

Ночь Страшилы

В сказке нет счастливого конца. Всё как в жизни — грустно и уныло. По безлюдным комнатам дворца Бродит сна не знающий Страшила. Свет луны не в силах превозмочь Тусклый блеск фальшивых изумрудов. И терзает душу злая ночь Тягостней придворных пересудов. В тронном зале тихо и темно, Здесь он житель, здесь его обитель. Он глядит невидяще в окно, Маленький соломенный правитель. Улетела девочка в Канзас. Дровосек сто лет не появлялся. Храбрый Лев давно не кажет глаз… Даже Урфин где-то потерялся. Если б знать, что будешь одинок, Что от знаний многие печали, Что у самой жёлтой из дорог Лучшее находится в начале! Гудвин просьбу выполнил, увы! Отыскал мозги на пыльной полке. И теперь из умной головы Лезут слишком острые иголки. Эх, забыть бы изумрудный трон! Скинуть с плеч верховные заботы! Попугать бы хоть разок ворон! Подышать бы воздухом свободы! Ничего уже не изменить… И вздыхает горестно Страшила: Надо было счастья попросить, Да мозгов на это не хватило.

ЧЕРЕЗ МИКСОВЕРЫ К ЗВЁЗДАМ

Миксовер — придуманный мною термин (микс, миксер, смешивать) для обозначения фанфика, в котором соединены в одно целое два совершенно разных произведения, в отличие от кроссовера, где герой или герои одного произведения попадают в сюжет другого. То есть в нашем случае — как всем известную сказку написали бы знаменитые писатели, пожелай они потратить своё драгоценное время на подобную ерунду. Чисто литературная забава, не более того.

Д'Ровосек и три мушкетёра

(«Волшебник Изумрудного города» — А. М. Волков, «Три мушкетёра» — А. Дюма)

В первый понедельник апреля не будем уточнять, какого именно года, в подъезд одного малоприметного дома на улице Рудокопов, что пролегает неподалёку от Изумлувра, вошли три мушкетёра. Они поднялись на второй этаж и постучались в дверь квартиры, которую снимал у хозяина их друг, кадет королевской гвардейской роты Д'Ровосек. В самом факте такого посещения не было ничего удивительного, поскольку Атоса, Фарамиса, Лан Портоса и Д'Ровосека связывала самая искренняя дружба. Но в этот день мушкетёры вели себя несколько необычно. Озадаченным выглядел даже вечно невозмутимый Атос.

— Как вы думаете, мой друг, что это? — спросил Атос, первым входя к Д'Ровосеку и показывая ему запечатанный конверт. — Посыльный вручил нам такие конверты только что, прямо у ваших дверей.

— Это разрешение на отпуск, о котором вы, судари, изволили просить, — отвечал Д'Ровосек, занятый тем, что смазывал из подаренной отцом медной маслёнки свою новую шпагу.

— Но я вовсе не просил об отпуске! — воскликнул Фарамис. Он бросил шляпу на стол и принялся разрезать конверт ножом.

— Тысяча чертей! — воскликнул Лан Портос, заполнивший своим крупным телом сразу чуть ли не половину квартиры. — С каких это пор мушкетёрам предоставляется отпуск, о котором они не просили?

— С тех пор, как у них появились друзья, которые делают это за них.

— Ага… — протянул Лан Портос. — Здесь, по-видимому, есть какие-то новости.

— Вы как всегда правы, Портос, — сказал Д'Ровосек. — Новости есть. И весьма важные. Я попросил господина де Гиора, и он любезно согласился нам этот отпуск предоставить.

— Действительно — отпуск. И подписано самим капитаном, — подтвердил Фарамис, разглядывая бумагу сквозь зелёные очки.

— Не объясните ли вы, Д'Ровосек, что всё это означает? — спросил Атос.

— Этот отпуск, господа, означает, что вам надлежит следовать за мной, — сказал Д'Ровосек, убирая на место маслёнку и вкладывая шпагу в ножны.

— Куда, смею я спросить?

— Для службы королю и королеве. Разве мы не слуги их величеств?

— В какие края? — спросил Лан Портос.

— Мы отправляемся в Канзас, друзья, — сказал Д'Ровосек.

— В Канзас? — воскликнул Лан Портос. — А что мы там будем делать? Та же ничего нет, кроме кукурузы!

— Нам поручено очень ответственное задание, о котором кроме нас знают только три человека. Один из них — это господин де Гиор, а имена двух других я называть пока не хочу.

Атос с Фарамисом понимающе кивнули.

— Почему? — спросил простодушный Лан Портос.

— Потому что в этом городе даже у стен есть уши.

— Вы боитесь, что нас здесь могут подслушивать? Но кто?

— Не забывайте, мой друг, что у нашего соломенного преосвященства очень много помощников.

Тут Д'Ровосек, что называется, попал в точку. Он не мог этого видеть, но невысокий толстенький человек, прижавшийся в соседней комнате ухом к незаметному отверстию в стене, при этих словах вздрогнул и едва не бросился убегать. То был некий господин Руф Билансье, хозяин квартиры, галантерейщик и действительно ярый сторонник кардинала. Нужно ли говорить, что он старался не пропустить ни единого слова из разговора друзей.

— Канзас — это же страшно далеко, — заметил Лан Портос, громким шёпотом, вызвавшим улыбки у его товарищей. — Для такого путешествия нужны деньги, а у меня их нет.

— У меня тоже.

— И у меня.

— У меня они есть, — сказал Д'Ровосек, бросая на стол увесистый мешок. — Здесь триста изумрудных пистолей. Возьмём из них каждый по семьдесят пять — этого достаточно на дорогу в Канзас и обратно. Впрочем, успокойтесь: мы не все туда доберёмся.

— Это почему?

— Потому что, по всей вероятности, кое-кто из нас отстанет по пути.

— Чёрт возьми! — воскликнул Лан Портос. — Но раз мы рискуем быть убитыми, я хотел бы, по крайней мере, знать, во имя чего.

— Легче тебе от этого будет? — спросил Атос.

— Я согласен с Лан Портосом, — сказал Фарамис.

— А разве король имеет обыкновение давать нам отчёт? Нет. Он просто говорит вам: господа, в Мигуни или в Маррансе дерутся — идите драться. И вы идёте. Во имя чего? Вы даже не задумываетесь над этим.

— Д'Ровосек прав, — сказал Атос. — Вот наши отпускные свидетельства, присланные господином де Гиором, и вот триста изумрудных пистолей, данные неизвестно кем. Пойдём умирать, куда нас посылают. Д'Ровосек я готов идти за тобой.