Мы влюблены в свою свободу

И она рассказывает, что она работала проституткой (после этих слов в глазах Вены появилось понимание), что принимала наркотики и курила, но ни разу не пила алкоголь. Что ее папа умер от лейкемии год назад, а мать ушла от них, когда ей было пять.

А потом она, улыбаясь, говорит, что знает все о нас.

Мне думается, много ли таких, как она? Вспоминаю слова Стива: «У Алекса таких, как ты – миллион». Я иду в ванну, держа себя в руках ровно до того момента, как перейду порог.

Я не отдаю себе отчета в своих действиях. Просто снимаю шорты и майку. Залезаю в кабинку и включаю воду, не чувствуя ее температуры. Она уносит мои мысли, вместе со случайно упавшими слезами.

Стив может умереть.

Нас могут поймать в любую минуту.

У нас дома пять уголовников, при семи возможных.

Шанс, что я смогу когда-нибудь нормально жить, один на миллион.

Завтра может не наступить.

С ребятами я в опасности. И едва ли я могу жить без них.

Я выхожу из ванной, вытирая мокрые красные волосы. На полотенце остается след от краски. Едва заметно улыбаюсь, почему-то повторяя фразу из какой-то книги (или нет, но откуда-то я ее взяла) «Мир вымывает из меня остатки водой из-под душа».

Я вальсирую в гостиную, где шумит телевизор. Тепло накрывает меня с головой, когда я вижу, что Вена укрывает Анну, которая уснула на диване, пледом. Потом Вена сует в рот сигарету и засовывает руки в карманы, в поисках зажигалки. Заметив мой взгляд, она одними губами спрашивает «Есть?» и я кидаю ей зажигалку.

Она прикуривает в доме, хотя сама говорила «Курим лишь на улице». Воистину, люди дают такие шикарные советы, но редко ими пользуются.

Я развожу огонь в камине, а после мы идем на кухню, и усаживаемся на стулья.

— А мне она нравится, — тепло говорит Вена.

— Что? — я тянусь за кружкой.

— Нравится. Не знаю. Я бы хотела, чтобы она осталась.

— Кажется, Алекс с ней счастлив, — говорю я, ставя чайник и смотря на гравировку «Красноволосой».

Мы сидели в тишине, на кухне, и пили чай. Смотрели друг на друга, непонятно зачем. Усталость одолевала нас, и мы боролись с желанием заснуть прямо здесь. Я заметила, что мои волосы высохли. Вендетта заметила, что она засыпает. Она улыбнулась мне, и ушла в спальню.

Я просидела на кухне еще с час, а потом ушла в гостиную. Анна не спала, а сидела, смотря другой фильм, и поджав под себя ноги. Я подбрасываю в камин дров и сажусь на пол напротив.

— Кажется, Алекс счастлив с тобой, — говорю я Анне, не отрывая взгляда от браслета.

— Ну, я счастлива с ним, а в остальном я не могу быть уверена, — по голосу я слышу, что она улыбается.

«Я готова к тому, что она будет жить с нами, — думаю я, — мы будем счастливы».

Через три дня приезжают музыканты и Зак. У всех разбита если не губа, то нос или бровь.

Тем же вечером мы сидим на кухне и обсуждаем наши дальнейшие действия.

— Я хочу нормальной жизни, — говорит Вендетта, отпивая чая.

— Что? — Алекс сводит брови вместе.

— То, Алекс, — она складывает руки на коленях, — я хочу, чтобы мы жили здесь, все вместе. Одна большая семья. Мы бы ходили на работу, забыли о наркотиках и не пили вечерами виски взахлеб.

У меня пересыхает во рту, а Вена продолжает:

— Мы можем быть нормальными. Сделать левые документы. Устроится в фирмы, а летом снова садится в автодом и ездить по штатам. Вы могли бы быть чудесной группой и ездить по Джорджии с концертами, но, не употребляя при этом и не убивая никого.

Анна сжимает руку солиста, а я – руку Стива.

— Мы и правда можем это, — говорит Зак.

Мы все улыбаемся, смотря друг на друга. Молчим, а потом Алекс прерывает тишину и говорит:

— Нам нужно продать остатки товара. К тому же, это будет жутко символично. Ну, и деньги тоже не лишние.

Я растягиваюсь в широкой улыбке, а Вена смеется.

Никто из нас не знает, чем это окончится, но мы знаем лишь одно, мы будем вместе всегда.

========== Глава 7. ==========

Вы представляете себе Дженнифер? Наверное, вам думается девушка с пухлыми губами, волосами, цвета черного шоколада и шикарной фигурой? Богатую молодую девушку, вечно ходящую по ресторанам, но никогда – по клубам? Возможно, потому, что и мне тоже. Но Джей привел к нам домой совершенно не подходящую под описание девушку.

Однажды утром, он приехал с ней на машине, а потом сказал «Знакомьтесь, это Дженнифер, она моя девушка». У меня не было обидного осадка по поводу Беккс. Мне она понравилась. Эта девушка стала символом нашей нормальной жизни.

Рыжая, с длинными волосами и потрясающей улыбкой. Она говорит «Обожаю» и понимает детей. Она доверяет и верит им. И верит в них. Я уверена, она станет чудесной мамой.

Мы сидели за ужином и разговаривали о чем-то отдаленном, как вдруг разговор зашел о ресторанах. Ручаюсь, я ожидала услышать из ее уст список самых хороших ресторанов Америки, однако, она сказали лишь:

– Я ни разу не ходила в кафе и рестораны. На ярмарки – регулярно.

– Я никогда не был на ярмарках, - вдруг сказал Зак.

– Никто из нас не был, похоже, - через секунду сказал Алекс.

И это было правдой. Дженнифер на нас удивленно посмотрела.

– Вы половину жизни потеряли. Впрочем, на следующей неделе будет ночная ярмарка с аттракционами, мы можем сходить.

Стив улыбнулся и посмотрел на меня. Мы понимали, что это будет одна из тех ночей, когда мы не будем под наркотиками или пьяны.

Но, мы договорились в эту ночь пойти в клуб.

Зайдя в клуб, Стив подпевал, громко крича «I, I follow, I follow you deep sea baby. I follow you*». Я скрылась в толпе и начала танцевать.

Я растворялась в музыке и услышала голос Вены.

— Лори, с какого черта ты делаешь вид, что меня нет?

— Что? — я опустила руки.

— Я зову тебя уже сотый раз! А ты лишь танцуешь!

— В таком случае, я делаю вид, что нет меня.

Я развернулась обратно и начала подпевать « I’m daughter the rebel waiting for you**».

Вокруг меня куча народу и у каждого свои проблемы. Жаловаться на жизнь, когда, наверное, у того, кто стоит рядом, проблемы крупнее – глупо.

Я действительно растворилась в песне. Меня нет. Сложно объяснить это состояние. Это – химия.