Мы все умрём. Но это не точно

Теодор цокнул языком. Он не мог использовать целебные заклинания — последствия глубокого погружения в тёмную магию. Пытаться зашить себе рану было для него так же бесполезно, как и пытаться призвать патронуса. Простой Эпискей ему было сотворить сложнее, чем Аваду. Да что там, после Эпискея Тео выдыхался и еле дышал, будто бы из него до вакуума в лёгких выкачали весь кислород. А сука-нос при этом ещё не всегда вставал на место, и Драко часто приходилось всё исправлять. Хотя, если смотреть правде в глаза, то у блондиночки тоже получалось через раз. И вот, перед ним сейчас сидела Грейнджер, которая легко способна сама себя подлатать. Стоило признать — весьма полезный навык, что уж. Теодор провёл пальцами по розовой линии свежего рубца, ощущая подушечками новую, тонкую кожу. Неплохая работа. Гермиона удивлённо подняла на него глаза.

— Недурно, — он брезгливо искривил губы, болезненно ощутив собственную немощь в целительской магии и ставя ей воображаемую галочку в графу «За». Тео недовольно покачал головой собственным мыслям. На самом деле, ему хотелось бы убедиться, что Грейнджер ничего из себя не представляет, что она обычная пустышка, и теперь было неприятно допускать мысль, что он мог ошибаться. Поэтому Нотт с ещё большим недовольством в голосе продолжил: — Отдохни пока тут, я сам всё проверю.

Золотая девочка гневно сверкнула своими большими глазами цвета жжёной карамели, точно лань, попавшая в ловушку и готовая дать последний бой.

— Я тоже иду, — безапелляционно заявила она и упрямо поджала губы в тонкую нитку.

Теодор жёстко усмехнулся и выпрямился в полный рост, еле сдержавшись, чтобы не ткнуть её носком ботинка в больную ногу. Просто так, для демонстрации очевидного.

— Не похоже, чтобы ты в состоянии ходить.

Гермиона посмотрела на него странным взглядом, наверняка недоумевая, почему он не бросил всё и не поспешил к ней на помощь. Но нет, Грейнджер, это так не работает. Мы не в сказке, где все вокруг бегают и пытаются спасти наивную, добрую принцессу. Не сможешь идти — сиди тут. Нотт молча скрестил руки на груди и постучал мыском ботинка, намекая ей побыстрей пошевеливаться. Она аккуратно опустила штанину и медленно встала на ноги.

— Тащить тебя не буду, — сухо бросил он.

Гермиона окинула его презрительным взглядом и сделала нетвёрдый шаг. Он пожал плечами. Хотела идти — пожалуйста, вот у тебя две ноги, шагай ими, как можешь. Но лучше бы в заданной траектории.

— Советую идти по моим следам, — добавил он и не спеша пошёл сквозь высокую, разросшуюся траву, специально медленно, чтобы даже она могла плестись где-то рядом.

Но уже через пару ярдов Теодор понял, что все надежды напрасны. Грейнджер сильно отставала. За спиной не слышалось напряжённого сопения, шороха примятой травы и глухого удара о землю каждый раз, когда она подпрыгивала на одной ноге.

Нотт недовольно оглянулся и остановился. Эта тащилась, как хромая черепаха, еле наступая на покалеченную лапку — хоть добивай её из жалости, хоть костыли из палок трансфигурируй. И что с ней делать?

Он тяжело вздохнул и взъерошил себе волосы — трансфигурация не была его коньком.

Такими темпами они и за три часа до поместья не доберутся. Проще было бы её оставить здесь, но Грейнджер со своим ослиным упрямством соберёт все капканы вокруг, и через час он, скорее всего, увидит холодный, аккуратно нашинкованный труп. Такое карпаччо из грязнокровки, останется только розовой солью посыпать и позвать оборотней. Может, оглушить её и связать? Он окинул спутницу анализирующим взглядом: в руках палочка, первые атаки, скорее всего, отбьёт, тогда придётся действовать грубой физической силой, а значит, она может получить новые травмы. И тогда процесс их продвижения к поместью замедлится ещё больше. Нет, не вариант.

— Ты там побыстрее не можешь? — в интонацию он вложил всё своё презрение к сложившейся ситуации.

Она даже не стала ему отвечать, лишь обиженно свела брови к переносице и сделала вид, будто бы его здесь нет. Нотт раздражённо вздохнул.

Прав был Драко.

Чтоб тебе икалось подольше.

В несколько шагов он преодолел разделяющее их расстояние и обречённо выдохнул:

— Садись на спину, Грейнджер. Побуду твоим единорогом, дева в беде.

Что ему понравилось, так это то, что ей не пришлось повторять дважды. Она не стала строить из себя недотрогу и сильно сэкономила им время на чопорных уговорах. Гермиона просто обняла его за шею и прыгнула на спину.

Теодор даже сам оказался к этому не готов. На секунду он ошалел от такого количества физического контакта. Нервные рецепторы внезапно перегрузились и взорвались мелкими Бомбардами по всему телу. Со всех сторон пахло белым мускатом и ромашкой, в спину упёрлась мягкая девичья грудь, кажется, даже без белья. Ладонями он ощущал округлые горячие бёдра, а шелковистые волосы Грейнджер скользнули по щеке. В то же время шею Тео щекотало жаркое дыхание с запахом лимонного леденца и в довершение, будто бы этого всего было недостаточно, её острый подбородок нагло улёгся ему на плечо. Гермиона крепко прижалась к его спине, и Теодор обречённо подумал, что слишком близко, слишком много тела к телу. Лучше было бы перекинуть её через плечо и дотащить, как торбу.

— Спасибо, — от тёплого дыхания Гермионы стало щекотно у уха, и ему почему-то захотелось улыбнуться, но он только недовольно фыркнул. Ну, точно единорог.

Они достаточно быстро преодолели оставшуюся часть пути и остановились у двери. Теодор предполагал, что в доме их тоже могли ждать сюрпризы, поэтому стоило сохранять осторожность, но так как его руки были заняты Грейнджер, он озвучил единственный пришедший в голову вариант:

— Достань палочку и приготовься, — мысли поставить её на пол почему-то не возникло.

Гермиона прижалась к нему ещё плотнее и вскинула палочку. Теодор поудобнее перехватил её под ноги и подумал, что они теперь как боевая конница. Гермиона предусмотрительно наколдовала Гоменум Ревелио, и Теодор с ноги выбил дверь. Только «Иго-го» не крикнул.

Старая, рассохшаяся створка с шумом распахнулась и слетела с петель. Теодор медленно зашёл внутрь и огляделся. Широкий, просторный холл, заколоченные окна и пыльный полумрак — ничего особенного. На первый взгляд ловушек не наблюдалось. Гермиона произнесла ряд стандартных обнаружительных заклятий, и Теодор подумал, что неплохо, некоторые можно было даже взять на заметку.

Нотт, осторожно ступая, прошёл в ближайшую комнату. Спиной он чувствовал, как напряглась и насторожилась Гермиона, но ни звуком, ни вздохом страха она не показала. Его подбитые железом каблуки ботинок громко стучали по мраморному полу, вновь и вновь навевая мысль о подковах. Вернётся — выкинет их к чертям.

Он прошёл в центр гостиной и, не найдя видимых угроз, плавно опустил ношу на ковёр. Комната была пыльная и давно заброшенная, но, судя по обстановке и фотографиям на стенах, когда-то принадлежала большому семейству. Что с ними случилось, ему представлять не хотелось. Однозначно никто бы не стал добровольно уезжать, оставив дома ценные вещи. Он перевёл взгляд на Грейнджер. Та осматривалась и напряжённо покусывала губу.

— Болит? — неожиданно для самого себя спросил Нотт.

Она упрямо мотнула головой:

— Всё в порядке. Давай, я проверю этот этаж.

Тео на всякий случай произнёс пару своих любимых заклинаний и убедился, что здесь абсолютно безопасно, но меньше всего ему хотелось, чтобы Грейнджер опять куда-то влезла, поэтому он решил слегка припугнуть её:

— Здесь могут быть другие ловушки.

Она обиженно посмотрела на него:

— Я умею обращаться с ловушками. И не надо ко мне так относиться, Нотт.