Мятеж диких эльфов

Азалия кивнула, а затем рассказала свою печальную историю, как не разобралась, кто виновен в смерти главнокомандующего и поверила толпе, обвиняющей в этом Киллиана.

– Здесь нет твоей вины, – заключил Каэль после услышанного.

– Ни я, ни Захари с тобой не согласимся, – горько усмехнулась Азалия.

– Сейчас ты совсем другая, нежели та наивная Азалия из прошлого. Пройденный путь сделал из тебя воина, справедливого руководителя, и каждая потеря выковала броню для дальнейших свершений. Мы все заслуживаем второго шанса. Поверь, у Захари он тоже был. Я напомню ему, что лик святого не его истинный, и, надеюсь, это сгонит былую спесь, – добрые и рассудительные речи Каэля отражались в сердце Азалии, словно исцеляющая мантра.

Девушке захотелось прижаться к нему, почувствовать тепло не только душой, но и телом, но она подавила желание, боясь спугнуть своей напористостью то искреннее и хорошее, что между ними возникало.

Глава 3

Время в отряде пилигримов шло по своеобразной спирали: очень быстротечно и незаметно приближая осень. Эльфы-кочевники пытались окончательно восстановить силы, посодействовать новым товарищам в быту, не потерять навыки воинов, ежедневно тренируясь, при этом налаживая коммуникацию в коллективе, притираясь к большому количеству новых лиц.

Азалия и Ева еще умудрялись изучать дисциплины и готовиться к вступительным экзаменам в Академии. Одна только Тара наслаждалась происходящим, все свое время посвящая отдыху у моря и общению с пилигримами.

– Кажется, они сблизились, – Ева кивнула в сторону валькирии и рыжеволосого ведьмака Тайвина.

– Тара может найти общий язык с кем угодно, – отмахнулась Азалия, в душе немного завидуя подруге.

Ей не так легко давались любые связи: дружеские или любовные, все рано или поздно причиняли боль, поэтому эльфийка дичилась любого проявления чувств. Своевременно в период ее размышлений о взаимоотношениях на поляне показался Кирк.

– Ева, не могла бы ты оставить нас наедине? – попросил юноша.

– Опять будешь со мной драться? – спросила Азалия, как только подруга скрылась за кустарниками.

– Вообще-то хотел извиниться… Я не справедлив… Ты была не обязана брать тогда руководство на себя! Все растерялись и могли пойти на дно морское только от того, что потеряли руководящую над ними силу, а тебе хватило храбрости отвечать за нас, немощных слабаков… – речь Кирка казалась искренней.

– Ни один из вас не слабак! – прервала Азалия.

Девушка не умела принимать похвалу, тем более, тогда, когда сама не считала, что справилась с возложенным на нее до конца.

– Я бы мог поспорить, но лучше подарю вот это… – юноша протянул самодельную серебряную корону, – Фьерн мастерил ее для тебя, а я украсил морскими камнями! Ты наша королева, Азалия!

Слова Кирка заставили воительницу прослезиться. Азалия без спроса накинулась на шею товарища, чтобы тепло обнять и поблагодарить за титул, который ей был не нужен, но так ценен сердцу и каждой частичке души. Боль в груди при упоминании Фьерна не стала сюрпризом. Фейри хранила ее, как оберег, словно до сих пор ощущая присутствие друга в ее жизни.

– Слышал, отправляетесь в Магнилиум ради благой цели? Готов последовать с вами, помогу, чем смогу, – предложил Кирк, когда Азалия, наконец, от него отстранилась.

– Нет, ты нужен мне здесь! Останешься в отряде пилигримов отвечать за наших бойцов, а когда мы вернемся, отправимся в путь дальше! – порученная королевой миссия пришлась Кирку по душе. Их осталось всего восемь и теперь каждый станет его ответственностью.

После примирения с Кирком с души Азалии ушел камень. Она боялась разговора с отрядом, где рассказывает им, что покинет пилигримов с Евой и Тарой, а вояки останутся на произвол судьбы. Теперь, когда у воительницы появился надежный заместитель, оставалось обсудить основной план с Каэлем.

– Я внедрюсь в научный лагерь студентов и узнаю, каким образом они отравляют почву, – проговорила эльфийка свои задачи, общаясь с предводителем пилигримов наедине.

– Если появится опасность или обнаружишь значимую информацию, тебе нужно будет со мной связаться, – подхватил Каэль, дисциплинируя мысли за них обоих.

– Но как? Отправить почтового голубя?

– Нет, обойдемся без них. Что ты знаешь о амариллисе? – спросил мужчина.

– К своему стыду, первый раз слышу такое замысловатое название. Что это? – пожала плечами Азалия.

– Это цветок. По легенде одна богиня научила его петь, чтобы этой мелодией отпугивать врагов. Конечно, на деле растение не поет, но передает услышанные звуки, – пока Каэль рассказывал о амариллисе, Азалии подумалось, что из пилигрима мог бы выйти отличный преподаватель в Академии волшебства, – пошли, покажу, – предложил пилигрим.

Он потянул фейри за руку куда-то вглубь джунглей. Прикосновение теплых рук Каэля заставили все тело Азалии содрогнуться. Только сейчас девушка поняла, что долгое время не увидит этого красавца и от этого на душе стало паршиво.

На неисхоженном склоне расположились небольшие розовые цветочки, именно к ним и привел воительницу Каэль. Мужчина присел к растениям и громко произнес:

– Мелания!

Не успела Азалия восхититься, что пилигрим все еще помнит ее второе имя, как на склоне раздались мелодичные звучания, больше походящие на писк:

– Мелания… Мелааа… Мееел… Меее…

В конечном итоге из имени остался один только звук, но это был только их личный, таинственный позывной, который разносился по всей округе вглубь зеленых чащ.

– И как долго они будут петь свою серенаду? – поинтересовалась завороженная Азалия.

– Около часа, потом новый услышанный звук изменит мотив.

– А как я узнаю, что ты точно получил послание? – все еще беспокоилась эльфийка.

– Придется просто поверить. Я приду в условленное место, начерчу его на карте. Если тебя там не окажется, пойму, что ты позвала не пообщаться, а просишь помочь в нависшей беде. Но, надеюсь, до этого не дойдет, – Каэль широко улыбнулся, пытаясь приободрить Азалию.

Жизненный опыт говорил ему, что, как бы эльфийка не храбрилась, сколько бы боев не пережила, внутри она оставалась маленькой девочкой, нуждающейся в заботе и любви. Каэлю легко удавалось размышлять о других людях, но в своих чувствах у пилигрима творилась полная неразбериха. Он слегка прикипел к строптивой Азалии, и сейчас в минуты расставания так же, как и она, ощущал незримую печаль.

Под утро девочки выдвинулись из лагеря пилигримов. Оба отряда провожали их напутственными речами и теплыми объятиями. Предстоял нелегкий пеший путь. Азалия то и дело вспоминала о своей лошади Миримэ, а Тара и Ева скулили хоть о любой передвигающей живности, лишь бы не пришлось стаптывать ноги по непроходимым тропкам джунглей Безоблачного Королевства.