Мятежная любовь

— Что это? — я начала паниковать.

Мой голос вывел из шока Арно и он, схватив меня за руку, дёрнул на пол, а оттуда в коридор и побежал, держа за руку. Очень было страшно. Так страшно, что хотелось кричать. Тот вихрь напугал до чёртиков, а тут вдруг вечно спокойный Арно вёл себя так, как будто за нами гонятся львы!

Вихрь продолжал мчаться за нами. Стало ясно, что он прилетел за мной. Только что это за магия, кто её наслал и чем мне это грозит? В какой-то момент я ощутила, что вихрь снова облизывает мне ноги своим неприятным шершавым языком, будто хочет лизнуть так, чтобы я не выбралась из его пасти.

— Это посланник Верховного Совета! — на бегу прокричал Арно. — Кто-то нажаловался на тебя.

Я чуть не заорала от ужаса! Поняла, что мне осталось жить совсем чуть-чуть. Даже с детьми попрощаться не успею. Стало страшно и холодно на душе.

Арно бежал всё быстрее, увлекая меня за собой, но я уже знала, что если Верховный Совет взялся за меня, то беды не миновать.

Глава 42

Я ощутила горячее дыхание вихря у своих ног. Его цепкий язык прошёлся по моим лодыжкам, и я оказалась схваченной! По инерции я продолжала нестись с Арно, но ноги встали, и я со всего маха хлопнулась об пол. Прямо лицом вниз. Настолько сильно, что на мне живого места не осталось!

Вихрь злобно взвыл и, кружась, начал поднимать меня. Я какое-то время чувствовала ладонь Арно, пытающегося вытянуть меня из жерла круговерти, но вытащить меня не мог никто. Так нарушителей закона доставляют на заседание Верховного Совета.

Вокруг всё свистело и скрежетало, из разбитого носа лилась кровь, из рассеченной брови тоже. Казалось, что вместе со мной в вихрь попал рой пчёл, и каждая из них меня кусала. Было больно до такой степени, что я уже начала молить о смерти. Всё лучше, чем такая пытка.

Я осознавала, что убьёт меня не сам вихрь, а что придётся предстать пред Советом. Поэтому ничуть не удивлялась, что этот смерч нёс меня куда-то далеко. Неужели нельзя было волшебством перенести меня? Обязательно чтобы всё это выло, стенало, жалилось? Видимо, такова пытка перед судом. Шанса выжить не было.

Когда мне уже стало всё равно, что со мной будет, вихрь выплюнул меня и с чавкающим звуком пропал. Я лежала на холодном каменном полу и с моего лица капала кровь. Я не спешила подняться. Уже знала, что увижу бесконечные ложи членов Совета, обступающие амфитеатром место судилища.

Не знаю, как это я умудрялась бежать и при этом сжимать в кулаке простынь. Во что вцепилась в начале побега, с тем и осталась. Чтобы хоть как-то прикрыться, попыталась завернуться в простыню. Услышала отдалённые смешки и комментарии к своим действиям. Значит, Совет уже собран.

Я гордо вскинула голову и поднялась. Меня качало так, что я чуть было не упала вновь. На губах вкус крови, глаз заплыл, нос не дышит, голова болит.

— На колени! — крикнул густой мужской голос. — Падшим женщинам не позволено стоять на лобном месте!

Я вздрогнула, узнав голос: он в прошлый раз судил нас с Сэмом. Старый знакомый, можно сказать!

— Я кому сказал «на колени»? — голос был разгневан.

Я обвела присутствующим затуманенным взглядом. Вокруг суровые мужские лица. Ни капли сожаления или сочувствия.

В третий раз голос не стал говорить, чтобы встала на колени. Вместо этого я ощутила магическое воздействие. Я хлопнулась на пол с такой силой, что теперь были разбиты ещё и коленки. Не удержавшись, растянулась во всю длину, но тут же подобралась, не забывая прикрываться простынёй.

Я стояла так несколько минут. Мне они показались вечностью.

— Все рассмотрели эту женщину? — голос обратился к восседавшим в ложах членам собрания. — Она ложью и коварством женила на себе одного мужчину, а потом начала любовную связь с другим. Не исключено, что на второго она тоже воздействовала магически. Иначе как объяснить, что на таком страшилище мог жениться один, а другой согласился стать её любовником?

Вокруг засмеялись. Мне стало обидно.

— Я не страшилище. Просто ваш вихрь так схватил меня за ноги, что я упала лицом об пол. И, кстати, никого я не обманывала. Всё было по любви и обоюдному согласию.

— И с одним и с другим мужчиной?

— Да! — с вызовом выкрикнула я.

Юлить и отнекиваться было бесполезно. Верховный Совет обмануть невозможно.

— Именно эта женщина обманом привлекла внимание вашего брата? — вдруг прозвучал вопрос, относящийся, явно не ко мне.

Я дёрнулась, чтобы увидеть, кто же это сдал меня Верховному Совету. Почему-то в голову лез то Шон, то Гилл, то Лари. Кто-то из Кентавров решил вывести меня на чистую воду. Обидно за братца стало? Хоть бы подумали, что, убив меня рукой закона, они убьют мать своих племянников. В ожидании ответа я судорожно вглядывалась во все ложи, чтобы увидеть лицо предателя. И тут услышала:

— Да эта женщина заставила моего брата полюбить её, а затем вероломно изменила ему!

У меня в мозгах аж что-то перещёлкнуло. Это был голос Эрика! А вот и он сам! Встал, держа ответ перед Советом. Почувствовала, как у меня закружилась голова. Так вот, кому стало обидно за брата! Эрик посчитал, что я незаслуженно обманываю Арно, и решил покончить со всем. Решил, что так его брату будет лучше. Впрочем, он прав. Я действительно плохо поступила с его братом и заслуживала наказания. Эрика можно было понять.

Прав-то он был, да только умирать мне не хотелось: во мне зародилась жизнь, которую они не имеют права убивать. Рожу, тогда пусть убивают меня. Но малыша за что лишать жизни?

— Прошу многоуважаемый Совет отсрочить слушание сроком на девять месяцев! — выкрикнула я.

Вокруг все зашептались. И без слов было понятно, что речь шла о не рождённом ребёнке. Совещание было недолгим, и суровый голос оповестил:

— В отсрочке отказано. За распутное поведение вы приговариваетесь к смерти. Приговор будет приведён в исполнение завтра. На этом заседание Совета объявляю закрытым.

Я обомлела. Всё же надеялась, что пожалеют ребёнка. Но нет. Всё скомкано и без лишних разглагольствований. Будто моя жизнь ничего не стоила. А ведь я дала жизнь двум малышам. Под сердцем третий, но им всё равно. Главное — казнить! Единственное стремление — пресекать подобное на корню, чтобы другим было неповадно.

С двух сторон ко мне подошли люди в чёрных хламидах. Подняли меня, и повели куда-то. Я еле передвигала ногами. Завтра всё закончится. Уж лучше бы сегодня! А до завтра столько переживания и сожалений накопится, что мне станет страшно. Сейчас-то мне всё нипочем! Но завтра нахлынет.