Мятежная любовь

— Я не готова к этому, — призналась я, уткнувшись лицом в грудь Сэма. — Разбив зеркала, я навсегда потеряю тебя, Генри и Клер. Лишь во время светских визитов смогу видеть вас. Я так не могу.

— А рисковать жизнью детей можешь? — мрачно спросил меня Сэм.

Почему-то хотела бросить ему в лицо гневную фразу, что для него наши отношения ничего не значат, но вовремя остановилась, зная, насколько я дорога Сэму. Он любит меня больше всех на свете. Больше себя, больше детей. Но разбить зеркала придётся, чтобы повадившиеся наведываться оттуда Смерть и Чернокнижник больше не тревожили нас.

— Мне больно, — призналась я.

— Мне тоже, — Сэм кивнул.

— Но иначе нельзя, — хоть сказала это я утвердительно, но получилось, как вопрос.

— Нет, нельзя. — Это прозвучало как приговор. Дикой болью прожгло моё сердце.

Я судорожно втянула воздух и тяжело выдохнула. Впервые в жизни возненавидела мужа. Хоть Арно любил меня, но мне не нужна была его любовь. Он не виноват был в том, что я стала женщиной для другого мужчины, который когда-то был моим врагом. Брак со мной стал для нас с Арно ошибкой. Роковой ошибкой. Арно чувствовал, что он у меня не единственный мужчина и страдал от этого. Расторжение брака всё бы разрешило, однако расторжение брака никогда и ни разу не случалось в нашем мире. Это было противозаконно. Я должна была до последнего своего вздоха быть женой Арно. Если жизнь с ним для меня пытка, то только моя казнь могла бы избавить меня от ненавистного супруга.

Отныне и навсегда мои встречи с Сэмом и детьми будут нести официальный характер в рамках нашего с Арно визита в замок семьи Сэма. Это больно было осознавать. И даже не особо верилось, что так будет.

Не сдержавшись, я взвыла, как раненная тигрица, огласив своды замка громкими перекатами. Сэм тут же прижал меня к себе. Клер кинулась ко мне.

— Мама, мама, что случилось?

Она тоже обняла меня, куда достала — за ноги. Я понимала, что надо сдержаться ради дочери, чтобы не пугать её, но я не смогла. Я рыдала в голос, ненавидя себя, ненавидя сложившуюся ситуацию и ненавидя ни в чём неповинного Арно.

Не знаю, сколько мы стояли так. Но в какой-то момент я поняла, что если не уйду сейчас, то не уйду никогда. Я в последний раз поцеловала Сэма, поцеловала Клер, а Генри звать не стала — в ближайшее время попрошу Арно нанести визит семье Сэма, тогда и расцелую. Мне сейчас и так было тяжело, ещё слёз Генри не хватало!

Клер не плакала: то ли на неё навалилось слишком много новостей, то ли не до конца поняла что происходит. А вот Сэм не смог сдержаться. Обнимая меня, он тоже плакал и говорил, что мы будем вместе, что он что-нибудь придумает. Мы долго стояли, обнявшись, и не смели расстаться, ведь это расставание могло стать последним, потому что встреча может и не случиться. Арно предвзято относился к семье Сэма, и визиты сюда были редки и крайне нежелательны.

Но надо было поставить точку. Я разняла наши объятия и решительно прошла сквозь зеркало в тронном зале. Оказавшись в зазеркалье, в последний раз взглянула на возлюбленного и нашу дочь, а потом с силой ударила по хрупкой поверхности. Зеркало с хрустальным звоном разлетелось на части. Один проход в мир людей закрыт.

Развернувшись, я прошла сквозь второе зеркало и очутилась в своём будуаре в замке Арно. С тоской посмотрела сквозь зеркало на комнату, дарившую нам с Сэмом столько счастья, и тоже ударила ладонью по хрупкому зеркалу. Оно разлетелось вдребезги, как и моя душа.

Я устало опустилась на софу и только сейчас заметила многочисленные порезы на руках. Но мне не было до них дела. Я смотрела на осколки зеркала. Для меня они были осколками счастья.

Глава 39

Через минуту ко мне в будуар влетел встревоженный Арно.

— Что случилось? — недоумевал он. Заметил разбитое зеркало, а потом и мою окровавленную руку. — Ты поранилась!

В его голосу было столько заботы и нежности, что мне стало стыдно за себя. Лучше пусть меня казнят, чем я буду мучить этого человека. Да и Сэм не заслуживает любви урывками. Всё в душе смешалось. Доминировали угрызения совести.

Арно магически исцелил мою руку, а заодно прибрал и лужу крови, натёкшую с руки (раны оказались куда серьёзнее, чем показалось вначале). Он попытался восстановить зеркало, но, сколько не пытался, ему не удалось. Вот и хорошо, что не удалось. Теперь в моём будуаре на хищных когтистых лапах стояла чёрная кованая рама, увитая лозой чёрных роз и плюща. Арно хотел распорядиться вынести отсюда остов некогда красивого зеркала, но я попросила оставить. Пусть хоть что-то напоминает о былом счастье.

С того дня я стала походить на призрак. Если мне говорили, чтобы я ела, то я ела, если служанки обмывали меня, я сидела в ванне с безучастным видом. Укладывали меня в постель, я ложилась. Арно встревожился настолько, что не находил себе места. Вызвал лучших лекарей со всего магического мира, но те не нашли причину моей хвори. Арно запаниковал. Он понял, что скоро меня не станет. Я и сама чувствовала это.

Мне было всё равно, что делается вокруг меня и со мной. Меня не интересовало ничего кроме тех трёх людей, что остались так далеко от меня. Нас разлучали долгие дни пути через долины, горы и леса. Путь неблизкий. Но я хотела преодолеть его, чтобы увидеться с детьми и Сэмом. Магически этот путь можно было заметно сократить, но на путешествие всё равно потребовалось бы время. Да и проделать такую дорогу незаметно тоже не получилось бы. Отныне наши встречи могли носить только официальный характер и случаться не чаще одного раза в полгода.

Как-то, проснувшись в супружеской спальне, печально посмотрела на Арно. В голове маячил лишь один вопрос: для чего мы поженились? Ведь не было сумасшедшей любви. Так для чего? По глупости? Из-за того, что мы с Арно пережили тяготы рабства у одних господ? Не найдя ответа, потянулась и впервые за долгое время попросила его:

— Арно, давай нанесём визит семейству кентавров. Давненько мы не бывали в их замке.

Арно настолько удивился моей просьбе, что даже не сразу ответил, глядя на меня немигающим взглядом.

— Ты хочешь путешествовать? — уточнил он.

— Да, хотелось бы развеяться.

— Тогда можно было бы навестить моих дальних…

— Нет, — перебила я, не дав разыграться его фантазии о поездке к дальней родне. — Я хочу туда, куда хочу.

— Отчего вдруг такие странные желания? — Арно прищурился, заподозрив неладное. Ну и пусть подозревает что хочет!

— А тебе не всё равно? — откровенно нахамила, так как надоело мне совершенно всё. Хоть Арно был не виноват ни в чём, но в данный момент раздражал.

— Нет, не всё равно, — его голос стал ледяным. — И ты знаешь почему.

Так хотелось сказать, что «именно поэтому» я туда и собралась, но, взяв себя в руки, улыбнулась и сказала:

— Дорогой, тебе так сложно сделать мне приятное? Ведь я тебя так редко о чём-то прошу.

Этот довод был убедительным: я никогда не просила его ни о чём, так отчего же не исполнить мою единственную просьбу.

— Ладно, будь по-твоему, — нехотя согласился он, и я даже услышала скрежет его зубов. — Давай собираться в дорогу.