Мятежник

Он поднял голову и с ноткой смеха прошептал:

— Дыши, Марта.

Я выдохнула, сдерживая дыхание, и задалась вопросом, могу ли я почувствовать его, моего призрачного возлюбленного. Я осторожно подняла руки и почувствовала, как он поймал их, он положил их на свои тёплые обнажённые плечи.

Я дёрнулась, пораженная жаром его плоти, и почти снова открыла глаза, но вспомнила, что это был сон. Если бы это было по-настоящему, я бы услышала его, знала, что он здесь. Если бы я открыла глаза, всё это прекратилось бы, а я не хотела отпускать. Хотя бы раз в жизни я могла сделать так, как он сказал. Перестать с этим бороться.

Он склонился надо мной, и я почувствовала шелковистое прикосновение его длинных волос. Я повернулась к нему, и он пах морем, кожей, самим сексом. Я напрягла мозги, пытаясь вспомнить, от кого так пахло. О ком я фантазировала в этом эротическом сне, который возник из ниоткуда?

Его руки скользнули вниз, и я поняла, что я голая. Это не имело значения, в мире фантазий у меня не было шрамов, пересекающих моё тело. В мире фантазий я была идеальной, прекрасной, неотразимой, и когда его руки накрыли мою грудь, я выгнулась навстречу ему. Я чувствовала, как мои соски набухают и напрягаются под его опытными пальцами, и я услышала свой стон в тишине. На мгновение я замерла, боясь, что это разрушит чары, но затем его губы сомкнулись вокруг моего соска, потянули его, пососали, и я почувствовала, как он спускается по моему телу и между ног, и это внезапно стало слишком реальным. Реально, когда его рука скользнула по моему животу, между моих ног, обхватила меня, и я испуганно дёрнулась, собираясь открыть глаза и развеять сильный сон.

Другой рукой он закрыл мне глаза, успокаивая, и его голос прозвучал мягко в моём ухе:

— Просто сон, милая. Отпусти.

Да, просто сон. Нечего бояться, нечего стыдиться. Никто не мог видеть, никто не мог слышать, никто не мог знать. Его язык коснулся другой моей груди, и я почувствовала мягкий укус его зубов, когда его пальцы скользнули по мне, точно зная, где прикоснуться, насколько сильно, насколько мягко. Конечно, он знал. Он был мной, он был моим воображением, он знал бы, что мне нравится. Когда он скользнул пальцами внутрь меня, я прикусила губу, чтобы снова не закричать и не рискнуть проснуться. Мне нужно было закончить это, отчаянно нужно было, и я выгнула бёдра навстречу его руке, когда его пальцы двигались внутри меня, тыльная сторона его руки прижималась к моему клитору, а его рот был у моей груди, посасывая, притягивая, надавливая, потирая, толкая…

Оргазм застал меня врасплох, более мощный, чем всё, что я когда-либо испытывала. Я закричала, звук был резким в тишине комнаты, и упала с кровати на твёрдый мраморный пол. Мгновение я лежала неподвижно, полностью проснувшись, завернутая в ворох простыней и одеял, и я схватилась за свою одежду. Конечно, я всё ещё была в ней. Я была одна, как и всегда. Как и всегда будет.

Я села, с отвращением откинув одеяло. Я потрогала себя, обнаружив, что мои соски затвердели под свободной рубашкой, и мне не нужно было проверять, влажно ли у меня между ног. Я была полностью и абсолютно возбуждена, моё тело было телом женщины, хорошо удовлетворённой.

Конечно, это была неправда. Это не было предзнаменованием, знаком будущего, видением. Это был просто женский эквивалент влажного сна. Стыдиться было нечего, хотя стыд витал в воздухе. Никто не знал, кроме меня. И мне это понравилось. Стыдно это или нет, но я хотела большего.

Я забралась обратно на кровать, теперь слишком горячая для одеял, и почувствовала, как мягкий ветерок обдувает мою разгорячённую плоть. Я взглянула на дверь, ведущую во двор, но она всё ещё была заперта, и я была в безопасности. Я не знала, что вызвало этот сон, и мне было всё равно. Это никого больше не касалось. Я сняла одежду, оставив её там, где она упала, и легла спиной на прохладную простыню, великолепно обнажённая. И на этот раз мой сон был без сновидений.

ПРОСНУВШИСЬ ПОЗДНО НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, я вскочила с постели, испытывая внезапное чувство вины и беспокойства. Странное чувство подавленности и предвкушения охватило меня, пока я не вспомнила, что его вызвало. Солнце уже взошло в небе, часть ночного тумана сгорела, а человека по соседству не было дома. Я не была уверена, откуда я это знала, но я знала. Может быть, он не вернулся прошлой ночью. В любом случае, это было не моё дело. Он не имел никакого отношения к моим снам прошлой ночью, вообще никакого. Они были мои.

Даже если я спала допоздна, я всё равно вставала раньше, чем многие в Шеоле. Когда я спускалась к морю, я слышала звуки людей, тренирующихся под строгой опекой архангела Михаила, шум, доносившийся из открытых дверей огромной комнаты, где они работали, но пляж был пуст. Я скинула сандалии у кромки воды и пошла сквозь рябь прибоя, чувствуя, как солнце палило на меня, высушивая мои свежевымытые волосы в массу раздражающих завитков вокруг лица. Я надеялась, что короткая стрижка придаст мне какой-то вес, несмотря на мой рост. Вместо этого я закончила тем, что выглядела как беспризорница, а для беспризорниц не было места в мире огромных, слишком красивых падших ангелов.

Я смотрела на тёмно-синюю воду, пока шла вброд вдоль берега. Это была ещё одна иллюзия, от которой я не могла избавиться. Океан был целебным миром для Падших, его воды могли исцелить даже смертельный удар ангела, но для их человеческих собратьев это была просто вода. Не было никаких причин, по которым я должна была чувствовать себя окрепшей и исцелённой, когда я входила в море, которое было у нашего порога, но я это чувствовала, и Михаил научил нас, что восприятие — это половина дела. Если бы мы верили, что победим, мы бы победили. Если бы я верила, что океан укрепляет и исцеляет меня, то, по крайней мере, эмоционально, это было бы так.

Это не исцелило бы меня физически. Я уже исподтишка пробовала это, надеясь, что прохладная, очищающая вода смоет шрамы. Этого не произошло, но, когда я появилась в тот первый раз, я почувствовала, что их важность ускользает.

На самом деле, я не думала об уродливых шрамах, покрывающих мою плоть в течение долгого времени, месяцев, возможно, лет. Не раньше, чем Каин прибыл в ливне пламени.

Я была зла на себя. У меня сегодня были дела, но эротический сон не давал мне покоя. Я всё ещё могла это чувствовать. Хотела я сражаться или нет, каждый должен был проводить, как минимум, два часа в день на боевой подготовке, и ничто не освобождало меня от этого. Это была тяжёлая, изнурительная работа, но мне нравилось, насколько сильной она меня заставляла чувствовать, приятное чувство усталости, наполнявшее моё тело. Я пообещала себе, что сегодня буду тренироваться вдвое усерднее. Разрабатывать моё тело так усердно, чтобы я слишком устала, чтобы обращать на кого-либо внимание, так усердно, что мой сон был бы без сновидений.

Я повернулась, готовая вернуться, и увидела его, сидящего на скалах над головой, на том самом утёсе, куда летал Разиэль, когда ему нужно было подумать. Разиэль не был воспитан, чтобы управлять этой непослушной кучкой Падших. Задачей Азазеля всегда, на протяжении неисчислимых тысячелетий, было направлять Падших в их непрекращающейся битве против Уриэля и его злобно жестоких указов. Были столетия разрядки, а затем война вспыхивала снова, как это было, когда Элли впервые появилась в Шеоле.

Но что-то оборвалось внутри Азазеля, когда его любимая жена Сара пала в той же битве, в которой погиб Томас, и он исчез, оставив всё Разиэлю. Только когда он вернулся, принеся с собой воплощение того, что когда-то было самым могущественным женским существом во вселенной, стало ясно, что всё вот-вот изменится.

Но там, наверху, был не Разиэль, наблюдавший за своими людьми. Это был Каин, тёмный ангел. Наблюдающий за нами.

Я взглянула на него. На что он смотрел так далеко в море?

Я почувствовала, как его взгляд скользнул по мне, я отвела глаза и пошла. Он, вероятно, смотрел прямо сквозь меня, не понимая и не заботясь о том, кто была одинокая женщина на пляже.

Элли была на временном постельном режиме после того, как некоторые незначительные судороги парализовали её страхом. Ей не следовало вставать вчера, но любопытство было слишком сильным, чтобы она могла устоять.