Мятежник

— Делать с чем? — сказал Разиэль с порога.

Я слегка отвернулась, боясь, что выражение моего лица выдаст это.

Доверься Элли.

— Нашим отсутствием сексуальной жизни, — прямо сказала она.

Тишина, и теперь я не осмеливалась взглянуть на него. Через мгновение он заговорил.

— И провидица нашла какое-нибудь решение?

Я не пошевелилась. Мне хотелось исчезнуть, забиться в угол. Но Элли выжидающе смотрела на меня, в её глазах была смесь страдания и надежды, и я не могла её подвести.

Поэтому я повернулась и прямо встретила его грозный взгляд.

— Я много знаю о беременности и детях, — сказала я. — Я помогла своей матери вырастить троих, родить одного, а также помогла её друзьям. Я видела много детей, рождённых на свет, и я знаю, что делаю. И я знаю, я знаю, что Источник силён и здоров. И… эм… супружеские отношения являются частью здоровой беременности.

— А твой отец занимался сексом с твоей матерью, когда она была беременна? — возразил он.

Ладно, я определённо покраснела, но сейчас я не могла отступить.

— Я прочитала всё, что могла, о беременности и родах, потому что у моей матери и её подруг тоже не было ни акушеров, ни акушерок. Вы можете заниматься… эм… традиционным сексом до восьмого месяца, пока матери удобно. После этого вам следует заняться… неинвазивными альтернативами.

К моему смущению и облегчению, Разиэль подавился смехом.

— Неинвазивными? В твоих устах это звучит как рак.

Я полностью встретила его пристальный взгляд, раздражение взяло верх над моим дискомфортом.

— Ты знаешь, о чём я говорю.

— Никакого проникновения — это термин, который, я думаю, ты хотела использовать, — холодно сказал он.

— Да.

— Но ты так и не ответила на мой вопрос.

— Какой вопрос? — требовательно спросила я, измученная.

Я уже ответила на гораздо больше вопросов, чем мне было удобно.

— Твой отец занимался сексом с твоей матерью, когда она была беременна?

Наполненные болью воспоминания давили на меня, страдание и глубокий, кровоточащий стыд, которые я скрывала так же хорошо, как и шрамы на моём теле. Меня так и подмывало сказать ему, что это не его чёртово дело, но даже в моём горе я знала, что не сказала бы этого Альфе. И вдруг я устала от всего этого.

— Моя мать была шлюхой, и я понятия не имею, кем был мой отец. Мы жили в многоквартирном доме с кучей мелких преступников, наркоторговцев и проституток, и когда женщины не делали абортов, я помогала им рожать. Я помогала им во время беременности, следила за тем, чтобы дети были благополучно доставлены в больницу, а не брошены матерями, и старалась оградить матерей от наркотиков, пока они были беременны, но я не могла помешать им зарабатывать на жизнь. Так что поверь мне, эти нерождённые младенцы подвергались постоянному давлению, и все они выжили без помощи врача или акушерки. В последние месяц или два большинству женщин было слишком неудобно продавать больше, чем минет, и, конечно, их сексуальное удовольствие было несущественным. Я сомневаюсь, что к тому времени кто-нибудь из них знал, что такое сексуальное удовольствие. Но суть в том, что они выжили, и когда… проникновение, — я с вызовом произнесла это слово, — было неудобным, они практиковали альтернативы. А твоей жене нужно потрахаться!

Они оба уставились на меня в шоке, не веря своим ушам. Элли протянула руку, чтобы коснуться моей, но я отдёрнула её. Я встала, направляясь к двери, и Разиэль, большой, страшный Разиэль, главный лидер всех Падших, мудро убрался с моего пути.

— Так что приходите в себя, — сказала я на прощание, — и трахайтесь.

Я спустилась по первому лестничному пролёту, скрылась из виду, прежде чем побежала. Элли и Разиэль жили на самом верху огромного, неуклюжего, красивого дома, и на первый этаж вело множество лестничных пролётов.

— К чему такая спешка? — Тори направлялась обратно наверх.

Я совершила ошибку, остановившись.

— Если ты собираешься навестить Элли, Разиэль там, наверху. Я думаю, мы можем оставить их в покое на некоторое время.

— Разиэль преодолевает свой страх прикоснуться к ней? — спросила Тори. — Мы все пытались сказать ему, что с ней всё в порядке, но он упрямый ублюдок. Как и большинство мужчин.

— Да.

— Так что же ты сказала такого, что заставило его прислушаться? Я думала, ты его боишься.

Я пожала плечами.

— Мне удалось убедить его, по крайней мере, на данный момент, что Элли не сделана из стекла. У неё будет восхитительный секс.

Внезапно это снова нахлынуло на меня, удовольствие от этого слишком реального эротического сна, напомнившего мне о чём-то, чего я никогда не могла иметь, кроме как во сне. Я была женщиной без пары в мире людей, состоящих в браке. У меня не было ни мужчины, ни секса, а Падшие были сексуальны от природы. Я была вдовой, фигурой утраты и оракулом с разбитыми силами.

— Мне нужно идти, — сказала я неожиданно грубым голосом, отворачиваясь.

Я была спокойной, невозмутимой, насколько кто-либо ещё знал. Я не собиралась демонстрировать, насколько тонкой на самом деле была эта облицовка.

Но Тори слишком хорошо знала меня, и ей это не нравилось. Она крепко взяла меня за руку.

— Нет, ты никуда не пойдёшь, — сказала она. — Я думаю, нам пора поговорить.

— Я устала от разговоров! — завопила я.

Мне нужно было спрятаться на достаточно долгое время, чтобы взять себя в руки.

— Очень жаль. Ты слишком взвинчена, и ты собираешься поговорить со мной, нравится тебе это или нет. Пошли.

Она не оставляла мне особого выбора. Мы с ней могли бы подраться посреди винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи большого дома, но она была на шесть дюймов выше и, по-видимому, сильнее, и я не думала, что, если мы вдвоём скатимся по лестнице, это кому-нибудь поможет, хотя это могло бы обеспечить определённый уровень развлечения.

К моему удивлению, она затащила меня в комнату этажом ниже, и я поняла, что это были другие пустые апартаменты в Шеоле. Комната была ещё больше похожа на камеру, чем моя, маленькое окошко, выходящее на горизонт, едва видимое море, узкая кровать и комод.

— Сядь, — строго сказала она, подталкивая меня к кровати.

Я села. Не то чтобы у меня был большой выбор.

ГЛАВА 11

ТОРИ ВЗЯЛА СТУЛ, РАЗВЕРНУЛА ЕГО И ОСЕДЛАЛА, КАК МУЖЧИНА, положив руки на спинку, наблюдая за мной.

— Итак, ты решила рассказать правду о своём детстве, — резко сказала она. — Почему сейчас?

Я сидела, скрестив ноги, на продавленной кровати. На самом деле я была не в настроении для этого. Моя минутная слабость прошла.