Мыс Грома

Ответ оказался на удивление прост. Макс. Макс Сантьяго. Макс наверняка что-нибудь придумает. Поспешно вернувшись в кабинет, нашел номер телефона курорта на Сэмсон-кей, сумел дозвониться и попросил позвать к аппарату главного управляющего Карлоса Прието.

– Карлос? Это Фрэнсис Пэймер.

– Здравствуйте, сэр Фрэнсис. Какая приятная неожиданность! Чем могу быть полезен? Собираетесь вскоре нас навестить?

– Надеюсь, Карлос. Послушай, мне нужно срочно поговорить с сеньором Сантьяго. Не знаешь ли ты, где он сейчас?

– Конечно знаю. Сейчас он остановился в отеле «Риц» в Париже. Насколько я понимаю, он отправился туда по делам, но через три дня возвращается в Пуэрто-Рико.

– Храни тебя Бог, Карлос – Никогда еще в своей жизни Пэймер не испытывал большего облегчения.

Попросив телефонистку соединить его с парижским отелем «Риц», он взглянул на часы. Половина шестого. Он с нетерпением ждал, пока в трубке не раздался голос портье из «Рица». Он немедленно попросил соединить его с Сантьяго.

– Только будь на месте, Макс, только будь на месте, – пробормотал он.

– Сантьяго у телефона, – послышался голос, говоривший по-французски. – С кем я говорю?

– Слава богу. Макс, это Фрэнсис Мне необходимо с тобой увидеться. Кое-что произошло, дело серьезное. Мне нужна твоя помощь.

– Успокойся, Фрэнсис, успокойся. Где ты находишься?

– В Хэтерли-корт.

– Ты мог бы приехать в аэропорт Гатвик в половине седьмого по вашему времени?

– Думаю, да.

– Отлично. Я позабочусь о том, чтобы там тебя ждал самолет, вылетающий чартерным рейсом. Мы сможем пообедать, и ты мне обо всем расскажешь.

В трубке раздался щелчок, и он отключился. Пэймер взял из письменного стола свой паспорт и пачку трэвел-чеков. Потом он поднялся наверх, открыл дверь в спальню матери и заглянул внутрь. Она спала. Осторожно притворив дверь, он спустился на первый этаж.

У него в кабинете зазвонил телефон. Он поспешил обратно, чтобы взять трубку. Звонил Саймон Картер.

– Вот ты, оказывается, где. Я повсюду тебя разыскиваю. Бейкер погиб. Я только что узнал об этом от Фергюсона.

– Боже мой! – отозвался Пэймер. Внезапно его осенило: не означает ли это, что тайна местонахождения подводной лодки номер 180 умерла вместе с ним?

– Разумеется, он ничего не говорил об этом Трэверсу, однако, судя по всему, завтра сюда прилетает девушка. Какая-то Дженни Грант. Фергюсон надеется, что она что-то знает. Так или иначе, я буду поддерживать с тобой контакт.

Нахмурившись, Пэймер вышел из кабинета. Из кухни в гостиную вошла служанка.

– Вы уезжаете, сэр Фрэнсис?

– Неотложные правительственные дела, Нелли. Передай матери, что я ее целую.

Отворив дверь, он вышел на улицу, сел в «порше» и уехал.

В доме Гарта Трэверса на улице Лорда Норта контр-адмирал и Фергюсон заканчивали осмотр содержимого чемоданчика Бейкера.

– Ты же не надеялся обнаружить координаты этого чертового рифа среди тряпок, не так ли? – осведомился Трэверс.

– На моем веку случались и более странные вещи, уж поверь мне на слово. – Они перешли в кабинет. Алюминиевый чемоданчик стоял на письменном столе. – Это он и есть?

– Он самый.

– Давай-ка посмотрим.

Контр-адмирал открыл чемоданчик. Фергюсон внимательно просмотрел письмо, фотографии и бегло пролистал дневник.

– Насколько я могу судить, ты перепечатал его здесь, на своем компьютере?

– Ну конечно, я тут же перевел его.

– Значит, дискета все еще в компьютере?

– Да.

– Вынь ее, вот так, хорошо, и положи в чемоданчик Это же относится ко всем другим копиям, которыми ты располагаешь.

– Послушай, Чарльз, в конце концов, после всего, что я уже сделал, ты поступаешь довольно-таки бесцеремонно. Ведь с точки зрения закона все это являлось собственностью Бейкера.

– А теперь уже не является.

Ворча, Трэверс повиновался.

– Ну, а дальше что?

– Ничего особенного. Завтра я встречусь с этой молодой особой и посмотрю, что у нее есть мне сказать.

– А потом?

– Не знаю, но, честно говоря, отныне это дело впрямую тебя уже не касается.

– Так и знал, что ты это скажешь.

Фергюсон хлопнул его по плечу.

– Не обижайся, жди меня в восемь часов в баре «Пианино» в Дорчестере. Пропустим вместе по стаканчику.

Отворив входную дверь, он вышел на улицу, спустился по ступенькам и сел на заднее сиденье поджидавшего его «даймлер-бенца».

Когда реактивный пассажирский самолет «Ситейшн» оторвался от взлетно-посадочной полосы в аэропорту Гатвик, Фрэнсис Пэймер, открыв бар, налил себе бокал виски и стал размышлять о Максе Сантьяго. Он знал, что тот – кубинец, осевший за границей после того, как в 1959 году Кастро заставил его эмигрировать вместе с семьей. Именем Макс он был обязан своей матери, по национальности немке. В том, что у него водились деньги, сомневаться не приходилось, поскольку, когда они со стариком Джозефом Пэймером в 1970 году заключили сделку на предмет развития курортного бизнеса на Сэмсон-кей, он уже контролировал ряд отелей. Интересно, сколько ему сейчас лет – шестьдесят семь или шестьдесят восемь? Единственное, что Фрэнсис Пэймер знал наверняка, – то, что он всегда относился к Сантьяго с легкой опаской, однако это значения не имело. Сантьяго наверняка знает, что делать, а только это и имело значение. Он допил виски и, устроившись в кресле поудобнее, погрузился в чтение «Файнэншл тайме». Он читал до тех пор, пока «Ситейшн» через полчаса не совершил посадку в парижском аэропорту Ле Бурже.

Сантьяго стоял на веранде своего роскошного «люкса» в отеле «Риц». Это был внушительного вида мужчина. В темном костюме и галстуке. Несмотря на возраст, волосы у него были все еще черные. Спокойное властное лицо. Он производил впечатление человека, привыкшего всегда стоять на своем. Глаза у него были темные, взгляд внимательный.

Когда Пэймер вошел в сопровождении коридорного, он обернулся.

– Дорогой Фрэнсис, как я рад тебя видеть! – Он протянул руку. – Уверен, бокал шампанского тебе не повредит. – Он говорил на безукоризненном английском языке.

– Не стану возражать, – ответил Фрэнсис, с благодарностью принимая из его рук хрустальный бокал.

– А теперь проходи, садись и расскажи мне, в чем проблема.

Они расположились в креслах по обе стороны камина.

– Не знаю, с чего начать, – сказал Пэймер.

– С самого начала, разумеется.

Так Пэймер и сделал.

Когда он закончил свой рассказ, Сантьяго какое-то время сидел, не двигаясь и не говоря ни слова.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Пэймер.

– Мягко говоря, дело швах.

– Знаю. Я хотел сказать, что если это дело выплывет наружу – приезд Бормана на остров, мать, отец…

– Ну, твоя мать не имела ни малейшего представления о том, кто такой Борман. Чего, конечно, нельзя сказать об отце.

– Что-что? – в изумлении переспросил Фрэнсис.

– Твой отец, старина Джозеф, всю свою жизнь состоял в членах фашистской партии, Фрэнсис, так же как и мой отец, и был большим другом генерала Франко. Такие люди, как бы получше выразиться, связаны между собой. До войны твой отец поддерживал очень тесные связи с нацистской Германией, но ведь так поступали многие представители британского истеблишмента, да почему бы и нет, в конце концов? Какой разумный человек мог бы желать, чтобы к власти пришла горстка коммунистов? Посмотри, во что они превратили мою собственную родину – Кубу.