Н - 7

— Верно, — произнес тот тусклым голосом, лишенным эмоций.

— Уверяю вас, благодарность рода Валуа не оставит вам равнодушными! — Держался золотой пояс уверенно, щедро обещая награды, которые платить не ему. — Так что же с ним случилось?

— Я его убил, — снял с головы капюшон стоящий первым, отразив сероватое лицо с неаккуратно подстриженной челкой надо лбом — будто ровнял ее ножницами сам.

Тяжелая, растерянная пауза повисла в холле, которую прервал этот же господин, положив руку на защиту — и огненный контур немедленно обратил пальцы паром…

Вздрогнул Рассел, отшагнул Ходенберг, вцепившись в золотой пояс и нащупывая в нем ключ-артефакты.

Пар, между тем, соткался в кончики пальцев уже внутри щита, а Георг только сейчас осознал, что не слышит дикого крика, что свита этого безумца не срывается в атаку, а стоит спокойно и смотрит. И запахи — только горелой ткани, но не плоти.

«…но насколько надежны эти решетки?» — вспомнилась прежняя мысль, и спину словно изморозью пробрало.

— Господа! — Резко поднял Георг руку, останавливая собственную охрану, готовую сорваться в атаку. — Позвольте представиться, я — его светлость Георг Ходенберг, сеньор Любека, золотой пояс Ганзы и член совета правления!

— Мы знаем, — пальцы неизвестного «виртуоза» потянулись ко второму контуру.

И синий барьер будто бы попытался испуганно отпрыгнуть от руки в сторону — даже не пытаясь отпилить кисть, даже не пытаясь противостоять!

К слову, огненная защита немедленно распалась и возникла вновь, но уже ближе к охраняемому лицу — усложняясь, становясь надежней, чтобы дать секунды в бою, который уже казался неизбежным.

— Так чего же вы хотите? — Старался Ходенберг выглядеть спокойно.

Он понимал то, чего не хотели понимать нервничающие виртуозы охраны, что-то там готовящие из атакующих и защитных плетений. Пять против двух — это не тот расклад, когда следует оценивать шансы, а ситуация, когда стоит задаться вопросом: почему они все еще живы.

— Говорят, — поиграв с защитой, неизвестный Георгу «виртуоз» принялся медленно разминать руку движениями кисти. — Ганза нанимает виртуозов.

— Верно. — Медленно кивнул Ходенберг. — И платит очень хорошо.

— Там, в подвале, труп огневика. — Смотрели на Георга совершенно чуждые всему глаза. — Его рекомендаций достаточно или добавить еще две? — Равнодушно посмотрел говоривший по сторонам от Ходенберга.

— Абсолютно достаточно! — Уверенно заявил золотой пояс, и свита еле слышно выдохнула. — Рассмотрим вопрос оплаты?

— Мы хотим забрать то, чем владеют побежденные.

Жадность Георга болезненно кольнула, но не сумела пробиться через глыбу льда, в которую превратилось нутро.

Победитель дуэли получал все — и если благородные говорили обычно о жизни врага, золотые пояса видели за смертью ДеЛара минимум крепость Биен, которой ДеЛара ранее владел. Да, вопрос спорный, ведь ныне крепость принадлежит Юсуповым — но с помощью Ганзы, Юсуповых скоро не будет… И это — только ДеЛара! Но был еще князь Давыдов, этот молодой выскочка Самойлов и все остальные, кого они смогут собрать… Теперь Ходенберг лихорадочно вспоминал, насколько они богаты.

Впрочем, ерунда! Эти пятеро не хотят ничего, кроме чужого Ганзе, не просят авансов и оплату возьмут после победы! Все, как организация и хотела! Совет правления будет доволен, или идет он ко всем демонам бездны, откуда эти пятеро, видимо, и явились!!!

— Еще нас интересуют ответы на вопросы. — Бесцветно продолжал собеседник.

Георг никак не мог угадать его возраст — внутреннее чутье путалось, давая то двадцать, то двести. И более всего пугало, что он просто не знал этих пятерых. Да, мир кажется необъятным, невозможно знать все даже прожив половину тысячелетия… Но некоторые открытия оказывались на редкость неприятными.

— Вы их получите. — Тут же кивнул Ходенберг.

— Разумеется, получим. Заранее, до боя. — Обозначил тот условия.

— Надеюсь, вопросов не слишком много? — Проявил золотой пояс видимую обеспокоенность. — Крайний срок битвы исходит уже совсем скоро!

— Один вопрос и уточнения к нему. — Кажется, говоривший попытался улыбнуться, но то ли забыл как это делать, то ли и никогда не умел.

— Рассел, ответьте господам на все их вопросы, — расправил Георг плечи. — Базы знаний Ганзы едины, — улыбнулся он наемникам.

Пожалуй, личного порученца он этим тварям на съедение не отдаст. А Рассел, раз допустил такое во дворец, пусть и пытается разгрести.

Разумеется, из личных баз сеньор Любека ничего сообщать не собирался, а слуге Конрада прямо намекнул не делать это и с базами бывшего господина. Копии вопросов Георг получит так или иначе.

— Вы не представились, господа. Я бы хотел знать имена, кого я хочу нанять.

— Вы этого не хотите. — Поставили его перед фактом.

— Их потребуется вписать в контракт. — Поклонился Ходенберг.

— Контракт? — Уже отворачиваясь, заинтересованно шевельнулся господин по ту сторону щита.

Георг никогда не ощущал настолько оценивающего взгляда, липкой волной прошедшей от головы до пят. Неприятные ассоциации с животным на мясном рынке пришлось буквально выдавливать из сознания, чтобы удержать уверенное выражение.

Всякое бывало за долгую жизнь — и ненависть, и любовь, и месть, и насмешливое пренебрежение в глазах сильных мира сего. Воспоминания о мертвецах его забавляли. Этот же взгляд пугал не на шутку.

— Впрочем, я доверяю вам на слово! — Нашел Георг в себе силы улыбнуться. — Уверяю, вы можете испытывать в мой адрес ту же степень доверия!

— Та же степень доверия. — Эхом произнес наемник.

— Я немедленно извещу правление Ганзы о радостном известии, — стараясь быть несуетливым, Ходенберг вновь поклонился. — Рассел, проводи меня на выход. Да снимите вы щиты! — Сорвался он на бесполезную охрану.

И только перестав ощущать тяжелый, чуть ли не физический взгляд в спину, достигнув выхода и отойдя на десяток метров от дворца, он вцепился Расселу в ворот.

— Что это за твари?! Ты знаешь это?! Они говорили имена?! Я чувствую русский акцент! Это твой сектор, твоего господина! Не лги мне, Рассел, деньги для тебя и твоей семьи все еще в моем кармане! Соврешь — сгною! И тебя, и всех твоих родичей! Всех найду, слышишь?! — Георга просто трясло, и желание выбросить испытанный ужас заставлял его раз за разом трясти уже предобморочное тело.

— Сен-ньор, сен-ньор… — бормотал Рассел, не пытаясь утереть кровь, хлещущую из носа.

Кажется, Ходенберг сам не заметил, как ему все-таки врезал.