н2
Шрифт:
К середине вечера что я, что девушки, наговорившись с местными мужиками, были в небольшом шоке. Обычные крестьяне, не злые, не добрые. Самые, что ни на есть обычные, простого городские. Городу же кто-то пропитание тоже должен добывать? На одних грядках, коих здесь внутри стен не много, с десяток другой тысяч местных целый год не прокормить. Другое дело, обрабатывая поля вокруг внешних стен, в центральной части Тюдора войны то не было уже весьма давно - растет, только и собирай. Но вот почему Мифал так сурово высказался, что здесь сплошные лжецы и воры, оставалось не понятно.
– А ты сам как думаешь?
– хмыкнул Корал, когда я его "на ушко" спросил об этом.
– Посмотри вокруг. Похож этот трактир на примерную городскую
Мне оставалось только покачать головой.
– Вот то-то и оно!
– он наставительно поднял палец и с важным видом закусил кусочком сыра.
– Корал, не сдержусь ведь, - демонстративно размял пальцы я.
– Ладно-ладно!
– дал на попятную мой товарищ.
– В темноте видно не было, но дома здесь не самые бедные, скорее даже пусть и простые, но весьма ухоженные. Я еще днем смотался разведывать что где и как вокруг.
– Я хмыкнул, вспоминая строгий запрет в отлучке из лагеря самостоятельно, но про себя подумал, что скорее это я идиот, надо было самому разузнать, что за район и чего в нем ждать. Отмечу на будущее.
– Так вот этот и еще два вокруг - кварталы селян и рыбаков. Они не зажиточны, но практически все выходцы из деревень в том или ином поколении. А крестьяне, как известно, народ упертый. Как жили отцы, так живут и дети. Сторонних людей, начинающих жить меж ними по другим правилам они не любят. От того и юстаньская шваль их и не трогает, ножи против вил еще поспорят, но вот покупка зерна у своих гораздо дешевле, чем у чужих. Так что вот так.
– С самым важным видом он поднял кружку и сделал большой глоток. Мне оставалось лишь хмыкнуть. Из всего этого основным выходило только одно, местные крестьяне продавали еду дешевле и больше. Они были полностью городскими и скорее всего весьма зажиточными, раз жили в пределах стен. Да и, вроде как, домов вне стен я не видел...
Веселье продолжалось. Местные, приняв на грудь долю достаточную для выказывания вселенской храбрости, но еще слишком малую для мирового сна в тарелке, организовали музыкантов и небольшой хор. После пошли танцы и пляски. Некоторые даже порывались влезть на стол, но те, у кого там стояли кружки или снедь, быстро воспротивились, спустив народ под их намеченную сцену. В центре внимания практически сразу оказались две красавицы, одинаково красны лицом. На грудь принимали не только мужики, однако. По залу продолжил разноситься женский заливистый смех и подбадривющие выкрики. А в центре, слегка раздвинув столы, была организована площадка, на которой две сестренки что-то выплясывали вместе с Коралом и Ботлби. Позже к ним присоединился кто-то еще из местных, и пляски стало уже не остановить. Ни дать ни взять южные люди.
– А девки-то хороши!
– раздался надо мной голос.
– Беречь тебе их стоит паря.
Слева от меня приземлился уже не молодой по меркам этого мира смуглый парень. Его кудрявые черные волосы были завязаны в небольшой, пол ладони, хвостик, а в темно карих раскосых глазах плескался не очень трезвый озорной огонек. У нас этот парень сошел бы за грека или итальянца, возможно и с не малой примесью турецких кровей. Проследить же возможную генеалогию в этом мире было непосильной задачей.
– Хороши, не то слово, - улыбнулся я, приветственно поднимая кружку. Кто бы это ни был и с каким бы он мыслями не подходил, лучше всегда быть добродушным. Сперва.
– А беречь их надо, если лишь им самим что в тягость становится. Да только того почти и не случается.
В этот момент раздался громкий стук, вскрик и одобрительный хохот. Одного налакавшегося мужика, не вовремя решившего агрессивно поухаживать, весьма сноровисто катнули в ближайшую стенку, прямо рядом со стойкой трактирщика. А тот мужик спокойный, не отрываясь от работы, припечатал страдальца кружкой по лбу. Массивной, керамической. Теперь ухажер спал. Хорошее устранение конфликта.
–
Вон, видишь?– только и оставалось хмыкнуть мне, кивком указывая на беднягу.
Парень пораженно прицокнул, одобрительно покачивая головой. Кора же, исполнив сей номер, поправила не вовремя выпавшую светлую прядь и кинулась обратно танцевать. Лишь в последний момент она кинула на нас взгляд и весело улыбнулась.
– Ха! Твоя правда!
– он расхохотался. Громко, заливисто и открыто. Прямо впору обстановке трактира. А когда успокоился, продолжил.
– Твоя правда, однако ж. Вот я насмешил! А девы то все-таки хороши. Не часто увидишь такое успокоение, да еще и так исполненное. Можно сказать, снимаю шляпу! Я Даламар, работаю на побегушках у наемников.
– Рюрик. Тоже на побегушках, но у караванщиков, - улыбнулся я. Не похож ни он, ни я на мальчиков на побегушках. Комплекция не та. Да и взгляд явно иной.
– А эти девушки мои сестры Кора и Мара.
– Я решил не отходить от легенды, проблем меньше.
– Ох ты!
– он картинно хлопнул себя по лбу.
– Так вот почему они с тобой не танцуют! Ох и глупый же я человек! Значит зря и я к тебе пошел с такой просьбой. А так хотелось с девами познакомиться, да вином, что получше угостить! Но теперь нет! Смел спросить у брата из северных народов! Теперь я точно вынужден буду с извинениями откланиваться...
Как я и говорил, южные люди. Тонны слов и эмоций. И все они истинные. И все они ложные. Вот такая подсознательная система в них заложена. Импульсивность, эмоциональность, яркость. Нельзя не признать это очарование, но и тяжесть в общении с ними еще та. Я же, полностью соответствуя образу добродушного и спокойного северного человека, пропускал его рулады мимо ушей еще несколько минут, успев наслушаться и о его глупости, и о моем милосердии и сострадании, и о красоте сестренок, и так далее, и так далее. Виновницы же этих моих мучений продолжали от души веселиться и плясать, не обращая на нас внимания.
– Да-да-да, Даламар, - не выдержал я под конец, словно защищаясь, поднимая руки.
– Я не против, если ты с ними познакомишься и угостишь их прекрасным вином, но лишь смиренно попрошу моего при том присутствия, дабы остановить моих неразумных сестер от излишнего употребления сего напитка.
– Ох, ну что ты уважаемый Рюрик! Да ни в коей мере! Тебе даже не придется беспокоиться!..
И так далее, и так далее. Разговор ни о чем сам собой перетек в обсуждение местных напитков и людей, а после музыка смолкла и под шум народа, танцоры сменились. Девушки, запыхавшиеся, но радостные, подошли к нам уже под звуки нового мотива, разыгрываемого музыкантами.
– Рюрик, в следующий раз танцуешь с нами!
– с ходу ринулась в атаку Кора.
– Ты же знаешь, что я не умею танцевать,- усмехнулся я.
– Да уж! Те телодвижения, что ты нам иногда показывал, танцами мог бы назвать только умалишенный, - подтвердила ее сестра, вспоминать дрыгающуюся на дискотеках моего мира молодеешь и мне не хотелось. И правда умалишенные.
– О чем и речь!
– наставительно указал я перстом в потолок.
– Кхм!
– раздалось сбоку.
– Ах да, Кора, Мара, разрешите представить вам Даламара. Он крайне настаивал на выражении восхищения вашей красотой...
– Милые девы!
– воскликнул упомянутый южанин тот же миг.
– Как и сказал ваш брат, я просто вами очарован! Ваша красота подобна ярким переливам солнца на голубых волнах, что ласкают западное побережье Бальдина в солнечный сезон! Ваши глаза подобны бесценным жемчужинам, что поднимают в местах встречи двух морей! Столь обворожительных созданий Света я не встречал еще ни разу! Клянусь вам в том всеми благими и священными, что почитаются во всем южном Тюдоре! О прекрасные! Соблаговолите принять от меня чарку лучшего в местных трущобах вина и скрасить вечер с вами ласкающей слух беседой!