На берегу Севана (др. изд.)

— А что, разве плов с черной водяной курицей хуже?… Прошлой осенью я одну палкой убил. И сама поджарилась на своем жиру, и на картошку хватило, да еще с добрый стакан осталось: такая жирнющая была птица!… И ничем ведь не хуже домашней курицы.

В конце концов диких птиц совсем захвалили. Казалось, что у них только и есть одни хорошие качества.

Арам Михайлович, как преподаватель естествознания, конечно, знал, что человек в течение веков добился больших успехов в деле разведения домашней птицы. Но знал он также и то, что в жестокой борьбе за существование дикие птицы выработали много ценных свойств, например способность довольствоваться в трудное время незначительным количеством корма, стойкость к холоду…

— Хорошо, — согласился он наконец, — некоторые свойства диких птиц, конечно, следует использовать. Пух дикого гуся, например, замечателен — мягок и нежен. Даже перья дикого гуся и те ценятся дороже, чем перья домашнего.

— Ну, принял нашу сторону! — прошептал Камо на ухо Армену.

— Но, — медленно, словно подбирая слова, продолжал учитель, — одомашнивание дикой птицы — дело большое, серьезное. Вам оно не по силам.

Ребят точно холодной водой окатили.

Чувствуя, что начатому делу грозит провал, Асмик взволнованно дернула за рукав мать, которая только что пришла и тихо стояла в уголке:

— Мама, ты же говорила, что в бабушкиной деревне много диких уток дома разводят… Скажи об этом, мама!… Скорее скажи!

Мать Асмик, Анаид, женщина скромная и несмелая, робко заговорила:

— Простое это дело… — сказала она. — Тут можно и без умения обойтись…

— А ну-ну, выйди-ка вперед, Анаид! — воодушевился дед Асатур. — Выйди-ка да расскажи, как ты диких птиц приучаешь. Расскажи, послушаем.

— Да о чем же рассказывать?… Сами знаете, меня в Личк замуж выдали из того села, что за озером, из Гомадзора. Там недалеко Зангу из озера вытекает. Перед нашим селом река раньше выходила из берегов и разливалась. Там болото было в мои детские годы. Теперь все по-другому: Зангу в тоннель забрали, болото высохло, камышовник выгорел…

— Ты, Анаид, про птиц расскажи, — перебил ее дед, — про Зангу мы все знаем.

— Да, — вспыхнула Ананд, — я про то сказать хотела, что тогда у нас камышовник был большой. Каждую весну к нам разные птицы прилетали и в камышах гнезда вили. А мы ходили яйца собирали и дома у себя под наседок подкладывали, птенцов выводили. Бывало, и птенцов в камышах ловили, дома выращивали. В каждом дворе у нас бегали дикие утки и гуси.

— Значит, диких птиц приучать можно? Это не выдумка? — спросил учитель.

— Ну какая же выдумка!… Все соседи знают, можете спросить. Я и в прошлом году положила под наседку яйца диких уток. А в Гомадзоре, в нашем селе, мы многих птенцов выводили из яиц диких уток, гусей. Только это мы для себя делали, а вот теперь дети хотят для всех, для общей пользы ферму устроить, для колхоза…

— Как же вы их все-таки приучали? Неужто не улетали?

— Как приучали? Да зачем и приучать-то было! — оживилась Анаид. — Положим яйца под наседку — она и выведет утят. Вылупятся, откроют глаза, кур увидят, собак увидят, людей… Сначала будто дичатся, а потом мало-помалу привыкают. Видят — цыплята не боятся человека, не убегают, ходят за ним, ну и они тоже не боятся, кормятся из наших рук. Вот так и становятся домашними…

— Это влияние человека, — сказал Арам Михайлович. — Человек, создавая для этих птиц новую среду, постепенно заглушает в них дикие инстинкты, изменяет их в свою пользу… Анаид ведь очень принципиальный вопрос затронула: изменчивы или вечны наследственные качества?

Анаид стояла, опустив голову, красная от смущения. А учитель, который в то же время был одним из сельских агитаторов, воспользовался удобным моментом и заговорил о мичуринской науке.

— Да, — повторил он, — вопрос, затронутый Анаид, — вопрос принципиальный. Что наши, советские ученые говорят? Мичурин и его последователи? Они говорят, что свойства, полученные по наследству, могут быть изменены. Воздействуй на растение, на животное, создай для них новую среду — и ты сможешь изменить их свойства так, как тебе нужно. И новые, полезные для человека свойства растения, животного будут переданы ими последующим поколениям. В Костромской области есть совхоз «Караваево». Там советские ученые вместе с замечательными местными колхозниками-скотоводами за последние двенадцать — пятнадцать лет создали по мичуринским методам самую продуктивную породу молочного скота в мире. Коровы совхоза, дающие в год по тридцать-сорок пудов масла, давно уже оставили далеко позади себя пресловутых американских чемпионок…

— Сорок пудов масла?… Ого-го! — поразился Грикор. Учитель сделал паузу и посмотрел на своих слушателей.

В их глазах он словно прочитал взволновавшую всех мысль: «Когда-то у колхоза Личк будут такие коровы?»

— Люди за десять лет такую породу скота вывели! — разгорячился Камо. — Неужто мы не сумеем птенцов вывести и ферму создать?

— Располагая мичуринским оружием, вы, конечна, сумеете осуществить свою затею, — согласился Арам Михайлович. — Рассказ Анаид убедил меня, что такого рода задачу мы сумеем решить здесь, у себя. Но только вы должны хорошо изучить литературу по птицеводству — она у нас есть — и действовать по указаниям районного птицевода. Что ж, приступайте к опытам. — Помолчав немного, Арам Михайлович добавил: — Только с одним условием: часть птенцов осенью вы должны непременно выпустить на волю. Надо полностью возместить тот вред, который вы нанесли природе, собирая яйца диких птиц.

— Непременно, непременно, Арам Михайлович, обещаем! — хором отозвались ребята.

— И больше гнезда не смейте разорять — пусть это будет в первый и последний раз.

Все постепенно разошлись. Остались одни наши юные натуралисты да дед Асатур.

Камо с трудом сдерживал свою радость.

— Теперь нам надо собрать наседок и достать в колхозе инкубаторы, — сказал он. — Да председатель такой строгий, разве к нему подойдешь!

— Вы его плохо знаете. Пойди и от моего имени попроси дать вам два инкубатора. Надо еще, чтобы кто-нибудь из вас поехал в районный центр и купил там аккумуляторные батареи. Вот вам на расходы. — Учитель вынул из ящика стола деньги и протянул их мальчику.

Камо густо покраснел.

— Мы сами, Арам Михайлович… — пробормотал он.

— Ничего-ничего, бери. Или вы не хотите меня в компаньоны по ферме принять? — засмеялся учитель.

— Аккумуляторные батареи дают мало тепла, ни к чему они. Не лучше ли согревать инкубаторы обыкновенной керосиновой лампой? — высказал свое мнение Армен.

— Лампой будет трудно… Температура должна быть равномерной, а лампа то ярче разгорится, то затухнет. Если нужно, достанем несколько аккумуляторов, соединим их в батарею, энергии будет больше. Если инкубатор маленький, его можно согреть аккумулятором.

— Да, но энергии аккумуляторов хватает всего на несколько дней, — возразил Армен.

— Это верно. Поэтому нам нужно иметь наготове несколько аккумуляторных батарей. Начнет в инкубаторе падать температура — сейчас же можно будет подставить заряженную батарею. А те, что мы используем, нам на машинно-тракторной станции зарядят.

— Ну, зачем на станции! Это и у нас в колхозе можно сделать — есть же у нас и грузовик и легковая машина, — сказал Камо.

— Можно, конечно, но вам ведь много аккумуляторов потребуется, — сказал Арам Михайлович. — Я поговорю с директором машинно-тракторной станции. Попробую убедить его дать нам их побольше.

— Арам Михайлович, а водяной? — спросил Армен.

— Пошлем письмо и снимок в Ереван, попросим учены?; помочь нам разобраться в этом вопросе. Может быть, пришлют геолога. Пока же в часы, свободные от уроков, займитесь птичьей фермой. Это дело, надеюсь, вам удастся.

Ребята согласились с Арамом Михайловичем. Однако и в эти дни и в последующие мысли Армена упорно возвращались к тайне озера. «Что же все-таки там делается? Что вызывает эти звуки?» — думал он.

Ребята расстались с учителем в веселом настроении. Но не успели они выйти за ворота, как Арам Михайлович вернул их: