На цыпочках через тюльпаны

– Феликс! – надрывается Трой, взывая о помощи таким жалобным голосом, будто умирающий лебедь.

Если ему дадут роль в какой-нибудь мелодраме, то братан с ней точно справится.

– Не будь маленьким, - говорю я.

Меня е снова приземляет. Сейчас не Рождество, Хэллоуин.

Чем меньше дней до Хэллоуина – тем меньше дней вообще. Уже не полгода. А просто пять месяцев. Раздражает.

Тем не менее, я стою внизу вместе с Троем и смотрю, как отец украшает дом. Наверное, могу смотреть на его работу бесконечно, точно как на пламя свечи. В отцовском усердии чувствуется своя страсть. Любое неловкое движение и он может запросто свалиться с крыши и расшибиться насмерть. Но папа аккуратно развешивает украшения из года в год, чтобы Трой порадовался. Папа каждый день трудится на работе, чтобы наша семья жила в достатке, мама каждый день закатывает настоящие пиры, чтобы мы были сыты, она каждый день целует нас с братом, чтобы мы чувствовали ее близость. Родители хотят подарить мне радость, Трою радость.

А он не радуется. Трою не нравится гирлянда! Он хочет другой праздник.

Про Толстяков

Иногда мне хочется задушить своего брата. Сомкнуть ладони мертвой хваткой на его тоненькой шейке и глядеть в глаза до тех пор, пока он их не закроет. Бесит его нытье. Новенький костюм Железного Человека, даже шлем есть и все необходимые прибамбасы, сидит на брате как влитой! Класс!

– Пошли со мной! – не просьба, приказ.

– Ты уже не маленький, чтобы я с тобой ходил, иди сам с друзьями, - отвечаю и натягиваю наушники, окунаясь в переборы электрогитар и воплей любимых исполнителей.

Брату ответ не нравится, поэтому он забирается ко мне на кровать и пытается заглянуть в глаза. Приходиться выслушать его.

– Почему? Пошли!

– Трой, отвянь. Что пристал? Сказал же, не хочу.

– Ну, Фе-е-еликс! Что ты как какашка?!
– брат скулит и визжит, действует на нервы, как заноза и поэтому мне хочется дать ему пинка. – Я маме скажу, что ты не хочешь идти со мной, и она тебя накажет.

– Я сказал, нет, - глубоко и напряженно вздыхаю. – Слушай, если тебе так надо, то иди сам, ты уже взрослый парень. Возьми друзей или там девчонок, нахреначте себе до жопы конфет, а потом ужритесь ими не доставая ни меня, ни кого еще другого.

– Ну почему у Кима Даггера сестра идет, а ты не идешь? – он почти плачет и его голос срывается на писк.

До полового созревания, по-моему, у всех мелких в голосе присутствует какой-то инфразвук, поэтому, когда они пищат, хочется уши руками закрыть или на худой конец прибить к чертовой матери.

Ох уж этот Ким, точнее его сестра, Бэтти, такая неприметная толстая и веснушчатая девочка, была редактором школьной газеты «Скул Дэйс» ушла из школы еще до моего ухода и у нее на то были веские причины. Презираемый всеми изгой. И я был одним из тех, кто ее всячески гнобил. Сейчас, просто эталон сестринства! Она нянчится со своим братом, как с собственным сыном. Восемнадцатилетняя толстушка идет с таким же толстым братцем затариваться конфетами и яблоками в карамели. Господи, в классе шестом или седьмом, я нашел у себя в портфеле записку от Даггер, в которой она расписала, что любит меня и хочет, чтобы мы были вместе. Еще, иногда после уроков она следила за мной до самого дома, я, конечно, делал вид, что не замечаю, бегущую за мной толстушку. Хотя не заметить было сложно. Кто еще мог так шумно задыхаться, догоняя меня, едущего на скейте между толпами людей. Удивительно, почему она не похудела?

О записке я поведал всему свету на следующий день. Зачитал перед всем классом на перемене. Как сейчас помню, с интонацией и выражением, точно стихи классика.

«Дорогой Феликс, ты мне очень нравишься. Я знаю, что я не такая красивая, как другие девушки нашего класса, но, пожалуйста, дай мне шанс, ради тебя я готова измениться».

Отчетливо помню ее глаза, как они наполнялись слезами. На тот момент я чувствовал небывалый подъем и адреналин, готов был горы свернуть, потому что Я в центре внимания, все восхищаются Мной. Бэтти тогда все уроки просидела в женском туалете, плакала. Теперь и вспоминать-то стыдно каким дерьмом я был.

С Даггер мало ребят общалось, по-моему в каждом классе есть свой изгой. А еще этот «Скул Дэйс», который все называли «Бэтти Дайрис». Все из-за того, что никто не читал статьи сброда ботаников, поэтому однажды толстушка осмелилась и опубликовала статью с чистосердечным признанием, как ей одиноко и плохо в этой школе, что никто ее не любит и как она всех нас ненавидит. Конечно же, весть о стенаниях Бэтти до людей дошла не сразу.… Но! Дошла. Однако, этот провал она восприняла гордо.

Да уж гиблое дело этот «Скул Дэйс», у нас вот был спортклуб «Джаст Ду Ит» со своим несменным лидером Томом. Футбольная команда и все дела с группой поддержки, где Хэлен и Дина две главные заводилы.

Теперь я понимаю, что поступил бы точно также как Бэтти Даггер. Написал бы своим дружкам, насколько они мне опротивели.

Ах да! Трой и его сопли, писк, нервные прыжки - сегодня целый набор.

– Вот почему она идет?

– Потому что она ради конфет идет, а не из-за Кима! – ехидно замечаю. – И я не сестра, усек?

– Усек! Ты не сестра, ты ублюдок, - Трой со слезами на глазах плюется и убегает прочь, так сильно хлопнув дверью, что трясутся стены. И откуда в нем с только сил?

А я остаюсь запертым в своей комнате с точками на стенах и не понимаю, а что мне мешает пойти с ним? Что я теряю? До Дня Всех Святых еще две ночи, может стоить еще немного помучить Троя отказами, а потом согласиться? Нельзя же получать все и сразу на блюдечке с голубой каемочкой. Я вот в его годы не получал. Он должен знать и «НЕТ». Пусть это будет братским наставлением.

Про Питера Пена

Слышу, как Троя отчитывает отец, чтобы он не лез ко мне. Бедолага. К отцу подключается мама. В последнее время они срываются на нем все чаще и чаще. Да, вообще, семейство понемногу слетает с катушек. Отец часто «задерживается», а мама… с ней все гораздо хуже. Начиная от громких всхлипов по ночам и заканчивая утренними молитвами, воскресными походами в церковь и самое страшное - антидепрессантами. Пьет три раза в день, утром, помолясь и перекрестившись, около часа дня под предлогом: «Ох, как я устала» и в десять вечера от скуки, потому что я, по идее сплю, Трой точно спит, а отца дома нет.

Никого кроме себя винить не остается, но как-то не особо хочется. Пусть будет что будет. Интересно, а у Михаль как? Как ее родители справляются? Скорее всего, эти евреи, вообще не думают о плохом, молятся на свою древнюю стенку, поют песни, играют на скрипке и картавят.

Смотрю на ее телефонный номер, записанный гелиевой ручкой на руки и чудом не стершийся, шепчу цифры, точно какое-то заклинание. И нисколько не сомневаясь, набираю.

– Привет, - взгляд падает на зеркало, в котором отражается здоровый и счастливый парень.

– Феликс, как дела? – отвечает Михаль.

– Отлично, что делаешь?

– Смотрю сериал, а ты?

– М, ясно. Ничего интересного. Слушай, а хочешь пойти со мной на Хэллоуин?

– В смысле? – спрашивает она.

– Ну,… эм… Наберем сладкого.

– А! Неплохая идея, я всего два раза так делала. В каком ты будешь костюме? – радуется Михаль.

А про костюм я и не подумал. Зачем он нужен костюм этот? Одного Железного Троя вполне должно хватить, но Михаль уже вовсю фантазировала.

– У меня есть костюм Венди, - охотно сообщает девушка.

– Какой еще Венди?

– Ну, Питер Пен, - поясняет она.

…

Мама очень удивилась, когда я попросил ее купить мне костюм Питера Пена, и некоторое время пребывала в каком-то праздном шоке. Просто Михаль взяла с меня слово, что я в нем приду, а я в свою очередь согласился. Ведь аргумент был в ее пользу: «Хуже не будет».

Про психологию

Я в зеленых рейтузах, в зеленой рубашке и в какой-то дурацкой то ли юбке, то ли еще в чем, на голове зеленая шапочка с пером, на ремне кинжал – вид у меня идиотский, натирает задницу и потеют подмышки. Зато отлично дополняет Михаль в голубой ночнушке и синих тапочках, позволяет держать ее за руку, а это радует.