На дне. Избранное (сборник)

Цветаева.Всё, что захочешь видеть!

Татьяна.Да-а… нужно выдумать!

Цветаева.Поверить нужно…

Татьяна.Во что?

Цветаева.В свою мечту. Ты знаешь… когда я смотрю в глаза моих мальчишек, я думаю о них. Вот Новиков. Он кончит школу, пойдет в гимназию… потом — университет… он будет доктором, мне кажется! Такой солидный мальчик, внимательный, добрый… лоб у него — огромный. Он очень любящий… он будет очень много работать, бескорыстный, славный… и люди будут его очень любить, уважать… я это знаю! И однажды, вспоминая свое детство, он вспомнит, как учительница Цветаева, играя с ним во время перемены, разбила ему нос… А может, не вспомнит… ну, всё равно!.. Нет, вспомнит, я думаю… он очень любит меня. Есть у меня рассеянный, растрепанный и всегда чумазый Клоков. Он вечный спорщик, задира, озорник. Он — сирота, живет у дяди, ночного сторожа… он — почти нищий… но такой гордый, смелый! Я думаю — он будет журналистом. Ах, сколько у меня интересных мальчишек! И как-то невольно всегда думаешь о том, что будет с ними, какую роль они сыграют в жизни… Ужасно интересно представлять себе, как будут жить мои ученики… Ты видишь, Таня, это ведь немного… но если б ты знала, как приятно!

Татьяна.А ты? Где ты сама? Твои ученики будут жить… быть может, очень хорошо… а ты тогда уже…

Цветаева.Умру? Вот еще! Нет, я намерена жить долго…

Поля (негромко, ласково, как бы вздыхая). Какая милая вы, Маша! Какая славная…

Цветаева (улыбаясь Поле). Запела коноплянка… Ты знаешь, Таня, я не сантиментальна… но когда подумаю о будущем… о людях в будущем, о жизни — мне делается как-то сладко-грустно… Как будто в сердце у меня сияет осенний, бодрый день… Знаешь — бывают такие дни осенью: в ясном небе — спокойное солнце, воздух — глубокий, прозрачный, вдали всё так отчетливо… свежо, но не холодно, тепло, а не жарко…

Татьяна.Всё это… сказки… Я, впрочем, допускаю… быть может, вы — ты, Нил, Шишкин — и все похожие на вас… быть может, вы действительно способны жить мечтами… Я — не могу.

Цветаева.Нет, подожди… Ведь не одни мечты…

Татьяна.Мне ничто, никогда не казалось достоверным… кроме того разве, что вот это — я, это — стена… Когда я говорю — да или — нет…. я это говорю не по убеждению… а как-то так… я просто отвечаю, и — только. Право! Иногда скажешь — нет! и тотчас же подумаешь про себя — разве? а может быть, — да?

Цветаева.Тебе нравится это… Присмотрись-ка к себе, — не находишь ли ты что-то приятное для себя в таком… раздвоении души? А может быть — ты боишься верить… ведь вера — обязывает…

Татьяна.Не знаю… не знаю. Заставь меня поверить. Ведь вот — других вы заставляете верить вам… (Тихо смеется.)А мне жалко людей, которые верят вам… ведь вы их обманываете! Ведь жизнь всегда была такая, как теперь… мутная, тесная… и всегда будет такая!

Цветаева (улыбаясь). Разве? А может быть — нет?

Поля (как бы про себя). Нет!

Татьяна.Ты что сказала?

Поля.Я говорю — не будет!

Цветаева.Молодец, тихая птичка коноплянка!

Татьяна.Вот одна из несчастных… верующих. А спроси ты ее — почему нет? Почему изменится жизнь? Спроси…

Поля (тихо подходя поближе). Ведь, видите, какое дело, — не все еще люди живут! Очень мало людей жизнью пользуются… множеству их жить-то и некогда совсем… они только работают, куска хлеба ради… а вот, когда и они…

Шишкин (входит быстро). Добрый вечер! (Поле.)Здравствуйте, русоволосая дочь короля Дункана.

Поля.Что? Какого короля?

Шишкин.Ага-а! Поймал! Вижу теперь, что Гейне-то вы не читали, хотя книжка у вас находится более двух недель. Здравствуйте, Татьяна Васильевна!

Татьяна (протягивая руку). Ей теперь не до книг… Она выходит замуж…

Шишкин.Но-о? За кого это? а?

Цветаева.За Нила…

Шишкин.А-а! В этом случае — еще могу поздравить… Но, вообще говоря, это не умная штука — жениться, выходить замуж и прочее в этом духе… Брак при современных условиях…

Татьяна.Ой, нет, не надо! Избавьте! Вы уже не однажды высказывались по этому поводу…

Шишкин.Когда так, — молчу! Кстати — мне и некогда. (Цветаевой.)Вы идете со мной? Прекрасно! Петра — нет?

Поля.Он наверху…

Шишкин.Мм… Нет, не пойду к нему! Я попрошу вас, Татьяна Васильевна… или вас, Поля… скажите ему, что я… опять того, знаете… т. е. что урок у Прохорова — свободен…

Цветаева.Опять? Ну, не везет вам!

Татьяна.Вы поругались?

Шишкин.Собственно говоря… не очень! Я — сдержанно…

Цветаева.Но — из-за чего? Ведь вы же сами хвалили Прохорова?..

Шишкин.Увы! Хвалил… черт побери! И, в сущности, он… порядочнее многих… неглуп… немножко вот — хвастун… болтлив и вообще (неожиданно и горячо) — порядочная скотина!

Татьяна.Едва ли теперь Петр станет доставать вам уроки…

Шишкин.Н-да, пожалуй, рассердится он…

Цветаева.Да что у вас вышло с Прохоровым?

Шишкин.Представьте себе, он — антисемит!

Татьяна.А вам какое дело до этого?

Шишкин.Ну, знаете… неприлично это! Недостойно интеллигентного человека! И вообще он — буржуй! Хотя бы такая история. Его горничная ходила в воскресную школу. Чудесно! Он же сам прескучно доказывал мне пользу воскресных школ… о чем я его совсем не умолял! Он даже хвастался, что я-де один из инициаторов устройства школы. И вот недавно, в воскресенье, приходит он домой и — ужас! Дверь отворяет не горничная, а нянька! Где Саша? В школе. Ага! И — запретил горничной посещать школу! Это как назвать, по-вашему?

(Татьяна пожимает плечами молча.)

Цветаева.А такой он говорун…

Шишкин.Вообще говоря, Петр, точно на смех, достает мне уроки всё у каких-то шарлатанов.

Татьяна (сухо). Помнится, вы очень хвалили казначея…

Шишкин.Да… конечно… старикашка милый! Но — нумизмат! Сует мне под нос разные медяшки и говорит о цезарях, диадохах и разных там фараонах с колесницами. Одолел, — сил моих нет! Ну, я ему и говорю: «Послушайте, Викентий Васильевич! А по-моему, всё это — ерунда! Любой булыжник древнее ваших медяков!» Он — обиделся. «Что же, говорит, я пятнадцать лет жизни на ерунду убил?» Я же ответил утвердительно. При расчете он полтину мне не додал… очевидно, оставил для пополнения коллекции. Но это — пустяки… а вот с Прохоровым я… н-да… (Уныло.)Скверный у меня характер! (Торопливо.)Слушайте, Марья Никитишна, идемте, пора!