На фига попу гармонь...

– Да! Узнать, за каким хреном их сюда занесло, – согласно закивал Буратино.

– Р-р-р-азговорчики в строю, – вспомнил свою сержантскую юность капитан ФСБ. – Сейчас поплывем на ту сторону и поглядим, чем занимаются шпионы и что они сделали с заложником.

– На чем же мы поплывем? – задал резонный вопрос Железнов.

– На подручных средствах! – был лаконичный ответ.

– А что у нас под руками? – поинтересовался старлей.

– Вот на том и поплывем, – стал раздеваться капитан.

Раздевшись до трусов, задумался… потом сбросил и их.

– Ты не больно-то тут со своим носом шастай, – сделал замечание Буратино, снявшему с себя рубашку и колпачок.

– Может, я вещи посторожу? – предложил Железнов.

– Нет, Железяка. Хоть топориком, а плыви, – был жесткий ответ.

Буратино блаженно плыл на спине, любуясь высыпавшими звездами и луной. На животе его покоился пакет с обувью. Рядом пыхтел и отплевывался Крутой. Железнов отстал и громко хлопал по воде руками где-то вдалеке, с зубовным скрежетом прислушиваясь к долетавшей до него из деревни частушке: «… из села Кукуева-а… ну куда же ты плывешь, Железяка фигова».

– Глюкалка – это, конечно, не Волга, но тоже речушка ничего… – высказался приплывший последним старлей, стараясь забыть о скверном куплете. Надев обувь, чтоб не поранить ноги, пошли путешествовать от фермы к ферме.

– Вон там они, – Буратино указал на светившееся тусклым светом окошко.

В темноте он видел так же, как ясным днем. Подобравшись к окошку, заглянули внутрь.

– Словно сексуальные меньшинства, – хихикнул Железнов, разглядывая сбившихся в кучу на столе трех мужиков.

– Натуральный свальный грех! – поддержал друга Крутой. – И для чего эти негры взяли его в заложники? – вслух задумался он. – Не для того же, чтоб над шалопутовским пастухом надругаться, на парашютах выбрасывались?..

– О-о! Вон какая-то собачонка банку тащит, – отвлекся от занимательного зрелища Железнов. – Кутя-кутя-кутя, на-на-на-на, – пощелоктил пальцами, будто перебирал денежки.

«На, на!.. – мысленно передразнил обманщика сытый Шарик. – Дождесси от тебя чо-нибудь, кроме пинка», – шустро слинял он от голых незнакомцев.

Фэбээровцы спали по очереди, чтоб удерживать от дальнейших злокозненностей длань судьбы. Евсей же спал сном праведника на огромном столе, прижавшись щекой к теплому плечу американского шпиона, у которого трещала башка от зловонного пастушеского перегара и здорово саднило ухо. Билл на полчаса забылся в тяжком, бредовом сне, и ему снился родной дом… Вот он, маленький, бежит по усыпанной листвой тропинке, а его мама, чуть присев и расставив руки, хочет принять сына в объятья. Слезы текли по лицу Билла, и он тяжело дышал и всхлипывал. Потом стала сниться красавица Дунька в расстегнутом халате, и он зачмокал губами, обняв Евсея, по другую сторону от которого расположился бодрствующий Джек. Борясь со сном, он держал пастушескую руку, тесно прижавшись к Евсею и для удобства перекинув через него ногу. На рассвете он растолкал Билла и, сдав дежурство, вышел на улицу.

Отвлекшиеся на собачку фээсбэшники пропустили этот важный момент и, увидев перед собой громадного широкоплечего негра, от неожиданности завопили и бросились бежать к реке.

Перепуганный Джек заорал еще громче, с ужасом разглядывая две удаляющиеся голые мужские фигуры и какой-то обрубок рядом с ними.

«Деревенские геи пронюхали, что мы беззащитны и хотели этим воспользоваться… Ах! Где ты, спокойная, родная Америка?!»

Евсей, проснувшись от громких воплей, потянулся, чуть не оторвав ухо Биллу, и мрачно стал вспоминать, что же с ним произошло. Балду ломило с похмелья. Да еще прибежавший с улицы негритос стал орать не по-русски, указывая на его палец и через слово произнося: «Фак! Фак! Фак!»

«Видать, это по-негритянскому – «палец», – сделал правильный вывод Евсей, подумав, что пора колоться. – Но дело надо повести так, чтобы поллитра досталась мне… И чем скорее, тем лучше».

– Да забирайте вы свою гребаную крышку! – выдернул он палец из кольца и, кряхтя, слез со стола на пол. – Но пузырек, чур, мой! – выбрался на свежий воздух.

Билл с гигантским облегчением расслабил шею и вытянул руки вдоль туловища.

«Свобода-а!» – думал он, и слезы счастья текли по осунувшимся щекам узника Бухенвальда.

Через несколько минут Билл ощутил прямо-таки нечеловеческий голод, потому как не ел со вчерашнего утра, и, упруго спрыгнув со стола, метнулся в угол фермы, где находился камбуз.

Но, увы! Еды не было. Ни банок с тушенкой, ни галет.

«Ети-и ма-а-ать! Значит, Джек уснул на посту, и пастух в это время все слопал, – сглотнул он голодную слюну. – А ведь денег у нас нет. Истратили на спутниковую тарелку… – горестно думал он. – Надо скорее выходить на связь и просить подкрепление… Пусть пришлют робокопа… Простой полицей-ский тут не справится».

– Скорее! Скорее за тарелкой, – развил он бурную деятельность, схватив какой-то кабель и передатчик.

– Да положи, потом возьмем, – попытался остудить его пыл агент Джек, но не тут-то было.

– Не стоило спать на дежурстве, – выговаривал приятелю Билл, – даже поесть нечего, – вывалился он на улицу, глядя, как собачонка ластится к этому изуверу пастуху.

Войдя через десяток минут следом за Евсеем на соседнюю ферму и раскопав в навозе спутниковую антенну, агенты брезгливо глядели, как тот, достав бутылку из органического удобрения и даже не обтерев горлышко, жадно припал к ней, как нашедший источник бедуин, месяц плутавший в пустыне.

Похмелившись, Евсей прикинул, что пора собирать стадо, и помчался в деревню. Обожравшийся Шарик еле за ним поспевал.

– Ну что мы стоим? – поторопил приятеля Билл. – Босс ждет сообщений, – бережно поднял тарелку.

Металлические когти он взять забыл, поэтому, держа в зубах кабель, полез на столб без них. Несколько раз страдалец съезжал вниз, утыкая ладони занозами и пропуская мимо ушей слова Джека о повисших на столбе яйцах, и все-таки подсоединил кабель к проводам, запоздало радуясь, что не получил разряд электротока.

Глянул сверху на приятеля, отметил, что у того тоже волосы не стоят дыбом, а из ушей не валит дым… Напротив, он cпoрo подключает к антенне передатчик. Заметив вдалеке пыль от стада, Билл съехал со столба.

– Джеки, ну давай, чего ты там возишься, – подбодрил товарища, разглядывая приближающихся коров во главе с его давешним мучителем, пастухом.

Козел Яшка, увидев склоненную фигуру своего врага и выставленный в его сторону зад, прицелившись, сходу пошел в атаку, подбадривая себя по-японски: «Бе-е-е-нзай!», – и врезал противнику лбом точно в копчик. Утробно икнув, вражина перелетел через тарелку и зарылся носом в землю.