На грани безумия

— Если для этого есть повод, — сказал Ник, — то они помогут.

Я не стал с ним спорить, поэтому зашел в цветочный магазин и задался вопросом, какими цветами можно выразить то, что я бы хотел сказать. Было слишком много сортов – слишком много цветов, чтобы выбрать, чтобы действительно придумать что-то, что выглядело бы правильным. Все цветы выглядели правильно. И одновременно неправильно. И к тому же, я не мог придумать ни слова, чтобы подписать карточку. Возможно, лучшее – это вернуться к азам.

Розы – красные,

Фиалки – синие.

Я просто облажавшийся наемный убийца,

И ничего с этим не рифмуется.

Вполне возможно, поэзия – не самая моя сильная сторона.

Прости за все, что я сделал.

Прости.

ПРОСТИ.

Оскорбительно короткая записка, оставленная мной на смятых простынях, которыми была покрыта старая двуспальная кровать в Аризоне, вспорхнула и заслонила, насмехаясь, все мысли в моем сознании. Если я что-то и знал, так это то, что мне не особо хорошо удавалось такое дерьмо.

Я вышел из цветочного магазина, сорвал четыре нарцисса из цветочного ящика под каким-то окном и поехал к перекрестку, где работала Бриджет. Движение было затрудненным, так как поездка пришлась на окончание часа пик, но я был терпелив, пока полз вместе с другими водителями. Я до сих пор не был уверен, что должен сказать, поэтому позволил различным сценариям прокручиваться в моей голове во время ожидания того, когда же люди и машины уберутся с дороги.

Как только я добрался до угла улицы, я увидел Мелвина, сутенера, опирающегося на стоящую впереди машину. Мои глаза просканировали местность, но никаких признаков Бриджет там не было.

— Привет, малыш. Хочешь сладенького?

Я узнал Кенди, когда она обошла мою машину сзади и добралась до окна. Она наклонилась так, что ее грудь уперлась в мое лицо, и поинтересовалась, что она может сделать для меня. Похоже, она не знала, где Бриджет.

— Не видела ее с позавчерашнего дня, — сказала девушка. — У нее есть постоянный клиент, так что ничего необычного.

Да, возможно, – кроме того, что ее постоянным клиентом был я.

— Где она останавливается, когда не работает?

Мне пришлось дать шлюхе пятьдесят долларов, которые она засунула под майку, чтобы заставить ее заговорить, краешком глаза наблюдая за Мелвином. Я выяснил в каком здании, по словам Кэнди, жила Бриджет, и поездка туда заняла у меня всего минуту.

Парковка была только на улице, поэтому пришлось дважды объехать квартал, прежде чем я нашел свободное место. К тому времени, как я открыл дверь, нашел номер ее квартиры на почтовом ящике и спустился по короткой лестнице на нижний этаж, небо почти потемнело. Я глянул на нарциссы в руке и мне стало интересно, насколько нелепо выглядят извинения перед цыпочкой, которой я заплатил, чтобы трахнуться, – но мне необходимо было выспаться, пока я окончательно не слетел с катушек.

Я постучал.

Мне пришлось в прямом смысле заставить себя не стучать носком о землю, не смотреть на часы и не свистеть. В любом случае, я ни за что не собирался делать вид, что пришел к ней случайно – было очевидно, зачем я здесь. Нарциссы в каком-то роде говорили сами за себя.

Я постучал снова.

Было такое отчетливое ощущение, медленно поднимающееся вверх по позвоночнику, которое я редко чувствовал вне сражений. Это было совершенно иррациональное осознание, которое было ничем иным кроме как животным инстинктом, но оно много раз помогало мне в прошлом.

Это был инстинкт, которому я доверял.

Мой разум и воспоминания на мгновение взяли верх, и я ощутил вокруг себя сухой, тяжелый жар пустыни. Была середина лета, и стояла совершенно невыносимая жара. Я зашел за угол небольшого здания, чтобы всего лишь добраться до тени, немного расслабиться и отлить, – и тут все началось.

Опиравшись одной рукой о стену здания, я прислонился к ней, а второй в это время расстегнул форменные штаны и вытащил член. С другой стороны здания послышался шум, который я не смог определить – что-то, что звучало не так, как надо. Волосы на затылке встали дыбом.

Что-то было очень, очень неправильное. Я был в этом уверен.

— Бриджет? — позвал я, как только вырвался из воспоминаний и сильнее ударил в дверь. — Бриджет — открой чертову дверь!

Никто не ответил.

Я не стал долго думать – просто отошел назад и ударил по ручке двери. Мне пришлось ударить дважды, прежде чем выбить дерьмовый замок из слабого деревянного дверного косяка - и квартира для меня была открыта.

Я все осмотрел.

Жилище было маленьким – одна комната с кухонной нишей и небольшой ванной сбоку. Крохотное окно с видом на кирпичную стену. В любое время дня оно не позволяло проникнуть ни одному лучику света и, вероятно, было слишком мало, чтобы пожарный инспектор разрешил без какой-то взятки здесь жить. Печка выглядела так, будто работала еще с семидесятых годов, а холодильник был одним из тех крошек, которые можно увидеть в комнатах общежития колледжа.

Несмотря на размеры, комната была опрятной и аккуратной. Все, казалось, было на своих местах, включая небольшую полку с книгами, алоэ, ящик для почты и небольшую свечу. Фотографий не было – ни одной. Мебель практически отсутствовала – лишь журнальный столик с четырьмя пластиковыми стульями, книжная полка и диван около одной из стен. Ее тело лежало на диване, но даже не шевельнулось.

Я понял, что она не умерла – не было никакого запаха смерти, и то, что ее плечо еле заметно поднималось и опускалось, делало это очевидным. Она лежала ко мне спиной, но мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, что она без сознания. Отсутствие реакции на вышибленную дверь было достаточным доказательством того, что она не просто спала. Немного замешкавшись, я пересек комнату и опустился на колени рядом с диваном.

Взявшись рукой за плечо, я потянул ее тело на себе. Синякам и кровоподтекам, покрывавшим ее лицо и плечи, было, наверное, дня полтора, не больше. На губе был порез, и на подбородке пятна крови.

Когда я притянул Бриджет к себе ближе, ее рука упала, и я увидел синяки на остальной части ее голого тела. Четкие фиолетовые следы рук виднелись вокруг ее запястий, а округлые синяки на бедрах были явно отпечатками кулака. В воздухе явственно стоял специфический тяжелый запах спермы.

— Бриджет? — позвал я и почувствовал, как она рванулась из моих объятий. Я коснулся рукой ее лица там, где был синяк. — Открой глаза.

Следуя моему приказу, ее веки затрепетали, и глаза раскрылись. Страх на ее лице быстро сменился шоком, а затем печалью. Когда она прижалась лбом к моему плечу, ее тело начали сотрясать рыдания.

— Эван, — прохрипела она. Ее голос звучал ненормально – он был грубым и скрипучим. Я наклонил голову, чтобы получше взглянуть на ее шею и увидел там синяки от пальцев.

— Можешь держаться за меня?

Ее пальцы ухватились за мое плечо, когда я обернул ее простыней и поднял на руки. Я прижал ее к груди и вышел за дверь, раздавив упавшие нарциссы. Пока я ее нес и устраивал на пассажирском сидении моей машины, несколько бомжей кинули на нас любопытные взгляды, но никто ничего не сказал и не попытался меня остановить. Я держал на руках избитую девушку, обнаженную и завернутую в простыню, и никому не было до этого дела.