На грани искры

— Приостановим пока опыты, — решил друг. — Один раз бабушка поверила в случайность скандала, но если подобное случится снова, точно заподозрит меня. Главное, что ты зелье обездвиживания проверил.

Проверил-то я проверил… И понял, насколько легко в него самому вляпаться.

— Нужно что-то вроде футляра, как у твоей тётки, сделать и в мешке хранить. На самый крайний случай, — предложил я.

— Закажем, когда снова сможемвыходить в город, — согласился Санни.

Несколько дней в школе прошли спокойно, и мы уже поверили, что всё закончилось. А потом снова объявился представитель Правителя и сообщил, что нас вызывают во дворец… для награждения!

Мало того, вид мы должны иметь достойный. Поэтому отправимсяв столицу прямо сейчас, чтобы успеть пошить приличные наряды. О самой церемонии было велено не болтать. Преподавателям сообщили, что нас вызвали по семейным делам Вега, и больше никто знать ничего не должен.

— За чей счёт наряды? — первым делом уточнил я и сразу успокоился, когда услышал, что их пошив оплачивает казна.

Это правильно. Тогда можно с серебряным, а то и золотым шитьём сюртуки заказать!

Увы, ни мои пожелания, ни фантазии Санни никто учитывать не стал. В портновском доме с нас просто сняли мерки и сказали, что через два дня всё будет готово. Без промежуточных примерок и обсуждения фасона.

Впрочем, в столичной моде я совсем не разбирался, а в каком виде полагается являться пред светлые очи Правителя, и вовсе не знал. Так что эти два дня мы с Санни зубрили этикет. Книжку сопровождающий нас мужчина выдал сразу, как поселил в гостинице. Сообщил, что питание в местной ресторации бесплатное и лучше её не покидать.

Мы и не ходили. Тут бы успеть хоть немного выучить, как себя вести и не опозориться.

В назначенный день с утра привезли заказанные наряды и обувь.

Как только я тот «костюм» надел, так сразу загрустил — никто из родни ведь меня в нём не увидит. А зрелище было что надо! Костюм полностью белоснежный, как я и мечтал, с серебряным шитьём и парчовым жилетом. Плотный шёлк костюма не выглядел воздушным, но всё равно господский до невозможности! Даже исподнее белое да шёлковое. Носить такую роскошь повседневно я так и не привык. С трудом сдерживался, чтобы не начать поправлять тонкую ткань на том месте, на котором сижу.

Когда мы с Санни нарядились, то встали перед большим зеркалом и дружно констатировали, что теперь ещё больше напоминаем братьев. Раньше только светлые волосы делали нас похожими, а теперь, когдав одинаковых костюмах, никто и не усомнится в нашем родстве.

— Не… не могла моя мамка в качестве отца купца выбрать, — через какое-то время выдал Санни. — Пусть и похожи, но точно не родня.

Остальным же было глубоко безразлично, являемся мы братьями или нет. Суровым сопровождающим надо было одно — доставить нас во дворец и представить Правителю.

Я волновался так, что думал — в обморок грохнусь. Да ещё Санни по пути вспомнил, что у меня на запястье мешок-невидимка висит. Ну как кто увидит? Я не один такой уникальный, наверняка в столице тоже есть замечающие. И что тогда делать? Снять не проблема, но куда деть? Оставить в экипаже? А вдруг обратно нас в другом повезути мешок вместе со всем добром пропадёт?

Сопровождающие заметили моё шебуршение. Я успел у одного спросить, в эти же двери во дворце мы будем выходить или другим путём пойдём.

Дядька не понял, чего я к нему привязался, но снисходительно ответил, что вход для посетителей и просителей один, а через парадные двери нас в любом случае не поведут.

Ну и отлично! Успел кинуть мешок в уголок, а потом уже шагал по дворцу, немного успокоившийся.

На Правителя мы посмотрели лишь издали. Завели нас в огромный кабинет, где ОН САМ сидел за массивным столом.

Честно говоря, я ожидал увидеть что-то более… величественное. Правителем оказался мужчина лет сорока с небольшим, с гладко выбритым лицом и длинными, собранными в хвост тёмными волосами. Глаза холодные, серые, такие что мурашки по спине бегут. Одет он был просто, без всяких громоздких регалий — тёмно-синий камзол с серебряными петлицами, расшитая рубашка и перстень с печатью на руке. На первый взгляд обычный человек, но стоило задержаться взглядом дольше, сразу было понятно: он управляет страной не просто так. В каждом движении уверенность, в каждом взглядесила.

Мы с Санни выполнили всё согласно этикету: и поклонились, и позу подобострастную приняли с опущенной головой. Очень неудобно оказалось так стоять. Без разрешения смотреть долго в глаза нельзя. Да что там глаза, я толком и обстановку не рассмотрел! Кроме своих белых туфель и на блестящего паркета под ними, ничего не увидел.

Правитель и слова не сказал, за него помощник зачитал распоряжение. Что-то там про благодарность, которую не измерить деньгами. С этим я был совершенно не согласен! Могли бы и деньгами одарить, я бы не обиделся.

Потом упомянули, как нужны стране преданные люди, а мы такие молодые, у нас всё впереди, и потому самое лучшее, что может для нас сделать Правитель, — это дать возможность и дальше познавать новое. Как только закончим школу травников, так сразу поедем учиться на «Плато мечты». Это, значит, и будет нам благодарностью Правителя. И всё.

— Идите, молодые люди, — сказали нам.

Мы и пошли.

Не у одного меня это посещение вызвало недоумение. Санни тоже выглядел слегка ошарашенным. В принципе, получили костюмчики симпатичные да ещё и бесплатные. Уже, считай, с десяток золотых в них заложено.

Возле выхода я сделал вид, что ногу натёр. Притормозил, поправляя пятку, и — цап! — свой мешок-невидимку схватил.

Уже в гостинице мы с Санни всёприкидывали: говорить кому, что Правителя видели, или лучше промолчать? Я бы не поверил, если бы мне кто-то такое рассказал.

— Не будем позориться, — решил Санни. — Доказательств никаких нет, ещё засмеют.

С этим я был полностью согласен. Прихвастнуть, конечно, хотелось, но я здраво понимал, какая обратка последует. Нам не поверят, высмеют, да и сопровождающий строго предупредил много не болтать — расследование убийства советника ещё не закончено.

— Не говорим никому, — поддержал я друга. — Мало ли, вдруг это тоже проверка? Нам же ещё какую-то учёбу пообещали. А там, глядишь, и на службу примут.

— Точно, в род Лирван! — отчего-то подумал Санни.

— К этим-то с чего? — не понял я.

— Они зелья продают, мы им нужны будем. И Правитель за нас похлопочет.

— Не сочиняй, — отмахнулся я. — С чего бы Правителю за нас хлопотать? Тем более у рода Лирван свой травник есть, — намекнул я на Рия.

Документы, медальоны и какие-то браслеты-пропуска на поступление в ту особую школу нам привезли через месяц. Строгий мужчина передал каждому комплект, заставил поставить подписи, подтверждая получение, и по капле крови на каждый документ капнуть, чтобы никто другой наши бумаги использовать не мог.

Этот же поверенный по делам Правителя снова напомнил: молчать, не рассказывать о большой привилегии. Да мы и не собирались.

Единственное, Санни попросил свой экземпляр документов, медальон и браслет спрятать в мешке. Бабушку он тоже не планировал извещать — мало ли, расстроится ещё. Она ведь не в курсе, что мы оказались причастны к аресту её дочери.

К слову, информации на этот счёт нигде не появилось. Никто не сплетничал, не обсуждал. Кумушек на рынке больше интересовали цены на новый урожай, а смерть советника уже подзабылась.