На грани

Бросаю бессильный взгляд на прикованного к стене мага. В целом, всё что мне нужно — дотянуться до антимагического артефакта на его шее. Не знаю, какой именно потенциал у Эйльтофа, но могу поспорить, после его освобождения, мне можно просто занять место в верхней ложе и наблюдать за происходящим. Ключевой вопрос — как это сделать?

Ломаю голову ещё довольно продолжительное время — по ощущениям, не меньше часа. Руки окончательно затекают. Да и всё остальное тело чувствует себя не лучшим образом. Как я ни стараюсь разминать мышцы, чтобы поддерживать кровообращение, выходит это из рук вон плохо. Слишком уж ограничен набор доступных движений.

К какому-то решению я так и не прихожу. А если учесть, под каким углом они нас приковали, то через десять-пятнадцать часов мои пальцы перестанут слушаться. Что произойдёт через тридцать-сорок часов, я даже не берусь прогнозировать. Есть риск полной потери конечностей. Или кистей. Когда под рукой маг или ты сам владеешь нотными связками, это не кажется опасным. Но когда ты сидишь в каменном мешке, а магический дар пропал, возможность использовать свои руки по назначению, становится весьма важным фактором.

В какой-то момент слышу далёкий шум в коридоре. Вроде бы кто-то бормочет себе под нос песню. И что-то волочёт в нашем направлении. Эйльтоф тоже настораживается и прищурившись наблюдает за входом. Но почти сразу обмякает на цепях и снова начинает что-то тихо шептать. Пытаюсь поинтересоваться у него, кто это может быть и почему маг уже расслабился. Но Санс не реагирует на вопросы. А вот звуки приближаются. Скоро я уже могу разобрать отдельные слова песни про жестоких ушастых схоров и храбрых конструктов, что освобождают своих сородичей. Как и услышать звук колёс, что катятся по каменному полу.

Через минуту в дверном проёме возникает что-то большое, зеленоватое и явно химерологического происхождения. Механоиды, независимо от материала, так не воняют. А некроконструтов обрабатывают, чтобы они не разлагались. Полевым так, конечно, не везёт. Но те, которые рассчитаны на максимально долгую эксплуатацию, через подобное заклинание проходят в обязательном порядке.

— И как вас кормить то? Руки прикованы, ноги прикованы.

Зелёный толстяк растерянно чешет в затылке, а внутри меня просыпается надежда.

— Так освободи одну руку. А когда поедим, вернёшь её на место.

Надзиратель несколько секунд смотрит на меня и делает пару шагов, приближаясь ко мне.

— Одну руку? А если ты сбежишь? Или он? Так нельзя. Тогда Гильри накажут. Больно накажут.

— Мы никуда не денемся. Будет свободна всего одна рука. Понимаешь? Как мы убежим, если всё остальное будет приковано к стене?

Тот тихо смеётся, потрясывая большим брюхом и шепча что-то в духе «куда же вы и правда денетесь, если ножки то скованы». Потом шагает ко мне, снимая с пояса большую связку ключей. Остановившись вплотную, притормаживает.

— Я ведь могу просто влить тебе в глотку. Всё это сказочно вкусное пюре. Рр-раз и всё внутри тебя.

Рицеров гребень! Он ведь уже почти открыл.

— Тогда я захлебнусь. Не смогу прожевать, захлебнусь и умру. Ты хочешь убить пленника, Гильри? За такое тебя тоже накажут.

Массивный служающий местной тюрьмы, скребёт пятернёй у себя в затылке, после чего с неожиданной ловкостью хватает миску с тележки, которую тащил за собой. Подносит ужасно пахнущее варево к моему лицу.

— Смотри. Оно жидкое. Ничего не надо жевать. Ты точно не умрёшь. Гильри молодец.

С большим трудом подавив тяжелый вздох, продолжаю попытки.

— То, что пюре жидкое, только делает ситуацию хуже. Я ведь и правда могу погибнуть.

В глазах конструкта появляется неожиданная хитринка.

— Правилами запрещено освобождать конечности заключённых, для которых выбран подобный вид наказания.

Подняв палец вверх, явно цитирует какой-то документ. Договорив, добавляет.

— Что я получу, если дам тебе поесть самостоятельно? Что получит Гильри?

На момент впав в ступор, сразу же принимаюсь набрасывать варианты.

— Деньги. Хочешь рхэзы? Или возможно переехать в другое место, где не будет обителей схоров и можно будет спокойно жить. Ты хочешь жить в спокойствии, Гильри?

Конструкт на какое-то время замирает, потом радостно кивает, от чего его подбородок колышется из стороны в сторону.

— Гильри хочет. Только, как ты это сделаешь, если прикован к стене? Не понимаю.

Скосив взгляд на хмурое лицо надзирателя, пытаюсь найти выход.

— Мы скоро будем на свободе. Как только решим пару вопросов с местным руководством. И тогда сможем расплатиться с тобой.

Секунд двадцать он думает. Чешет затылок, утробно рыгает, хмуро рассматривает меня. Наконец поднимает руку с ключами.

Затаив дыхание, жду, пока щёлкнет замок, но заветного звука так и нет. Вместо него слышится довольный смех нашего охранника. Отступив назад, хохочет, сложив руки на объёмном брюхе. Потом хватает со своей тележки миску с «пюре» и швыряет мне её под ноги.

— Дотянешься — еда твоя. Нет, так хотя бы понюхаешь.

Ублюдок! Разочарование сменяется волной жгучей ярости, которая заставляет дёрнуться вперёд. Камера сразу же оглашается моим собственным стоном из-за боли, а Гильри снова разражается хохотом. Так и не прекращая смеяться, покидает помещение, таща следом за собой тележку. Вот же морсаров сучёныш! Подарить надежду на освобождение только ради того, чтобы поиздеваться над человеком. При этом ловко сыграв свою роль.

Повернувшись к Эйльтофу не удерживаюсь от вопроса.

— Ты знал? Если да, то почему не предупредил?

Старик косится в мою сторону.

— Не имеет смысла. Эта тварь просто заткнула бы мне рот. Или выкинул бы что-то ещё, с него станется. А так, пострадал только ты. И то лишь морально.

Ответить ему можно многое, но пока я стискиваю зубы и молчу. Надо расслабиться. Заставить мозг работать и придумать, как отсюда выбраться. Препирательства с магом мне здесь никак не помогут.

В коридоре снова слышатся шаги. На этот раз механоиды. Четверо. Вооружённые и огнестрелом, и холодным оружием. Первым со стены снимают Эйльтофа, руки которого сразу же сводят за спиной. Следом за ним отстёгивают и меня. Конечностей я толком не чувствую, так что охране приходится меня тащить. Зато кровь начинает приливать в процессе, заставив морщиться от боли. Похоже мы провисели тут намного больше часа.

Нас заводят в относительно большое помещение и я внезапно слышу шум текущей воды. Так и есть — вдоль одной из стен, которая даже толком не обработана, прорублено что-то вроде канала под воду. В нескольких местах она капает с потолка.