Чтение онлайн

ЖАНРЫ

На ходовом мостике
Шрифт:

–  Учитесь, учитесь, друзья! Для вас это сейчас главное!

Эти слова он повторял при каждой встрече так часто, что они звучали в его устах поговоркой.

Но, как мы ни старались, первые учебные стрельбы - так называемые стволиковые, когда орудие малого калибра жестко скрепляется со стволом орудия крупного или среднего калибра и в таком положении ведется огонь, - ничем нас не порадовали.

Вышли в море в свежую погоду. Ветер нагонял довольно крутую волну, что осложняло наши действия. Но вот щит обнаружен. Он кажется очень малым. Первый же залп из двух орудий показывает, как прав был флагарт, говоря о сложности ведения огня с минных заградителей: всплески, особенно на ветру, почти невидимы, поэтому трудно вводить корректуру, а тут еще следует учитывать несколько других поправок, необходимых при стрельбе. Кое-кто из нас начинает нервничать, волнение передается и орудийным расчетам.

Но флагарт молчит, ни во что не вмешивается. Зато после, на разборе результатов, первой

его фразой была:

–  Лупить в белый свет как в копейку - дело не хитрое, но урок этот вы, надеюсь, запомните надолго!… Пришлось запомнить… [21]

Наши успехи, как и неудачи, по заведенным еще в училище традициям, были общими, и это во многом помогало на первых порах. Собираясь в каюте, мы делились своим, пусть не богатым пока опытом, ревниво следили за успехами друг друга, а в неудачах одного все винили себя. Как важна для моряка братская дружба! Когда в море оказываешься отрезанным от всего привычного, что осталось на берегу, когда твоей семьей надолго становится корабельная команда, а домом - затерянный среди бесконечных волн корабль, когда в сложных условиях долгого плавания даже малая ошибка может обернуться для твоих товарищей тяжелыми последствиями, с особой силой осознаешь ответственность за каждый свой шаг, за каждый поступок! Но в не меньшей степени переживаешь за товарища, потому что от его действий зависят и твои, от его успеха - твой, а в критических ситуациях, на которые столь щедра судьба военного моряка, и сама жизнь. Думается, что для нас, курсантов, служба на Тихоокеанском флоте стала главным уроком именно в этом смысле - пройдут годы и десятилетия, но для всех тихоокеанцев период становления флота останется могучим связующим началом.

Служба наша осложнялась и тем, что Тихоокеанский театр оставался все еще малоизученным. Даже отдаленно он не напоминал ни Балтийский, ни Черноморский. Еще совсем недавно в Японском и Охотском морях ходили лишь морские пограничные и гидрографические суда, зато Тихий океан быстро знакомил с туманами, тайфунами и циклонами. Какая дикая красота открывалась в больших и малых бухтах, какие завораживающие дали простирались с какого-нибудь скалистого острова! Но именно эти бесконечные берега, утыканные сопками, эти необозримые безлюдные пространства делали уязвимым наше дальневосточное побережье. И потому к восхищению этим краем всегда примешивалось беспокойство за его судьбу.

Не будет преувеличением сказать, что этим чувством жили тогда все тихоокеанцы - начиная от рядового краснофлотца и кончая командующим Тихоокеанским флотом Михаилом Владимировичем Викторовым. И если к этому прибавить наше страстное желание поскорее стать опытными морскими командирами, то нетрудно понять, каким мощным импульсом для нас оказалась неудача на первых стрельбах. [22]

И снова - дин учебы, тренировок, выходов в море, разборов. За каждый, даже малый успех приходилось бороться, потому что мы усвоили одно: с противником придется сражаться теми средствами, какие есть на флоте. И сражаться успешно, даже если надо сделать нечто, что превышает твои возможности, - сделай…

Едва мы добились первых успехов, как мне пришлось расстаться с друзьями: с минного заградителя «Астрахань» приказом командующего флотом я был переведен на «Томск» и назначен командиром артиллерийского сектора. Это назначение, признаться, оказалось неожиданным, и хотя чуть льстило самолюбию - ведь мне доверяли самостоятельную работу, - все же горьковатый осадок оставляло расставание с друзьями… Штатные обязанности отнюдь не освобождали ни от стажировки, ни от осенних экзаменов. А сдавать будем все вместе. Мы распрощались, но дали друг другу слово, что по-прежнему будем поддерживать связь.

Поднявшись на борт «Томска», я сразу почувствовал, насколько здесь мне будет трудней служить и учиться, хотя заградитель «Томск» примерно того же типа, что и «Астрахань». Количество стволов артиллерии здесь побольше, чем на «Астрахани», но калибром поменьше, и пушки были универсальными, применялись для стрельбы и по морским, и по воздушным целям. Командир артсектора Волк, мой предшественник, показал мое будущее артиллерийское хозяйство и рассказал, что зенитные стрельбы прошли неплохо, а вот по морским целям - неважно. Причина - неправильное определение знаков падения и слабая подготовка дальномерщика. Он застенчиво улыбнулся и добавил:

–  Я-то сам сухопутный зенитчик, военно-морского образования не имею. Вот только еду в Ленинград учиться…

Расстались мы по-дружески. Должен заметить: хотя артиллерийское хозяйство «Томска» было в образцовом порядке, я не без некоторых опасений приступил к исполнению служебных обязанностей. Естественно, что артиллерийская прислуга, состоящая из моряков, возрастом не намного младше меня, внимательно присматривалась к действиям нового командира. Что такое авторитет командира на корабле, объяснять не приходится. Без него - ох, как трудно в море! Причем авторитет должен быть подлинным, завоеванным не только одним умением приказывать своему подчиненному. Я считал: если не можешь [23] показать, как и что надо делать в той или иной ситуации, то не имеешь права требовать того же от подчиненных. Умение учить личным примером -

одно из ценнейших качеств командира. Для этого на первых порах пришлось основательно засесть за чертежи, не раз собрать и разобрать тот или иной узел матчасти, научиться выверять оптику, согласовывать прицелы, выяснять причины различных заеданий и типовых неисправностей. Никогда впоследствии я не жалел, что не поленился вызубрить эту «азбуку», тем более она была полезна перед предстоящими зачетными стрельбами.

Конечно, Брезинский и теперь не обошел меня своим вниманием. Он и помогал, и вселял уверенность. Мы виделись с ним почти ежедневно, поскольку на «Томске» размещался штаб бригады, которой командовал А. В. Васильев, начальником штаба был Н. М. Арапов.

Как важно молодому офицеру с первых дней службы попасть под начало опытных командиров! Особенно к тем, в ком опыт сочетается с недюжинным характером, воспитанным морем. Сколько ценных качеств можно почерпнуть у старших товарищей! Конечно, не простым подражанием манере держаться, отдавать команды или строевой выправке; я имею в виду нечто более существенное, что вырабатывается беспредельной преданностью службе, уверенностью в себе и своем служебном соответствии. Думаю, что в этом смысле с командиром бригады А. В. Васильевым мне повезло.

Это был человек уже в годах, с крупными морщинами на лбу, энергичный и решительный. Он никогда не считал зазорным выслушать мнение подчиненного, если видел, что оно основано на стремлении внести в службу лучший порядок, поднять боевую подготовку, внедрить какое-либо усовершенствование. Здесь всегда можно было найти с комбригом общий язык. Помнится, в ту пору произошел случай, о котором много говорили между собой молодые офицеры. Да и не только молодые…

Мне рассказывали, как перед нашим приходом на Тихоокеанский флот прибыл стажироваться наш выпускник-фрунзенец Сергей Горшков. Буквально через несколько дней он впервые заступил дежурным по кораблю. Горшков тщательнейшим образом подготовился к дежурству и, действуя строго в рамках устава корабельной службы, обнаружил на корабле некоторые упущения. После дежурства на стол помощника командира корабля [24] лег рапорт с просьбой принять меры для устранения отмеченных недостатков. На следующем дежурстве курсант Горшков увидел, что о его рапорте «забыли». У помощника командира он испрашивает разрешения, как того требует устав, обратиться непосредственно к командиру. Когда же и обращение к командиру не возымело действия, Горшков был принят командиром бригады А. В. Васильевым, который внимательно выслушал доклад курсанта, принял от него рапорт, а когда на бригаде были собраны командиры и комиссары кораблей, то комбриг во всеуслышание огласил рапорт курсанта Горшкова. Легко представить, какое впечатление произвела эта история в бригаде и на флоте. Комбриг доказал, что все оговорки - мол, я-то докладывал в свое время и не моя вина, что мер не приняли, - полностью несостоятельны. Если искренне желаешь порядка, видишь упущения, то прояви принципиальность и твердость, как курсант Горшков.

Следует сказать, что и для Сергея Горшкова это был не случайный эпизод. Он уже был широко известен на флоте как первоклассный специалист. Служба его на Тихом океане началась с того, что молодые штурманы С. Горшков, К. Мельников, М. Потапенко с целью рекогносцировки и выбора мест для артиллерийских батарей обошли на сторожевом корабле все окрестные бухты. Делались зарисовки и промеры у пристаней и пирсов. И уже в этом походе было отмечено, что С. Горшков выдает наиболее точные данные. Поговаривали даже о каком-то «сверхчутье» штурмана. Ничего загадочного, конечно, в его мастерстве не было, он просто был прирожденным моряком, который со всей энергией постигал сложности специальности, был крайне аккуратен и упорен, строг к себе и другим. Кстати, на осенних зачетах нам предстояло сдавать экзамен по штурманскому делу именно Горшкову, флагманскому штурману бригады, и мы понимали, насколько нелегко это будет. И при каждом выходе в море особенно старались изучить морской театр.

Пройдут годы, которые лишь подтвердят первое впечатление об этой незаурядной человеческой натуре. На Черном море мне придется длительное время плавать под флагом командующего эскадрой, а затем и командующего флотом адмирала Сергея Георгиевича Горшкова. У большинства морских офицеров преданность служебному долгу сочетается с партийной принципиальностью, твердостью [25] характера и высокой командирской компетентностью. Но V С. Г. Горшкова эти качества подкреплялись постоянной собранностью, предусмотрительностью, основательностью в подходе к любому делу. Как правило, бывало так, что в процессе сбор-похода флота у адмирала С. Г. Горшкова уже появлялся план следующего сбор-похода, который предстояло совершить месяца через два-три. Своей деятельностью он, как никто другой на флоте, подтверждал старую истину, что хорошо работают у того, кто работает сам. И нет ничего удивительного в том, что с именем дважды Героя Советского Союза, Адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова впрямую связана техническая революция в военном деле - становление отечественного атомного и ракетного флота. Поэтому совершенно закономерно, что почти тридцать лет Сергей Георгиевич Горшков находился на посту Главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР.

Поделиться с друзьями: