На исходе алого заката
Шрифт:
Вот такой семьи у меня никогда не будет… Патрик, Роджер и Сиси — это точно не про нас.
Я скрываюсь под большим зонтом. Забираюсь с ногами на лежак, кутаюсь в любимую отцовскую куртку и долго ещё смотрю на бушующий океан, обняв руками коленки. Он отражает всё то, что происходит у меня внутри.
Я заигралась с ними обоими. Слишком далеко всё зашло. Не по совести это. Я сбита с толку и растеряна, но в то же время, осознаю, что как никогда полна решимости покончить со всем этим. Поставить точку.
В кармане настойчиво вибрирует телефон.
— Ты вся промокла, — она качает головой, набрасывает мне на ноги тёплый плед. Ловит мой благодарный взгляд. Что бы я делала без этой девчонки?
Пока мы едем по Кенсингтон Авеню, я звоню Ванессе.
— Джен? — отвечает она почти сразу же. — Всё в порядке? Ты нас напугала.
— Да, спасибо. Ванесса, скажи, пожалуйста, твой отец завтра утром будет дома?
Она теряется на секунду.
— Ну… да, должен быть дома.
— Мне нужно с ним увидеться. Могу я прийти часов в десять?
— Конечно, приходи, дорогая, — тепло отзывается она. — Мы всегда тебе рады, ты же знаешь.
— Спасибо, Вэнс…
Сбрасываю вызов и смотрю в лобовое. Стеклоочистители фольксвагена работают на износ, мельтеша перед глазами.
— Ты уходишь к Заку сегодня? — обращаюсь к сосредоточенной на вождении Роуз.
— Попозже ночью, он просил зайти.
— Ясно, — откидываю голову на спинку сиденья. — У нас есть виски или бурбон?
Онил косится на меня с опаской.
— Есть. Рид ещё тогда умудрился забить всю полку до отказа.
Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Кто бы сомневался.
— Отлично.
До её дома, в котором, к слову, я живу уже около месяца, мы добираемся минут за сорок. Блу Бэй сегодня стоит. Пробки. Оно и не мудрено, стихия разбушевалась ни на шутку, но мне всё нравится…
Мы с Роуз сидим в гостиной. Я лежу у неё на коленях, она медленно перебирает пальцами мои волосы и слушает. Всё от начала до конца… Впервые за пять лет я рассказываю кому-то о той стороне своей жизни, которая была скрыта ото всех.
Рассказываю том, как прошло моё знакомство с Ридом. О том, как тяжело мне было сосуществовать с ним в одном доме. О нападении в переулке и всех тех событиях, от которых берегла раньше её нежные уши. Про свой первый прыжок с парашютом, про то, как мы с Ридом впервые поцеловались и как со временем нам обоим сорвало крышу… Говорю и о том, как он порвал со мной. Как я в порыве отчаяния чуть не переспала на выпускном с Исайей.
Я всё говорю и говорю, не в силах остановиться, а по её лицу извилистыми тропинками бегут слёзы. Дрожащими пальцами она гладит меня по щеке и молча слушает. Не задавая вопросов. Не прерывая меня до тех пор, пока я сама не останавливаюсь.
И да, тяжелее всего даётся рассказ о том, что происходило на вокзале и после. Потому что это был едва ли не худший период моей жизни.
Нет, пожалуй, всё же самый худший…
— Господи, Джен, прости, прости меня, — шепчет она, всхлипывая.
— Роуз, — я беру её руку
и целую холодные пальцы.— Прости за то, что не была рядом. Прости, что разорвала наше общение.
— Перестань, тебе тогда было не до меня, — с грустью вспоминаю я тот день, в который потеряла свою подругу на долгих два года.
— Я не должна была так поступать, — плачет и не может остановиться.
— Вам с Лероем и без меня драмы хватило в то ужасное лето.
— Смит…
Мы встречаемся глазами.
— Я догадывалась о том, что между вами что-то происходит, но… — она качает головой, — даже предположить не могла, что всё было настолько серьёзно.
— Для меня да, — признаюсь честно. — Я любила его. Очень сильно любила. И люблю до сих пор.
— Выходит, что он ушёл в армию из-за тебя?
— Отчасти да, — встаю, тянусь к своему стакану с виски.
Странно, но после того как я выложила Роуз всю правду, мне стало… на порядок легче. Будто тяжёлый камень, привязанный к моей шее, наконец, перестал тащить меня на дно.
— Нас ведь на даче застукали родители. И после этого он дал своё мужское слово отцу. Пообещал ему, что между нами ничего не будет. Сдержал его.
Она прижимает ладони к щекам. Поражённо качает головой.
— Джен, а письмо, которое ты написала ему после того, как он ушёл в армию… Он читал его? — вытирая салфеткой мокрое от слёз лицо, спрашивает она.
— Папа сказал, что Рид получил его в руки той же осенью.
— И что же? — она тянется к бутылке виски и наливает себе немного янтарной жидкости в бокал. Кажется, на одного любителя виски в нашей компании стало больше.
— Он мне не ответил, Роуз, — голос дрожит и, к собственному стыду, мне жутко хочется разрыдаться. Потому что я до сих пор не понимаю. Потому что по сей день невероятно больно осознавать это: я не была нужна ему…
— И не звонил ни разу за четыре года? — шокировано распахивает глаза. Будто не верит.
— Ни разу, — печально улыбаюсь, и всё-таки слёзы-предатели скатываются вниз по щекам. Снова.
— Как Рид это объясняет? — злится, задавая этот вопрос.
— Говорит, что не хотел вмешиваться в мою жизнь. Думал, что так будет лучше для меня…
— Джен…
Она ставит бокал на кофейный столик и придвинувшись ко мне, крепко обнимает. Оскар-Освальд, которого я держу на руках, начинает недовольно мяукать.
— Мы рискуем сделать из твоего кота КОТлету для бургера.
Роуз смеётся сквозь слёзы.
— У меня свадьба через неделю, а я спать ночами не могу, потому что постоянно думаю о своём сводном брате. Я — ужасный человек, Онил.
— Это не так, — нежно целует мою скулу и заправляет прядь непослушных волос за ухо. — Ты просто хотела быть счастливой.
— Клянусь тебе, мне действительно казалось, что у нас с Исайей всё получится, — качаю головой. — Ровно до того момента, как на свадьбе Кэмерона и Меган проявился Рид. С тех пор всё полетело к чертям. Я не могу, Роуз. Не могу забыть его, понимаешь?