На исходе лета

Все это время неподражаемый Мэйуид делал замечания и давал советы, которые, как ему казалось, могли пригодиться Бичену.

— О господин, обладающий зоркими глазами, — сказал он после одной из наиболее устрашающих атак пустельги, — дело не в том, что наш пернатый друг пустельга любит кротовье мясо, потому что это вовсе не так. Оно кажется ей горьким. Просто она (как ни странно) принимает нас за полевок, к которым питает неослабевающий интерес. Ха-ха-ха! Поэтому кроту следует внимательно присмотреться к устремившейся вниз пустельге и решить, есть ли у нее мозги. Если глаза у нее близко поставлены, а у хвоста и крыльев дурацкий вид — шлепай лапами и старайся выглядеть самым отъявленным кротом, тогда она поймет намек и улетит прочь.

— А ревущие совы? — рассмеялся Бичен. — Они нас любят?

Мэйуид хмыкнул:

— Еще как! Останови одну из них и проверь сам, а потом сообщи нам ее ответ!

Они провели еще одну беспокойную ночь у насыпи.

— О покрытый пылью Бичен, — обратился к нему Мэйуид на следующее утро. — Мы извиняемся, моя супруга Сликит и я, за эти непредвиденные неудобства и грязь, но что поделаешь! Что остается кроту? Оставаться кротом! Ха! Видишь? Он улыбается, моя милая, пыльная любовь, наш подопечный понимает шутки! Но если говорить серьезно… — И тут Мэйуид наморщил нос и стал вглядываться то в одну, то в другую сторону. — Я, Мэйуид, чувствовал бы себя лучше, если бы шел на юг. С северным маршрутом что-то не так. Что-то не совсем в порядке.

— Возможно, нам и следует идти на юг. Быть может, что-то не так с намерением идти на север, — резонно заметил Бичен. — Ив любом случае Файфилд именно в той стороне, а эта Древняя Система ничуть не хуже Роллрайта согласно текстам Спиндла.

— О господин не только весьма сведущий, но и блистательный, это верно. Позволь мне обратить нос к югу с учетом твоих слов и посмотреть, что мы имеем! Гм! Мы имеем, мы имеем…

— Мы имеем нечто весьма привлекательное, — сказала Сликит. — Мы свернем с этой дороги ревущих сов в места, где было положено начало летописям.

При этих словах с Мэйуидом произошла удивительная метаморфоза.

— Мы также, мы также… о я, смиреннейший, мы…

За каких-то несколько минут Мэйуид превратился в крота, буквально трясущегося от страха.

Сликит сразу подошла к нему, с нежностью прикоснулась и, взглядом приказав Бичену ничего не говорить, спросила:

— В чем дело, любовь моя?

— Бакленд, тоннели Слопсайда, черные, как ночь. Смиреннейший ни за что не хочет туда возвращаться. Это тоже на юге, и недалеко от Файфилда.

— Но ведь никто не заставляет тебя туда идти, Мэйуид, — сказала Сликит.

— Правда? Ты уверена? Нет, ты не можешь быть уверена. Мэйуид весь дрожит, поскольку Бичен сказал правильную вещь — нам следует идти на юг, и это плохо. А вот Роллрайт, куда мы направлялись с общего согласия, судя по всему, вряд ли находится на юге, так как он — в противоположном направлении. Но если смиреннейшему из кротов позволено будет изложить парадокс путешествий, он заключается в следующем: самый длинный путь часто оказывается наилучшим. Да, да, путь в обход, возможно, единственно верный путь. Да, именно так. Но лично я не хочу идти этим путем, поскольку там находится Бакленд, который ждет.

— Ну что же… — начала Сликит.

— Но ведь это путь, которым мы должны идти, не так ли? — властным тоном сказал Бичен. — Мне он кажется верным.

Мэйуид печально кивнул, потом устало потряс головой, потом снова кивнул.

— Я пойду один, — заявил Бичен, — мы выбрались из Данктона, и теперь я смогу найти дорогу.

Но Мэйуид быстро прошел мимо него, сделал несколько шагов вперед по дороге, обернулся и, невесело усмехнувшись, обратился к Бичену:

— Пообещай мне одну вещь, о храбрейший: если наш «верный» путь приведет нас куда-нибудь, где неподалеку окажется Бакленд, не говоря уже о Слопсайде, ты, Бичен, пойдешь первым. — И с этими словами, решив отдаться свободному духу странствий, который часто приводит тех, кто имеет мужество следовать ему, туда, куда угодно Камню, Мэйуид свел их с насыпи при дороге ревущих сов и направился на юг, в Долину Аффингтона.

?

Детали их первоначального маршрута, вошедшего в историю как Первое Странствие Бичена, сделались предметом исследований, и о них много спорили. Можно с уверенностью говорить лишь о нескольких фактах, касающихся ранних недель этого путешествия. Мы знаем только, что Бичен, привыкший к тому, что все кроты — друзья, проявлял естественное желание побеседовать с любым встречным. Поэтому Мэйуиду и Сликит стоило больших усилий убедить его, чтобы он был осторожнее, хотя бы на первых порах. Бичен все-таки внял их советам, и Мэйуид, худой, весь покрытый шрамами, и Сликит, элегантная и властная (это качество она приобрела, готовясь стать сидимом), шли впереди него.

Однако нет доказательств того, чтобы на Бичена кто-либо обращал особое внимание, — обыкновенные кроты, гвардейцы или грайки. Хотя та часть долины, куда они попали, была под властью Слова, тут обитало очень немного грайков. Дело в том, что Вайр в Бакленде проводил определенную политику, заключающуюся в следующем: он сгонял кротов в крупные системы, а мелкие сами собой отмирали. Это имело смысл, поскольку чума и первое вторжение унесли много жизней. Вайр знал, что некоторые изгои селятся в опустевших системах, и боролся с этим с помощью налетов гвардейцев, бравших в плен кого им удавалось захватить, а также примерного и жестокого их наказания.

Кроты, умудрявшиеся избежать пленения, были самыми хитрыми и ловкими. Большинство были сторонниками Камня, а остальные имели свои собственные причины жить и давать жить другим. Эти кроты хранили в секрете то немногое, что осталось у них от веры, а что до их потомства, родившегося весной, то к октябрю оно подросло. Хотя эти юные кроты и опасались грайков, они обладали храбростью и наивностью молодости, так что рисковали прокладывать тоннели в опасных местах, лишь бы червей было побольше.

Именно такого рода свободомыслие должно было искореняться великим походом. Так что, если бы Бичен отложил свое путешествие в эту долину до ноября, он увидел бы здесь гораздо более мрачную картину.

В самом деле, если бы они с Мэйуидом не решили, что правильнее всего идти из Данктона на юг, они угодили бы прямо в приближавшуюся темную тучу, которую Люцерн выслал из Кэннока.

Можно с полным основанием сказать, что сам Камень привел их в Долину Аффингтона, ибо в начале октября Бичен все еще мог свободно разгуливать среди ее жителей, которые поклонялись Камню, в относительной безопасности. И даже более того — он нашел такое место, где отважные молодые кроты, воспитанные в вере в Камень, готовы были следовать за тем, кто проповедовал Безмолвие Камня.

Как мы можем догадаться, в первые кротовьи недели путешествия Мэйуид и Сликит много раз предостерегали Бичена, чтобы он не слишком откровенничал относительно Камня. Но в любом случае несомненно, что первым делом он поступил именно так, как советовал Триффан. Тот учил слушать и еще раз слушать — и, только когда сердце наполнится любовью, а ум успокоится, говорить.

Должно быть, именно это Бичен и сделал, но, поскольку скрытность и обман были не в его характере и, по его мнению, крот должен твердо стоять на всех четырех лапах, довольно скоро он стал называть свое имя, систему и веру.