На исходе ночи

– Матрас не нужен, – сказала она и, наклонившись, задула свечку, что все еще держал в руке Ири. – Пусть тьма сожрет его.

Глава 12 Боль.

Боль была первым, что почувствовал Ше-Киуно, придя в себя. Такая боль, что Ани не решался открыть глаза. Казалось, подними веки, и глазные яблоки начнут вылезать из орбит подобно желеобразной субстанции, льющейся из пустых глазниц уродливых праздничных масок, что вывешивают за окнами в веселый Малый Цикл Всей Нечисти. Вывешивали – до тех пор, пока Патернат культа Ше-Шеола не запретил праздник, приравняв его к языческим обрядам. У Ше-Киуно осталась одна такая маска. Он держал ее в шкафу и доставал только раз в Большой Цикл, как и предписывалось традицией. Ани доставал маску и вешал ее, правда, не за окно, а на стену в комнате. Так что никто, кроме самого Ше-Киуно, сей маски не видел и даже не подозревал о ее существовании, потому что гостей в Малый Цикл Всей Нечисти Ани не приглашал. Да, собственно, у него вообще не бывало гостей. Если кто и звонил в его дверь, так разве что только ка-митары, которых он еще не успел отвадить. Хозяин квартиры раз в средний цикл заглядывал, чтобы деньги за аренду получить. Изредка кто-нибудь из государственных исполнителей наведывался: то опрос какой, то какое-то воззвание подписать требовалось, то сбор средств на поднятие благосостояния неизвестно кого и непонятно, с какой целью, то информация о выборах – одним словом, дребедень всякая.

Поэтому для Ше-Киуно стало полной неожиданностью, когда, услышав звонок, он открыл дверь и увидел на пороге статную рыжеволосую девицу и сопровождавшего ее невысокого мужичонку – ту самую парочку, в компании которой сидел как-то Ани в молодежном баре, что возле Государственной студии искусств. Не так давно это было – тринадцать, может быть, четырнадцать малых циклов прошло с той поры, как, выйдя из бара, Ше-Киуно увидел падающих с неба дриз. Хоп-Стах знает, что думали, глядя на этот небывалый дождь, другие, а Ше-Киуно сразу понял: пришел конец, однако. Да, это было так, и Ани Ше-Киуно ничуть о том не жалел. Он не знал, когда это случится и что именно с ним произойдет, но он был уверен, что конец неизбежен. Хотя с чего вдруг пришла ему в голову такая мысль? Все как будто совсем не так уж у него плохо. А во многом даже лучше, чем у других. Ани Ше-Киуно имел все шансы дожить до рассвета, но почему-то был уверен в том, что ему это уже не суждено. Вот так. Тоска в душе и серая пелена перед глазами. Хоть ложись да помирай. Но, обнаружив в положенный малый цикл на обычном месте ампулу ун-акса, Ше-Киуно сделал очередную инъекцию. Ани согласен был умереть, но не хотел лопнуть, как распухший варк. Он не боялся смерти, но хотел сохранить человеческий облик. До самого конца. Жутко было даже представить себя в виде беспомощного, ничего не соображающего, медленно разлагающегося живого трупа.

Мужичок, стоявший на пороге квартиры – Ири, так, кажется, его звали, – улыбнулся.

– Здравствуй, уважаемый!

Вид девушки был мрачен, она даже не попыталась изобразить улыбку, стояла позади своего спутника и смотрела на Ше-Киуно исподлобья. Как будто предупредить хотела о чем-то.

Нет, о том, что рыжеволосая, возможно, хотела его предупредить, Ше-Киуно подумал только сейчас, пытаясь как-то совладать с головной болью и разобраться в том, что произошло.

Болела не только голова, но и все тело. Как будто он малый цикл просидел, скорчившись, в мусорном бачке. Конечно, уместиться в мусорном бачке для Ше-Киуно было бы проблематично. Но если бы кому-то все же удалось затолкнуть его туда, то чувствовал бы себя Ани после этого в точности так же, как сейчас. Ше-Киуно лежал на боку, правая рука завернута назад, за спину, левая прижата к груди. Положение было крайне неудобное, и, сделав усилие, Ани перевернулся на живот. Подбородок уперся во что-то холодное и сырое. В нос ударил запах сырости и прели. О, Нункус, куда же он попал? Ше-Киуно осторожно коснулся ладонью того, на чем лежал. Материал плотный, но податливый. Холодный. Ани поскреб пальцем. Ма-ше тахонас! Это же земля! Ше-Киуно рывком перевернулся на спину и замахал над собой руками. Пальцы хватали только воздух. Слава Ку-Тидоку, он не был похоронен заживо. Лежа на спине, Ше-Киуно раскинул руки в стороны. Правая рука свободно упала на землю, левая на излете уперлась в обшитую досками стену. Даже на ощупь доски казались старыми, гнилыми, зазоры между ними такие, что палец можно просунуть. Ани так и сделал. Палец уперся в земляную стену. Так, что теперь? Ше-Киуно ощупал себя – похоже, на нем была та же одежда, в которой он встречал незваных гостей.

Первая встреча с Ири и Мейт была случайной, и Ше-Киуно никак не рассчитывал на продолжение знакомства. Да и адрес свой он им как будто не оставлял. Нет, точно не оставлял.

– Мы договаривались о встрече. – Ири суетливо раскрыл пластиковую папку, которую держал под локтем, и достал из нее кольцо. Точно такое же было на шее Мейт в тот малый цикл, когда они познакомились. – У меня есть несколько вещиц, которые я хотел бы оценить. Само собой, не задаром. – Коротышка подобострастно улыбнулся. – Любой труд требует достойной оплаты.

Едва взглянув на вещь, что держал в руке Ири, Ани определил подделку. Причем куда более грубую, чем та, что в прошлый раз украшала шею рыжеволосой спутницы Ири. Ани посмотрел на девушку. Нынче кольца у нее на шее не было. Лицо Мейт было почти не тронуто косметикой, от этого внешность ее только выигрывала – девушка выглядела моложе и свежее. В отличие от спутника, казавшегося особенно скользким, от прилизанных волос – что за прическа у него такая? – до начищенных штиблет, будто комбижиром намазанным. И улыбка гадкая, маслянистая. Хоп-Стах его раздери, человек с такой улыбкой способен, глазом не моргнув, влить яду в стакан с питьем.

– Вот! Посмотри! – Ири настойчиво тыкал Ше-Киуно зажатым в кулаке кольцом. – Уважаемый! – И при этом суетливо перебирал ногами, вроде как на месте пританцовывая, но на самом деле медленно, миллиметр за миллиметром, оттесняя хозяина квартиры с порога в глубь прихожей, чтобы войти следом за ним.

Чем-то эта манера незваного гостя показалась Ше-Киуно знакомой, где-то он с таким уже сталкивался.

Стоять на пороге и грудью закрывать проход скользкому коротышке было совсем уж глупо. Следовало либо решительно выпроводить его, либо пропустить в квартиру. Вообще-то Ше-Киуно склонялся к первому, но… Ани посмотрел на девушку. И что это она такая мрачная сегодня?

– У меня есть еще одна вещица, которая, смею полагать, заинтересует тебя.

Ири надел кольцо на руку и принялся сосредоточенно копаться в зажатой под мышкой папке. При этом локоть его как бы невзначай то и дело упирался Ше-Киуно в живот. Мейт посмотрела на своего спутника сверху вниз – все-таки кем они приходятся друг другу? – и, усмехнувшись, бросила взгляд искоса на Ше-Киуно. И не жалко тебе убогого? – именно это прочел во взгляде девушки Ани.

– Ну что ж… – Ше-Киуно отпустил руку. И не успел он сказать: «Проходите», как Ири уже оказался у него за спиной.

И тут-то Ани понял, почему манеры коротышки казались ему знакомыми, – в точности так вели себя бродячие ка-митары, норовившие пролезть в квартиру и всучить не знающему, как избавиться от такой напасти, хозяину цитатник То-Кабры, схороник или наклейку с витиевато выписанным именем Ше-Шеола, которую можно было прилепить куда угодно, хоть себе на задницу. Кроме шуток, один особо настойчивый ка-митар уверял Ани, что это лучший способ борьбы с геморроем. Ири вел себя в точности как ка-митар. И улыбался так же – заискивающе и одновременно хитро, словно пакость какую готовил.

Сделав шаг в сторону, чтобы пропустить в квартиру Мейт, Ше-Киуно закрыл проход в комнату.

– Туда, – указал он в сторону кухни.

– Да, конечно. – Улыбнувшись, Ири быстро кивнул и посеменил на кухню.

Мейт последовала за ним, но прежде она успела еще раз бросить взгляд на Ше-Киуно. Ох и странный же был у нее взгляд. Как будто уже с того света. Да, Ше-Киуно готов был уйти, но не сейчас. Нет, только не сейчас, когда у него на кухне хозяйничает переодетый в цивильное ка-митар. Хоп-Стах ведает, что у этого коротышки на уме.

Сказать, что Ири делал что хотел, было бы не совсем правильно. Точнее, совсем неправильно. Святоша не делал ничего, что не позволяли бы правила приличия: скромно сложив руки на животе, Ири стоял возле забранного жалюзи окна и ждал приглашения присесть. Но не нравился он Ше-Киуно сегодня более чем прежде – вот и весь сказ. Мейт тем временем подошла к узкому пристенному столику, где рядом с цветком, основным достоинством которого было то, что поливать его требовалось только раз в средний цикл, иначе бы Ани никогда не завел дома растение, стояла электрическая джафоварка. Большая, блестящая, никелированная – Ше-Киуно купил ее пять средних циклов тому назад. При автоматическом приготовлении джаф, конечно, получался так себе, очень средненький, но зато времени это занимало всего пару минут. Наклонившись, Мейт посмотрела на свое отражение в блестящей крышке джафоварки. Что уж она там увидела, неизвестно – неровная зеркальная поверхность всякий раз все по-разному отражает, – только фыркнула презрительно девушка и отвернулась. Теперь ее заинтересовал цветок. Она осторожно потрогала пальцами мясистый лист с колючками по краям.

– Я дома цветов не держу.

Ири вздрогнул так, будто у него над ухом петарда взорвалась, чуть не подпрыгнул. Развернувшись, точно бур, вворачивающийся в пол, едва не со скрежетом, коротышка уставился на Мейт так, будто она выдала дикую несуразицу.

– Ты что?

– А что? – удивленно подняла бровь девушка.

Ше-Киуно, признаться, тоже не понял, почему столь странно отреагировал Ири на ничего, по сути, не значащие слова девушки. Он только подумал про себя что-то насчет того, какие же странные отношения устанавливаются порой между людьми. Для постороннего человека – несколько ничего не значащих слов, а для них – драма, если не трагедия. Если судить по выражению лица Ири, так точно трагедия. Конечно, это только их личное дело – Ири и Мейт, обрывок их внутреннего диалога, случайно вынесенный на поверхность, но именно после этого «Ты что?» – «А что?» – у Ше-Киуно окончательно пропало желание предлагать гостям джаф. Он подошел к столу, сел на табурет – крепко, основательно сел, отодвинул в сторону тарелку с крошками печенья, положил руки перед собой и посмотрел на Ири.